Читать книгу "Девушка с жемчужиной - Трейси Шевалье"

— Что, хочешь еще раз послушать? — Он заговорил громче: — Может, мне на весь рынок разнести эту историю?

— Ш-ш-ш, — зашипела я. Я видела, что он хоть и петушится, сильно на меня обижен. — Просто расскажите, что вы слышали.

Питер-старший понизил голос:

— Слышал, что повариха Ван Рейвенов говорит, будто твой хозяин будет рисовать тебя вместе с Ван Рейвеном.

— Я про это ничего не знаю, — твердо сказала я, понимая, однако, что, как и матушка, он мне не верит.

Питер сгреб с прилавка пригоршню свиных почек и сказал, взвешивая их в руках:

— Это не мне надо говорить.

Я подождала несколько дней и потом решила спросить Марию Тинс. Мне хотелось узнать, скажет ли мне кто-нибудь про это напрямую. Я зашла к ней в комнату с распятием после обеда, когда Катарина спала, а девочки отправились с Мартхе на Скотный рынок. Таннеке сидела на кухне и шила, приглядывая за Иоганном и Франциском.

— Можно мне с вами поговорить, сударыня? — тихо сказала я.

— Ну что еще? — Она разожгла свою трубку и смотрела на меня через дым. — Опять что-то случилось? — спросила она усталым голосом.

— Не знаю, сударыня, но до меня дошел какой-то странный слух.

— До нас всех доходят странные слухи.

— Я слышала, что хозяин собирается рисовать меня вместе с Ван Рейвеном.

Мария Тинс хохотнула:

— Действительно странный слух. Что, на рынке болтают?

Я кивнула.

Она откинулась в кресле и пыхнула трубкой:

— Ну а сама ты что об этом думаешь?

Я не знала, как ей ответить.

— А что мне думать, сударыня? — тупо спросила я.

— Других я не стала бы об этом спрашивать. Таннеке, например, когда он ее рисовал, была рада-радешенька позировать ему несколько месяцев, наливая молоко из кувшина. Несколько месяцев! И никаких сомнений у нее не возникало, благослови Господи ее простодушие. Ты много думаешь про себя, но никому своих мыслей не поверяешь. Хотела бы я знать, что у тебя в голове.

Тогда я сказала ей то, чего она не могла не понять:

— Я не хочу позировать вместе с Ван Рейвеном, сударыня. Его намерения относительно меня нельзя назвать благородными.

— У него никогда не бывает благородных намерений в отношении молодых девушек.

Я нервно вытерла руки фартуком.

— Но твоя честь вне опасности. У нее есть защитник, — продолжала она. — Оказывается, моему зятю так же мало нравится мысль рисовать тебя с Ван Рейвеном, как тебе — позировать вместе с ним.

Я не смогла скрыть облегчения.

— Однако, — предупредила меня Мария Тинс, — Ван Рейвен — его патрон, богатый и могущественный человек. Мы не можем себе позволить проявить к нему неуважение.

— Что же вы ему скажете, сударыня?

— Я еще не решила. А пока что тебе придется потерпеть и не отрицать, что такое может случиться. Нам совсем ни к чему, чтобы до Ван Рейвена дошел с рынка слух, что ты отказываешься позировать вместе с ним.

Видимо, по моему лицу она поняла, что мне это совсем не нравится.

— Не вешай нос, — буркнула Мария Тинс, стуча трубкой по столу, чтобы выбить пепел. — Что-нибудь придумаем. Веди себя тихо, занимайся своими делами и никому ни слова.

— Хорошо, сударыня.

До этого я избегала Питера-младшего. Это было совсем не трудно — всю неделю на Скотном рынке шли аукционы: вошедшие в тело за лето и осень животные были готовы к забою перед началом зимы. Питер ходил туда каждый день.

Но на следующий день после разговора с Марией Тинс я отправилась искать его на Скотном рынке, который был от нас совсем близко — как только завернешь за угол с Ауде Лангендейк. После обеда там было спокойнее, чем утром, когда проходили аукционы. Многих животных уже забрали их новые владельцы, и на рынке остались лишь продавцы, которые стояли под окружавшими площадь платанами, пересчитывая выручку и обсуждая сделки. Листья на деревьях пожелтели и опали, смешавшись с навозом и мочой, запах которых разносился по всей округе. Питер-младший сидел с каким-то приятелем за столиком около кабачка. Перед каждым стояла кружка пива. Занятый разговором, Питер меня не увидел — даже когда я молча подошла и стала рядом с их столиком. В конце концов меня заметил приятель Питера и толкнул его локтем.

— Мне надо с тобой поговорить, — поспешно сказала я, не дожидаясь даже, пока на его лице отразится удивление.

Его приятель тут же вскочил и предложил мне свой стул.

— Может, пройдемся? — спросила я, кивая в сторону площади.

— Пожалуйста, — сказал Питер. Он кивнул своему приятелю и пошел за мной. По его выражению трудно было сказать, рад он встрече со мной или нет.

— И как сегодня прошли аукционы? — неловко спросила я. Я совсем не умела болтать о пустяках.

Питер пожал плечами, взял меня за локоть, чтобы я не угодила в кучу навоза, потом отпустил мою руку. Нет, придется говорить напрямик.

— На рынке сплетничают про меня, — бухнула я.

— На рынке всегда о ком-то сплетничают, — ответил он сдержанным тоном.

— Это неправда. Я не собираюсь позировать вместе с Ван Рейвеном.

— Отец говорит, что Ван Рейвен обращает на тебя внимание.

— Все равно я не буду позировать вместе с ним.

— У него большая власть.

— Поверь, Питер, я говорю правду.

— У него большая власть, — повторил он, — а ты всего лишь служанка. И ты надеешься, что твоя возьмет?

— А ты думаешь, что я стану такой же, как служанка в красном платье?

— Только если позволишь ему напоить тебя, — сказал Питер, глядя мне в лицо.

— Мой хозяин не хочет рисовать меня вместе с Ван Рейвеном, — немного поколебавшись, сказала я. Мне не хотелось упоминать хозяина.

— Вот и отлично. Я тоже не хочу, чтобы он тебя рисовал.

Я закрыла глаза. Мне становилось нехорошо от густого запаха навоза.

— Ты попалась, Грета, — более ласковым голосом сказал Питер. — Тебе нечего там делать. Они все чужие.

Я открыла глаза и отступила на шаг.

— Я пришла сказать тебе, чтобы ты не верил сплетням, а не слушать твои обвинения. И вижу, что пришла зря.

— Не говори так. Я тебе верю. — Он вздохнул. — Но ты невольна распоряжаться собственной судьбой. Неужели тебе это не ясно? — Не дождавшись от меня ответа, он добавил: — А если бы твой хозяин хотел нарисовать тебя с Ван Рейвеном — ты смогла бы отказаться?

Я сама задавала себе этот вопрос, но ответа на него не нашла.