Читать книгу "Таких не убивают - Кир Булычев"

— Спасибо, Роза, вы мне очень помогли, — сказала Лидочка голосом адвоката Перри Мейсона. Но Роза не знала, что имеет дело с детективом такого класса, ее как бы отпустило, и она сказала горестно:

— И что это я разговорилась?

— А вы и не говорили ничего такого особенного, — успокоила Лидочка Розу.

— Люди же могут подумать, что я за ними подглядываю, — защищалась бывшая дворничиха.

— Люди так не подумают, — заключила Лидочка и побежала вниз по лестнице. Роза осталась стоять на площадке.

Теперь быстрее в издательство — иначе из-за этих уголовных историй она загубит собственную жизнь.

* * *

В тот вечер у Лидочки случилась еще одна любопытная встреча — ну прямо из детективного фильма!

Когда она возвращалась к себе часов в семь — уже стемнело, она вдруг испугалась идти по лестнице. Нечто внутри, как короткий звоночек, предупредило ее об опасности.

Но домой все равно надо было возвращаться, а за помощью к коменданту не побежишь — он уже давно ушел домой, а где он живет, никто не знает.

Лидочка пошла сама с собой на компромисс. Она поднялась на лифте на третий этаж, вышла из лифта и некоторое время стояла возле него, затаив дыхание. Она ничего не слышала, хотя ей упорно казалось, что некто стоит возле ее двери этажом ниже и тоже затаил дыхание.

Так продолжалось минут пять.

Затем Лидочка стала спускаться вниз, стараясь сделать это бесшумно.

Она спустилась на пролет и, выглянув из-за шахты лифта, увидела в полутьме своей площадки человеческую фигуру. Фигура сидела на узком подоконнике, сгорбившись и, видно, устав подстерегать Лидочку.

Теперь надо было бежать обратно к лифту, потому что мимо фигуры не пробежишь — она очнется и схватит. Но идти к лифту — значит повернуться к фигуре спиной… Лампочка на площадке, конечно же, не горела. «Господи, ну за что все это валится на меня!»

Лидочка, пятясь, стала отступать, нащупывая ступеньки каблуками сапог и на третьей или четвертой ступеньке она чуть-чуть ошиблась и ударила каблуком о ступеньку — почти неслышно, но все же.

Фигура распрямилась.

Лидочка ожидала увидеть того восточного парня в джинсовой куртке.

Куртка была джинсовая, похожая, и брюки были похожими, но надеты они были на Лариску с шестого этажа, жертву вчерашнего нападения.

Лариса стояла, напряженно прислушиваясь, и, видно, сама боялась.

Лидочка, чуть успокоившись, спросила:

— Лариса, вы меня ждете?

— Ой, — откликнулась Лариса. — А вы почему сверху идете?

— А я тебя испугалась, — ответила Лидочка, сообразив окончательно, что Лариса не представляет для нее опасности.

— А я к вам, — сказала Лариса, опомнившись. — Мне на минутку.

— Тогда заходи.

— Нет, мне два слова только, я могу и здесь.

— Заходи, заходи, я не хочу с тобой разговаривать на лестнице.

— Это правильно, — согласилась Лариса.

Лидочка открыла дверь и пропустила Ларису внутрь. Она зажгла свет.

В домашних условиях, без макияжа, Лариса казалась не такой эффектной, зато была милой простушкой, и в этом было свое очарование — она казалась похожей на германскую молочницу с какой-то старой открытки, ей к лицу была бы широкая яркая юбка до земли, белый передник, пышные рукава, открывающие руки выше локтей. И, конечно, золотые по плечам локоны. На самом деле локоны были туго стянуты резинкой и лежали на спине. Хорошие волосы, еще не испорченные перекрасками и химией. Но это скоро пройдет.

— Заходи в комнату.

— Не буду. Я тут скажу.

— Как твой друг?

— Алик? Петрик? Он из больницы сегодня сбежит. Уже все готово. Вы не настучите?

— Нет. Не настучу. Ему там угрожает опасность?

