Читать книгу "Племя - Александр Прозоров"

— Ты все еще голая? — удивился Найл, опуская оружие.

— Вы не желаете развлечься со мной, мой господин?

— Что это тебе в голову взбрело? — если Посланнику Богини не хотелось этого вечером, пока вдова Сирапа выглядела более-менее прилично, то уж теперь — и подавно.

— Я желаю доставить вам удовольствие…

Никакого удовольствия женщина больше никому доставлять не хотела. У нее страшно болела промежность, ныла спина, колени, саднил бок.

Больше всего ей хотелось спрыгнуть с мостика вниз и утопиться, прекратить эту муку раз и навсегда — с что тогда будет с маленькой дочкой? И потому, когда одуревшим от еды, насилия и моркхи победителям взбрело в голову, что она должна развлечь гостя из моря, Жувия покорно пошла в свою бывшую спальню.

— Я желаю доставить вам удовольствие, мой господин.

На самом деле она говорила не «мой господин», а совсем другие слова, но словосочетание несло эмоциональную окраску полной, безграничной, рабской покорности.

— Твой господин не я, а вот она, — кивнул Посланник на спящую в углу Нефтис. — Это она теперь хозяйка дома и всего, что есть в нем.

— Я должна доставить удовольствие ей? — похоже, после прошедшей ночи в сознании Жувии произошел некий сдвиг, начисто лишивший ее рассудка.

— Полезай-ка ты в детскую яму, — решил Найл. — И чтобы я тебя больше не видел!

— Совсем? — испугалась пожизненного заточения женщина.

— До обеда, — отрезал правитель и наклонился над своей телохранительницей. — Ай-яй-яй, Нефтис. Пропустила чужого человека к самому моему изголовью. А вдруг это вражеский лазутчик?

— М-м, — сонно потянулась стражница, приоткрыла глаза, увидела над собой Найла, улыбнулась, закинула руки ему за шею и потянула к себе.

Она еще не совсем понимала, что находится в реальном мире, а не в мире грез, и считала, что все еще находится во дворце Смертоносца-Повелителя, куда слуги допускаются только для того, чтобы принести пищу охранницам или накормить собою проголодавшихся пауков.

Там, в далеком прошлом, любая женщина при желании могла обратить внимание на мужчину, поманить к себе — и неполноценное двуногое существо млело от счастья, доставляя повелительнице плотское наслаждение.

Как это всегда случается по утрам, член правителя набрал твердость, словно давно ожидая именно такого момента, нормальное желание нормального молодого человека пересилила супружескую верность, уже нарушенную прошлой ночью — и Найл тоже рухнул в то далекое время, когда стражница не только верно охраняла его тело, но и овладевала им.

Он вошел во влажное лоно, а разум его, уже давно привыкший находиться в мысленном контакте с окружающими сознаниями, обрушил на Посланника Богини целый сонм фантасмагорических образов, рождающихся в спящем мозгу женщины.

Ей казалось, что она стала лебедем — не бабочкой или стрекозой, а именно белым лебедем, последнего из которых сожрали плавунцы много сотен лет назад.

Она распахивала широкие крылья, и взлетала, поднималась к небу, к солнцу, с каждым взмахом наполняясь бесконечным счастьем, причем счастьем алым — сочного, яркого прозрачного алого цвета. Полет продолжался над красивым зеленым миром, и крылья становились шире, мощнее, они застилали весь свет, пока наконец огромное наслаждение не разорвало их изнутри, осыпавшись вниз мелкими серебристыми искрами.

В мире грез наступил вечер, подступили сумерки — но они принесли не грусть, а тихую радость покоя…

Найл поднялся, перебрался на свой широкий тюфяк, прикрылся одеялом и громко, сладко потянулся:

— Хорошо-то как! Ого, кажется, светает?

От его голоса зашевелились Айван и Нефтис, стали подниматься. Посланник надел тунику, перекинул через голову перевязь меча, наклонился за щитом, но поймал пристальный взгляд стражницы и остановился:

— Что с тобой, Нефтис? Плохой сон приснился?

— Нет, мой господин. Хороший.

* * *

Во входной хижине все еще продолжался праздник. Трое воинов вместе с вождем заплетающимися языками обсуждали, как они разгромили на Безрыбье не меньше пяти кланов, посмевших возвысить свой голос против великого Рыжего Носа, и обещали разгромить еще столько же, если те не признают его право на первый голос совета. Судя по запаху, ходить до туалета сил у воинов уже не осталось, и они мочились либо под себя, либо рядом, прямо на мостики.

Трое остальных членов клана Рыжего Носа валялись у стола — один ухитрился заснуть с крабовой клешней во рту. Рядом с люком лежала девушка…

Поначалу правитель решил, что она мертва, но различил вдоль тела зеленоватую ауру и успокоился: не только жива, но и здорова. Скорее всего, ей повезло вовремя потерять сознания, и никто особо над ней не изгалялся.

— О, мой друг Найл, — расплылся в улыбке вождь. — А мы тут думаем, надо…

Что именно «надо» туземец к концу фразы забыл. Он запнулся и напряженно наморщил лоб.

Гости из открытого моря расчистили место вокруг стола, расселись и начали завтракать: несмотря на старания, семеро туземцев так и не смогли запихнуть в свои желудки все предложенное угощение.

А Найл уже успел послать мысленный импульс кораблям, чтобы они двигались вдоль леса на юго-запад, надеясь перехватить их здесь, ближе к устью реки, и торопился отправиться в путь.

— Рыжий Нос, ты меня слышишь? — окликнул он соловеющего на глазах туземца. — Отсюда далеко до границы леса, до открытой воды?

— Если до Гладкого моря, то дня два пути, — вскинул голову вождь, — а если до Открытого, то два часа. Но можно и за полтора часа. А если я посажу своих гребцов, то за час. А если сам…

Как быстро Рыжий Нос сам сможет добраться до Открытого моря, выяснить не удалось, поскольку он внезапно смолк и завалился на бок, на плечо уже спящего воина.

Найл потянулся за кувшином, налил себе чашку моркхи и задумался.

Если от вод клана Рыжего Носа до Безводья они плыли почти полтора дня, а от Безводья сюда гнали пироги с максимально возможной скоростью, то получается, что он опережает флотилию почти на два дня пути — тяжелые корабли двигаться быстрее легкой долбленки не способны. Значит, торопиться закончить завтрак ему ни к чему, отправляться в путь раньше завтрашнего полудня смысла нет.

Так что придется торчать еще больше суток среди всего этого безобразия.

— Ну-ка вставай, хватит валяться, — толкнул Посланник Богини юную пленницу.

Та проснулась и тут же испуганно втиснулась в стену. Выглядела она вполне здоровой, аура светилась как у всех. Найл легко коснулся ее мыслей, понял, что у девушки ничего не болит, и раздраженно хмыкнул:

— Тебя что, били вчера?

— Нет, мой господин…

— Тогда чего ты жмешься, как испуганная тля? — что такое «тля», сестра Сирапа не знала, а потому последний мысленный образ не нашел отклика в ее сознании, а слово показалось бессмысленным набором звуков. — Как тебя зовут?