Читать книгу ""Злой город" против Батыя. "Бессмертный гарнизон" - Виктор Поротников"

Эти огромные костры увидели татары в стане Батыя. Темник Бурундай с тремя тысячами своих воинов бросился спасать камнеметы. Отряд Пачеслава вступил в неравную битву с воинами Бурундая, встав заслоном у них на пути. Опрокинуть немногочисленных козельчан с ходу батырам Бурундая не удалось. Ратники Пачеслава стояли насмерть, не подпуская татар к пылающим катапультам. Но едва татары начали одолевать, как им в спину ударили ратники Никифора Юшмана, прорывающиеся из вражеского становища обратно в Козельск. Отряд Бурундая оказался между двух огней. От русских мечей и топоров меньше чем за час полегло две тысячи татар. Бурундай был ранен и с трудом смог ускользнуть из этой кровавой сумятицы. Остатки отряда Бурундая разбежались в ночи кто куда.

В стане Гуюк-хана ратники Никифора Юшмана также истребили около двух тысяч татар.

Перед самым рассветом южные ворота Козельска распахнулись и в город вошли уцелевшие после ночной битвы ратники. Из отряда Пачеслава назад вернулись всего сорок воинов. Пачеслав сложил голову в сече. В отряде Никифора Юшмана уцелело три сотни ратников, к которым примкнули четыре сотни русских невольников, бежавших из лагеря Гуюк-хана. Среди этих обретших свободу русичей были и Матвей Цыба с дочерью Ладой, и смерд Оверьян с дочерью Баженой.

Глава десятая

Время жить и время умирать

Симеон Владимирович примчался в Брянск на взмыленном коне в сопровождении горстки гридней, усталых и израненных. Велев страже немедленно запереть все городские ворота, князь устремился к своему терему, возведенному на холме, обнесенном высоким тыном. После вчерашнего дождя узкие улицы Брянска раскисли от вязкой грязи и луж. Копыта коней скользили на этой размытой дороге. Редкие прохожие, мужчины и женщины, видя группу забрызганных грязью всадников, опасливо прижимались к заборам и стенам домов. Кто-то из горожан, узнав своего князя, окликнул его, спросив, что стряслось и далеко ли мунгалы?

«Разбили мунгалы наше войско, вот что стряслось! – рявкнул в ответ Симеон Владимирович. – Не сегодня завтра нехристи к Брянску подвалят!»

Ворвавшись в свой терем, Симеон Владимирович с помощью челядинцев избавился от доспехов, смыл с себя кровь и грязь. Потом князь попросил у жены квасу и долго пил, утоляя сильную жажду, из большого липового ковша.

– Ну же, голубь мой, рассказывай, что случилось? Почто мунгалы посекли ваши полки? – подступила к супругу княгиня Евдокия, едва тот бессильно опустился на скамью.

Скрипнула дверь – и в светлицу проскользнула Феодосия Игоревна в длинном лиловом платье, в ее уложенных венцом косах поблескивали нити из мелкого речного жемчуга. На красивом лице Феодосии Игоревны было написано то же беспокойство, что и на лице княгини Евдокии.

– Полки наши дрались храбро, особенно там, где стоял Изяслав Владимирович, – понурившись, промолвил Симеон Владимирович. – Токмо недолго рать наша теснила мунгалов. Обошли нехристи наше войско сначала с правого крыла, потом с левого. Первыми ропейские ратники спину показали, за ними следом обратились в бегство рыльская и новгород-северская дружины. А когда пал стяг путивльского полка, тогда уж все наше воинство в бега ударилось…

– Что сталось с Изяславом Владимировичем? – спросила Евдокия.

– Убили его мунгалы, – с тяжелым вздохом ответил Симеон Владимирович. – Я сам видел, как он с коня наземь свалился.

– Кто еще из князей погиб? – поинтересовалась Феодосия Игоревна.

– Новгород-северский князь Владимир Давыдович тоже голову сложил и оба его брата иже с ним, – сказал Симеон Владимирович. – Я сам чудом от смерти ушел. Татары гнались за мной, как голодные волки.

– Что же теперь будет? – растерянно произнесла Феодосия Игоревна, переводя вопрошающий взгляд с Симеона Владимировича на княгиню Евдокию.

– То и будет, что нехристи уже завтра к Брянску подступят, – ответила Евдокия, мрачно сдвинув свои темные брови. Она решительно взяла княгиню Феодосию за руку. – Вот что, подруга, собирайся и поезжай в Чернигов! Спасай свою головушку, а заодно поторопи тамошнего князя и бояр его, чтобы они поскорее полки собирали! Коль подойдут мунгалы к Чернигову, тогда уже будет поздно рать собирать.

– Неужели ты думаешь, что татары и до Чернигова доберутся?! – воскликнула Феодосия Игоревна, не желая верить в это.

– Ты сама видишь, что ныне творится! Никто из наших князей не в силах остановить мунгалов! – Евдокия небрежно кивнула на своего подавленного супруга. – Храбрые князья погибают в сечах, трусливые разбегаются.

– Ладно, пойду собираться в путь, – сказала Феодосия Игоревна, обняв Евдокию. – Я и так изрядно задержалась у вас в Брянске.

– На то была злая воля Изяслава Владимировича, – негромко обронила княгиня Евдокия, на миг прижавшись к Феодосии Игоревне, к которой она успела привязаться. – Теперь же, подруга, ты – вольная птица.

* * *

Обширное зеленое поле у реки Болвы было густо усеяно телами павших воинов, русичей и татар. Сражение только-только закончилось. Татары пересчитывали пленников, связывая их веревками, добивали тяжелораненых русских ратников. Захваченные в битве русские стяги лежали на сырой после дождя траве. Рядом со стягами рядком были уложены павшие в сече князья.

Ханы Бури и Кадан в кольчугах и шлемах, с саблями у пояса, осмотрев поверженные знамена русичей, задержались возле убитых князей Ольговичей. Им захотелось узнать имена сраженных Ольговичей, поэтому ханские нукеры привезли из татарского стана раненого Анфима Святославича, который хоть и был еще слаб, но уже мог держаться на ногах.

– Как зовут этих князей? – Кадан указал плетью на пять бездыханных тел в богатой одежде и добротных доспехах. Он взглянул на Анфима Святославича. – Ты знаешь их?

Узкоглазый толмач перевел сказанное ханом с монгольского на русский.

Анфим Святославич хмуро покивал. Конечно, он хорошо знает этих князей, павших от татарских сабель. В прошлом ему доводилось враждовать со всеми из них.

– Это путивльский князь Изяслав Владимирович, – промолвил Анфим Святославич, кивнув на мертвого исполина, иссеченного саблями так, словно он в одиночку бился с полусотней врагов.

«В битве на Калке, брат, тебе удалось пробиться сквозь полки татарские и спастись, а ныне не дал тебе Господь везенья в сече, – подумал Анфим Святославич, без тени злорадства взирая на бездыханного путивльского князя. – Не пришел ты на подмогу к вщижанам из-за вражды ко мне. И вот ту же самую чашу ты выпил, что и мой брат Роман Старый!»

– Это кто? – Хан Бури указал рукой на мертвого витязя в красном плаще.

– Это Владимир Давыдович, князь из Новгорода-Северского, – ответил Анфим Святославич. И тут же добавил, указав на два других мертвых тела: – А это его родные братья Федор и Константин Давыдовичи.

Пятого из убитых князей Анфим Святославич опознал с трудом, поскольку голова убитого была разрублена надвое. Им оказался трубчевский князь Святослав Всеволодович, по прозвищу Мытарь.