Читать книгу "Дважды возрожденный - Виктор Мурич"

И действительно, тюрьма пропитана запахом плесени и, что еще хуже, запахом гномов. Такое впечатление, что здесь в каждом углу насыпали гнилого сыра. Я морщусь и прикрываю нос полой куртки. Не помогает.

- И что делать будем? - интересуется Мотор, усаживаясь на рваный матрас, набитый травой. - Идеи есть?

- Идей нет, - честно признаюсь я. - Единственная надежда на спасение - это появление принцессы.

- Вполне возможно, что она даже никогда и не узнает, что мы здесь были, сухо замечает Мичман. - Ты думаешь, у них такие мелкие проблемы решаются на уровне правительства?

- Не думаю, - печально машу головой в ответ и устраиваюсь рядом с Мотором.

Примерно через полчаса дверь камеры распахнулась, пропустив внутрь сгорбленную старостью гномиху. Ее и так уродливое лицо делают еще менее привлекательным глубокие морщины-рытвины. За ее спиной в проеме двери замерла пара охранников, настороженно поглядывающих на нас. Их тела почти полностью покрыты кольчужными панцирями с блестящими бляхами на груди. В руках небольшие секиры, очень удобные для сражений в тесных помещениях, где нельзя толком размахнуться.

При появлении гостей мы даже не шевельнулись, лишь повели глазами в их сторону. Еще до этого Мотор выдвинул идею напасть, если кто-то зайдет в камеру, захватить заложников и, прикрываясь ими, вырваться на свободу. Идея была сразу же отвергнута по двум причинам. Во-первых, захватить в заложники взрослого гнома будет весьма непросто. Гном сильнее и выносливее человека, к тому же они вооружены. Во-вторых, что-то подсказывает, что гномы даже не обратят внимания на заложников и сожгут нас из пращ.

Попытки перейти в другой срез успехом не увенчались. Наличие каменных браслетов, намертво обхвативших запястья, привело к тому, что нам так и не удалось увидеть ни одного Столба. Похоже, браслеты каким-то образом подавляют участки мозга, принимающие участие в процессе перехода. Но ни на чем другом присутствие этих каменных стражей не сказалось.

Прихрамывая на одну ногу, старуха приблизилась к нам. Ее маленькие цепкие глазки изучающе пробежались по нам.

- Протяните руки, - даже не просипела, а скорее с трудом прошепелявила она.

Когда она говорила, я заметил, что у нее практически нет зубов. Сколько же ей лет?

Она собрала наши ладони вместе и обхватила их дрожащими старческими ладонями. Я уже приготовился к созерцанию образа пепельноволосой красавицы. Резко навалилась тьма, и я почти сразу вынырнул в реальный мир, ощущая при этом сильную головную боль. Никакой красавицы я так и не увидел.

Гномиха резко отбросила наши руки и чуть ли не бегом бросилась к двери. Хромая, она едва не сбила охранников, стоящих у входа. Глухо бухнула дверь, и опять наступила тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием.

- Чего это она? - поинтересовался Мотор. - Как черт от ладана.

- Кажется, я знаю, - невесело говорю я. - Только что я подставил принцессу. Подставил самым настоящим образом. - От злости я пнул один из матрасов.

- Чем ты мог ее подставить? - спрашивает Мичман.

- Дело в том, что за разглашение способа перехода из среза в срез у них предусмотрена смертная казнь. И это не зависит от положения провинившегося в обществе. Сейчас из моих мыслей старуха узнала, кто и когда научил нас переходить из среза в срез.

- Ну и черт с ней, - отмахнулся Мотор. - Одной гномихой больше, одной меньше. Нашел из-за чего расстраиваться. Из-за...

- Дело не в принцессе, - резко прервал я его разглагольствования. - После ее смерти на трон взойдет ее воинственный брат и начнет войну, которая, возможно, зацепит и Землю.