— Еще какая. Они на него не случайно наехали, вы ж понимаете?

— Наверное, если такую стрельбу подняли. Хорошо еще, что в тебя не попали.

— Я тогда об этом не думала.

— А ты откуда этого Алика знаешь? — Они стояли в коридоре. Лариса не говорила, ради чего пришла, а Лидочка задавала пустые вопросы.

— А Петрика я давно знаю. Он же наш, пресненский. Из нашей школы. Он раньше кончал. А меня он помнил, я рано расцвела.

— Ты себя высоко ценишь.

— А то кто же оценит? Это я так, шучу, вы не обращайте внимания. Я к вам пришла, потому что Алик просил. Ему-то к вам нельзя, мы не знаем, кто здесь наводит.

Лидочка чуть было не сказала, что уверена в гнусных деяниях коменданта, но осеклась — даже если Лариса решит, что это шутка, у кого-то другого может не оказаться чувства юмора.

— Алик просил у вас выяснить: вас милиция допрашивала?

— А зачем ему знать?

— Ему ничего от вас не нужно. Но он не хочет впутываться. Честное слово, он нормальный, не рвань какая-нибудь. Он бизнесом занимается, а на него наехали.

— Со мной говорили в милиции.

— Вы сказали, что видели?

— Я сказала, что запомнила номер машины.

— Но люди?

— А Алику хочется, чтобы я их опознала?

— Нет, что вы! Наоборот! Иначе они вас уберут, точно! Надо их знать, поэтому и в милиции скажите, что никого не узнали. Петрику это до лампочки, потому что он их всех все равно знает, а кого не знает, те по найму работают. И в милиции твердо скажите — не помню. Никому это сейчас не нужно. А Алика могут пришить.

— Но я в самом деле никого не видела.

— Вот и умничка, — сказала Лариса и неожиданно поцеловала Лидочку в щеку.

Лидочка замерла от такой фамильярности, а Лариса уже открыла дверь и скрылась в полутьме лестничной площадки.

Застучали ее каблучки.

Лидочка закрыла дверь. Никому не нужна твоя наблюдательность. Все понимают, что ничего, кроме опасности, она не принесет. Удивительно: все — и милиция, и жертва — просят ее не видеть, не слышать и не замечать. И даже примкнувший к ним комендант.

«Какое счастье, что я и на самом деле ничего не знаю, не замечаю и не вижу».

Глава 5

Что в шкатулке?

Позиция полного нейтралитета дала трещину уже следующим утром.

Движимая совестью, которая жестоко казнила ее за трехдневное безделье, Лидочка заработалась допоздна. В результате проснулась в десять от телефонного звонка, но подниматься не стала, дала телефону отзвонить. Снова задремала — и тут опять телефон! Она понимала, что попала в осаду. Однако терпела, сопротивлялась, но и не могла больше спать.

Она лежала на спине, глядела в потолок и размышляла о том, есть ли какая-нибудь надежда разузнать что-то о содержимом шкатулки. И не требовалось долгих размышлений, чтобы сообразить: она себя вела совершенно неправильно. Она могла выяснить куда больше о судьбе шкатулки, если бы задавала правильные вопросы нужным людям. Раз шкатулка стоит в доме Алены, а ее мать Татьяна утверждает, что никогда этой шкатулки не видела, то не следует ли из этого, что существует еще по крайней мере одно семейное гнездо Флотских или какой-то укромный уголок, в котором могут храниться их ценности? Долгие годы Алена жила с бабушкой, с Маргошкой. Маргошка ее и воспитала. А где жила Маргошка последние годы? Почему Лидочка решила, что в той же самой квартире? Наверняка нет. А это означает, что где-то в Москве… Впрочем, а почему именно в Москве — Россия велика. Как рабочая гипотеза эта картинка годилась. Следовало ее проверить. Надо только позвонить Соне или хотя бы Татьяне — вряд ли Татьяна уехала обратно на дачу. Ведь на днях будут хоронить Алену — зачем старухе снова приезжать, на похороны? Кстати, о похоронах тоже надо спросить Шустова.