Читать книгу "Грюнвальдское побоище. Русские полки против крестоносцев - Виктор Поротников"

– Ты знал, что Свиртил и Борза мои давние друзья, мы росли вместе, и ты же их казнил, брат! – кипятился Ягайло, потрясая сжатыми кулаками. – Тем самым ты нанес мне оскорбление!

– Наоборот, государь! – промолвил Витовт. – Я расправился с двумя негодяями, которые совершали недозволенное, полагая, что в любом случае смогут прикрыться твоим именем. Впредь, брат, будь более разборчив в выборе друзей.

О событиях в Лаутенбурге в одной из польских хроник записано так: «Казнь двух знатных литвинов произвела на польских воинов сильное впечатление. Литовский князь своей суровой непреклонностью вызывал такой ужас у всех своих рыцарей, что они трепетали перед ним, подобно листьям».

Неприязненные отношения между Витовтом и Ягайлой усугублялись еще и потому, что литовский князь, как более опытный в военном деле, претендовал на верховное командование объединенным союзным войском. Польские воеводы были против этого, утверждая, что верховенство должно оставаться за Ягайлой, который первый бросил вызов Тевтонскому ордену и который является сюзереном Витовта. На военных советах часто вместо обсуждения плана боевых действий происходила яростная перепалка между обидчивым Ягайлой и вспыльчивым Витовтом. Лишь благодаря постоянному вмешательству в эти споры мазовецкого князя Януша, женатого на сестре Витовта, удавалось избежать раскола в среде союзников, грозящего полным провалом этого похода.

* * *

В обозе союзников пребывало несколько знатных женщин, оказавшихся там совсем не случайно. Данута, жена мазовецкого князя, находилась при войске на тот случай, дабы Витовт в порыве необузданного гнева не наломал дров во время ссор с Ягайлой. Из всех сестер Витовта Данута была любима им сильнее прочих, а потому ее слова имели на него некоторое воздействие.

После смерти королевы Ядвиги, скончавшейся бездетной, Ягайло женился на вдове познанского воеводы Анне Грановской, которая при неотразимой внешности имела на редкость сварливый характер. Когда Анна неожиданно умерла, то сразу появились слухи, будто это дело рук Ягайлы, пожелавшего таким способом избавиться от докучливой супруги. Слухи постепенно утихли, но Ягайло с той поры все еще вдовствовал, изображая траур по красавице Анне.

Бездетность короля беспокоила польскую знать, поэтому краковские магнаты и можновладцы всячески старались сводить Ягайлу с девицами из знатных семей. Вот и в этом походе в обозе польского войска ехали юные высокородные польки, от которых требовалось лишь одно – почаще попадаться на глаза королю.

Отряды союзников продвигались к Мариенбургу, не встречая никакого противодействия со стороны тевтонских рыцарей, это порождало в окружении Ягайлы некую уверенность в полном превосходстве славянско-литовского войска над крестоносцами. Среди польских военачальников ходили разговоры, что скорее всего открытого боя с тевтонами не будет, которые, по всей видимости, вознамерились отсидеться за мощными стенами Мариенбурга. Этот укрепленный город за все время его существования ни разу не был взят штурмом, хотя в прошлом его не раз осаждали поляки, поморяне и мазовшане.

Находившийся в авангарде Витовт не разделял радужных настроений, царящих среди польских советников Ягайлы. Конные разъезды татар, рассылаемые Витовтом в разные стороны, замечали тут и там конные дозоры крестоносцев, которые постоянно следили за воинством союзников, находясь на безопасном расстоянии и всячески избегая стычек с татарскими конниками. При всей своей прыти, татарам так и не удалось захватить пленника при сближении с неуловимыми тевтонскими дозорными. Витовту оставалось только догадываться о том, что замышляют немцы.

При подходе к реке Древенце, притоку Вислы, войско союзников оказалось вблизи прекрасного букового леса. Ягайло, как истый охотник, загорелся желанием поохотиться на оленей в этом лесу. По воле короля, войско разбило стан вблизи пустого немецкого хутора раньше обычного срока, еще до наступления сумерек. Ягайло отправился на охоту, пригласив на это развлечение и знатных польских девиц, благо все они имели верховых лошадей и неплохо держались в седле.

О том, что основное войско союзников прекратило движение, в передовом отряде Витовта узнали только на заходе солнца. Витовт стоял у бродов на реке Древенце, с нетерпением ожидая подхода главных союзных сил. На другом берегу реки возвышался тевтонский замок Курзетник. Для штурма этого замка у Витовта было слишком мало воинов, к тому же все осадные машины находились в обозе польского войска.

Ловчим Ягайлы удалось выследить небольшое стадо оленей, которое загонщики выгнали прямо на свиту короля. Добычей охотников стали три оленя, причем одного заколол копьем сам Ягайло. По такому случаю королевская свита закатила пир, расположившись в брошенном немецком хуторе, вокруг которого длинными рядами стояли шатры польских, мазовецких, чешских, литовских и русских отрядов.

Присутствовала на этом пиршестве и княгиня Серафима Изяславна, которая в пути свела знакомство с красавицей Малгоржатой, дочерью краковского каштеляна Кристиана Островицкого. Малгоржата уговорила Серафиму пойти вместе с нею на это королевское застолье. Серафима согласилась единственно из желания увидеть вблизи короля Ягайлу, о котором она много слышала и плохого и хорошего.

Распорядители пира усадили Малгоржату и Серафиму слева от Ягайлы, сидевшего во главе застолья, справа от короля заняли места Ярыся, племянница краковского воеводы Зындрама, Божена, сестра маршала Збигнева из Бжезя, и Агнешка, дочь воеводы Добеслава Олесницкого. За этим же столом сидели Данута, жена мазовецкого князя, и ее племянница Барбара.

Вельможи из королевской свиты расположились за двумя соседними столами, поставленными по краям от королевского стола под прямым углом к нему. Пирующие угощались горячим жарким из оленины, запивая это кушанье виноградным вином. Ягайло никуда не выезжал без своих музыкантов. Вот и на этом пиру, происходившем в довольно тесном и низком доме, тем не менее звучали различные мелодии, рождаемые двумя лютнями, мандолиной, свирелью и флейтой. Поскольку за окнами уже сгустились сумерки, помещение освещалось факелами, прикрепленными где только можно.

Внешний вид короля Ягайлы разочаровал Серафиму. Ягайле в этом году исполнилось шестьдесят лет. Это был невысокий человек с узкими плечами и длинными руками, его яйцеобразная голова заметно сужалась к макушке; длинные светлые волосы короля слегка вились на кончиках локонов, у него была маленькая бородка и длинные обвислые усы. У Ягайлы было узкое бледное лицо, широкий утиный нос, тонкие губы, его бесцветные глаза имели привычку щуриться, словно яркий свет факелов слепил его. Густые низкие брови короля были цвета льна и от этого казались совершенно седыми.

Зато одеяние короля Серафиме очень понравилось. На короле была короткая облегающая куртка-котарди, напоминавшая рыцарскую рубашку. Черный бархат королевской куртки был расшит изумительными по красоте узорами из золотых и серебряных ниток. Воротника у куртки не было, его заменяли два ряда ожерелий из драгоценных камней. Рукава куртки длиной были до локтя, но от них спускались вниз два длинных декоративных «языка», внутренняя сторона которых алела благородным пурпуром. На короле был пояс из чеканных серебряных бляшек, на котором висел кинжал в изящных ножнах. Голову короля венчала золотая диадема с острыми зубцами.