Мичман огорченно присвистнул.

- Да, дела хуже некуда, - выразил Мотор общее мнение. - Мы в тюрьме, и непонятно, сколько про - живем, принцессу казнят, Земля будет втянута в кровопролитную войну. В общем, культурно выражаясь, хреново, братцы, получается.

* * *

Несколько последующих часов мы проводим в молчании. Мотор дремлет, отдыхая после изнурительного полета, Мичман что-то царапает браслетом на камнях стены, я думаю. В голову лезут различные планы спасения, но ни один из них не выдерживает даже хоть какой-то критики. Чувство вины грызет меня изнутри, как червь яблоко. Именно из-за меня погибнет принцесса. Пусть она и гномиха, но все равно жалко. И есть в ней что-то загадочное, непонятное.

Дверь распахивается, и стража бросает нам под ноги взъерошенную гномиху-принцессу с таким же, как и у нас, браслетом на руке. Судя по ее внешнему виду, она изрядно сопротивлялась. Аккуратно сшитая длинная кожаная рубаха разорвана на спине, на голове, у основания хвоста волос обширный кровоподтек. Бросив вслед узнице какое-то булькающее ругательство, стража закрывает дверь.

- Здравствуй, Витя, - поднимает она голову. - Не думала, что еще тебя увижу. - Она сплевывает сгусток крови на пол и вытирается полой спадающей почти до пят рубахи.

- А я, можно сказать, грезил о нашей встрече, - несмотря на сложившееся положение, выдавливаю я из себя некоторое подобие шутки.

- Не смешно, - стонет она, пытаясь подняться.

Неожиданно для самого себя я встаю с матраса и помогаю ей. Ухватившись за мою руку, она с тихим стоном поднимается на подгибающиеся ноги. Придерживая ее за плечо, довожу до кучи рваных матрасов. Мотор брезгливо кривится и демонстративно отодвигается в сторону. Гномиха усаживается на матрас, не обращая внимания на его кривляния, а я устраиваюсь напротив на корточках. В тусклом молочном свете камня видно, что ее лицо в синяках, превращающих его в некое подобие страшной маски.

- Это по моей вине ты здесь! - невесело говорю, глядя на ее отекшее лицо.

Она с недоумением поднимает на меня глаза.

- У нас была старая гномиха, - тихо, как бы извиняясь, говорю я, - она прочла наши мысли. Она знает, что именно ты научила меня переходить из среза в срез.

- Ну и что? - все еще с непониманием смотрит она на меня.

- Ну ты же сама говорила, что за разглашение этой тайны тебе грозит смертная казнь, - напоминаю я.

- Нет, - отрицательно машет головой гномиха. - Дело не в этом. Мне предъявлено совершенно другое обвинение, значительно более серьезное. Дело в том... - Она неожиданно умолкла на полуслове, как будто боясь сказать лишнее. И тут же добавила второпях, отведя глаза в сторону: - Наверное, ты прав. Все дело именно в разглашении способа перехода.

Она явно что-то недоговаривает. На лице Мичмана тоже написано недоверие к словам гномихи.

- Ну и что теперь с нами будет? - со злостью в голосе обращается Мотор к ней.

- Мне однозначно грозит смерть. - Она говорит безразличным голосом, как будто речь идет о каком-то пустяке. - А вам за нарушение Договора, - гномиха на минуту задумалась, - скорее всего, то же.

После этих слов наступила длительная тишина. Я пытаюсь придумать способ вырваться отсюда, но ничего умного в голову как, на зло не лезет. Волей-неволей постоянно возвращаюсь к словам гномихи. Какое же ей предъявили обвинение и за что? И почему она так неожиданно согласилась с моим мнением? Может, стоит спросить ее об этом? Хотя нет. Если бы хотела, сказала бы сама. А так, зачем человеку в душу лезть? Я осекся, заметив, что впервые подумал о ней как о человеке.