Читать книгу "Кинжал всевластия - Наталья Александрова"

Вот тут-то и посетило его то самое видение.

В глазах у Старыгина потемнело, его словно окутал плотный клубящийся туман, и на фоне этого тумана, как на парящем в воздухе экране, возникла движущаяся картина, напоминающая театр теней.

В центре теневой картины выделялся силуэт бородатого человека, склонившегося над письменным столом.

В этом человеке Старыгин мгновенно узнал своего знакомого Святослава Несвицкого – того самого, с которым он собирался поговорить о кинжале с руническими значками.

А с краю теневой картины появился второй человек.

Силуэт его был нечетким, каким-то неопределенным, и в самой этой неопределенности Дмитрию Алексеевичу почудилась угроза.

Таинственный силуэт приблизился к Несвицкому, склонился над ним…

И тут туманная картина погасла, к Старыгину вернулось зрение.

Он удивленно хлопал глазами, оглядывая свой привычный, хорошо знакомый кабинет.

Все здесь было по-прежнему, все как обычно – рабочий стол, инструменты художника и реставратора, кувшин с кистями, мольберт с картиной, находящейся в работе…

Откуда же вдруг возникло это туманное видение?

Наверное, он просто переутомился, ему давно пора в отпуск… Конечно, в работе у него находится картина, но она подождет, особенной спешки нет…

И вообще, он только что думал о Славе Несвицком, хотел с ним поговорить, вот и увидел его в странном полуобморочном состоянии…

Старыгин пытался успокоить себя такими реалистическими рассуждениями – но беспокойство не отпускало его, сердце билось неровными болезненными толчками, как будто предупреждая его об опасности…

В конце концов, он не выдержал и решил проведать Несвицкого немедленно, не откладывая визит. Действительно, что тянуть – они же не в разных городах работают, а в одном и том же здании, пусть и довольно большом…

Дмитрий Алексеевич снял рабочий халат, заляпанный краской, вышел в коридор и запер свой кабинет.

«Ну, просто взгляну на Славу, увижу, что с ним все в порядке, и тут же уйду, не отнимая у него времени…» – думал он, спускаясь по лестнице, переходя в другое крыло музея и снова поднимаясь на третий этаж.

Подходя к кабинету Несвицкого, он замедлил шаги.

Все же неудобно отвлекать Славу от работы… мало ли что ему померещилось…

Но тут из-за двери кабинета до него донеслись громкие, возбужденные голоса.

Слов разобрать он не мог, но ясно было, что Несвицкий с кем-то ссорится. Ну, значит, появление коллеги ему нисколько не помешает, а только послужит благовидным предлогом, чтобы прервать ненужный разговор…

Старыгин толкнул дверь и вошел в кабинет.

Сцена, которую он увидел, удивительно напоминала туманную картину из его видения.

Несвицкий сидел за столом, недовольно повернув голову. На фоне ярко освещенного окна был виден только его силуэт, точно так же, как в видении Старыгина. А сбоку над ним возвышался еще один человеческий силуэт – неясный, неопределенный. Этот таинственный человек склонялся над Несвицким с явно угрожающими намерениями…

Но тут незнакомец увидел распахнувшуюся дверь, входящего в комнату Старыгина – и тут же отшатнулся от Несвицкого, спрятал что-то в карман и проговорил мягким, примирительным тоном:

– Ну что ж, Святослав Николаевич, раз вы не можете уделить мне времени – разрешите откланяться. Возможно, я загляну к вам в более удобное время…

– Возможно! – недовольно проворчал Несвицкий и только тут заметил Старыгина: – А, Митя! Это ты? Привет! У тебя какое-то дело? А то, понимаешь, я тут зашиваюсь…

Странный посетитель проскользнул мимо Старыгина и покинул кабинет.

Дмитрий Алексеевич проводил его взглядом и спросил:

– Кто это у тебя был?

– А черт его знает… – растерянно ответил Несвицкий. – Удивительно неприятный человек…

Он потер виски, пытаясь припомнить, о чем же только что разговаривал с посетителем. Тот что-то у него спрашивал, хотел от него чего-то добиться… но вот чего?

Несвицкий пытался вспомнить суть недавнего разговора – но как только ему казалось, что он начинает припоминать, приближается к ответу, – голову словно охватывал тесный обруч, сжимала тупая пульсирующая боль… да что же это такое? Он всегда был удивительно здоровым человеком и не знал, что такое головная боль…

Как это часто бывает, собственное бессилие вызвало у него раздражение против ни в чем не повинного человека, подвернувшегося под руку, – в данном случае Старыгина.

– Митя, – проговорил он, вскинув бороду, – ты что пришел-то? У меня вообще-то работы выше крыши… – и он выразительно оглядел разложенные на столе материалы.

И тут Старыгин почувствовал неловкость.

Только что он знал, зачем идет к Святославу, и вдруг начисто забыл.

Ведь у него и впрямь было к нему какое-то важное дело, но вот какое? Он не мог вспомнить это никакими силами.

Может быть, вопрос связан с той картиной, над которой он сейчас работает?

Старыгин представил себе гордую позу немецкого вождя, его роскошное одеяние, кинжал на поясе…

Кинжал! Вот из-за чего, должно быть, он отправился к Несвицкому!

– А, вот, Слава, вспомнил! – проговорил он оживленно. – Я тут на одной старой картине видел интересный образчик холодного оружия, может быть, это по твоей части!

Он склонился над столом, нашел среди записей и черновиков чистый лист бумаги и несколькими уверенными штрихами изобразил на нем кинжал немецкого вождя.

– Митя, не трогай здесь ничего! – возмущенно проговорил Святослав. – Ты все перепутаешь…

Тут он увидел рисунок Старыгина и удивленно захлопал глазами:

– Черт! Где ты видел этот кинжал?

– Да говорю же тебе – у меня сейчас в работе одна старая итальянская картина, так вот на ней…

– Не может быть! – Несвицкий подозрительно взглянул на приятеля. – Ты меня разыгрываешь!

– Больше мне делать нечего! – фыркнул Старыгин. – Если хочешь – взгляни своими глазами на эту картину, она у меня в мастерской. А что тебя так удивило?

– Что удивило? – Святослав по-прежнему выглядел недоверчиво. – Да ничего особенного! Просто именно такой кинжал мне вчера принесли на экспертизу!

– Что – очень похожий? – переспросил Старыгин.

– Не «очень похожий», – поправил его Несвицкий, – а тот самый. Если, конечно, ты его правильно нарисовал…

– Правда? – оживился Старыгин. – Покажи мне этот кинжал! Мне это будет очень полезно для работы над картиной!

– Все тебе сразу покажи! – проворчал Несвицкий. – Кинжал у меня дома, я его сюда не принес, потому что потом очень трудно будет обратно вынести. Сам знаешь, как теперь с этим строго, после прошлогоднего скандала. Скажи, Митя, – его глаза снова подозрительно заблестели, – а ты случайно с Куницыным незнаком?