Читать книгу "В паутине греха - Сара Сил"

— Я сама слышала, как она сказала, что, если бы не выставка и надежда на диплом в Чоуде, она бы отдала его усыпить, потому что она, видите ли, не любит больных, — сказала Айрин, и Эмма ответила, стараясь придать своему голосу бодрость, которой не чувствовала:

— Ну что ж, надо быть благодарными судьбе, что она милосердна к нему хотя бы поэтому. Шансов на то, что он будет в форме к выставке, очень мало, но до того времени он будет жив, и мы, по крайней мере, выиграем время.

Но сражение было выиграно задолго до выставки. Это произошло подобно маленькому чуду, как часто случается, когда человек страстно желает чего-то, сознавая, сколь мизерна надежда на исполнение его мечты.

Все эти ночи Эмма ночевала на собачьей кухне. На третью ночь ее, как обычно, разбудил в четыре часа будильник, и, как обычно, она выбралась из постели, плохо соображая от хронического недосыпания, как всегда, опасаясь, что собака, оставленная без присмотра на несколько часов, могла сбежать.

Отпирая двери вольера Флайта неловкими от холода и волнения руками, она в первый раз услышала, что он ей ответил; это были не те звуки, которые он так часто издавал в беспамятстве, а тихое приветственное поскуливание, слабое, но знакомое, радостное и определенно ободряющее.

Она распахнула дверь — пес неуверенно стоял на трех лапах на соломе, приветственно помахивая хвостом.

— Флайт, дорогой мой! Мой красавчик, моя умница, чудный мой мальчик! — воскликнула Эмма, опускаясь на колени рядом с ним, и расплакалась.

— Ну, ну, что за жалкий способ выражать свою благодарность, — тихо произнес чей-то голос у нее за спиной; она вздрогнула, подняла голову и увидела Макса, стоявшего в дверях.

На этот раз она не удивилась. Он — практикующий ветеринар, и неудивительно, что он мог оказаться здесь в четыре утра, равным образом как и в любое другое время.

— Он стоит! Опасность миновала! Смотрите, Макс, глаза у него совсем ясные, и он даже пытается дать мне лапу!

— Дайте-ка я его посмотрю. Ну-ка приляг, старик, мы знаем, что тебе уже лучше, но не задавайся. — Макс опустился на колени рядом с Эммой, мягко отстранив ее. Он осторожным движением заставил пса лечь на солому, почесал его за ушами — пес в ответ дружелюбно лизнул ему руку.

Пока Макс тщательно осматривал пса, Эмма сидела на корточках, внимательно следя за его действиями, но слезы продолжали катиться у нее по щекам.

— Он справится. Температура нормальная, и рана выглядит неплохо. Пожрать бы ему теперь, — сказал Макс, поднимаясь на ноги.

Эмма вскочила, бегом помчалась на кухню и приготовила смесь из молока, сухарей и глюкозы. Сквозь густые облака с трудом пробивались лучи предрассветного солнца, предвещая еще один дождливый день. Хорошо бы в это утро стояла такая погода, как тогда, когда раннее солнце сверкало в каплях росы и жаворонки весело щебетали в ясном небе, но Эмме это сейчас было безразлично, раз Флайт дочиста вылизал миску и явно был не прочь получить добавку, и она воскликнула, не сознавая абсурдности своих слов:

— Ну разве не чудесное утро?

— Не думаю, что все с вами согласятся, — несколько сухо сказал Макс. — А почему вы все еще плачете?

— Я н-не могу остановиться, — ответила Эмма, уронив пустую миску на солому, и вдруг оказалась у него в объятиях.

— Ну хорошо, выплакаться тоже неплохо. Может быть, это поможет вам больше, чем увещевания, — сказал Макс, но она была так благодарна за то физическое ощущение спокойствия, которое давали его руки, что просто не слышала слов.

— Ну, хватит, хватит, — спустя некоторое время твердо сказал он и достал чистый носовой платок. — Что вам действительно необходимо, так это сутки нормального сна в своей собственной постели, и я собираюсь проследить за тем, чтобы вы это получили. И переоденьте наконец эти ваши несчастные брюки. Никогда вы еще не выглядели таким замызганным пугалом, как сейчас.

— Извините за непрезентабельный вид, но у вас просто талант заставать меня врасплох, — сказала она.

— Неужели? В таком случае, у вас талант неверно истолковывать самое естественное поведение, так что мы квиты, — ответил он, но выражение глаз у него было насмешливое, словно он ожидал, что на этой фразе его непременно прервут, и Эмма, памятуя о предыдущих недоразумениях, неуверенно начала:

— Если вы опять о Доусоне…

— К черту Доусона! Он что для вас — эталон мужчины, или вы теперь сожалеете, что в свое время слишком поспешно отвергли его ухаживания?! — сердито воскликнул он и оттолкнул ее.

— Так вы все знаете? — сказала она, схватившись за дверь вольера, чтобы не упасть. — Мне показалось, что Мэриан намекала…

— Намеки Мэриан совершенно прозрачны и абсолютно глупы. За кого вы меня принимаете? Неужели я похож на человека, который станет прислушиваться к сплетням? Маневры Доусона абсолютно понятны и могут обмануть лишь Мэриан, и то только потому, что ее они устраивают. Она не просто великолепна как женщина, она для него еще и бесценна в качестве потенциальной клиентки, так что вряд ли можно винить его за то, что он так рьяно взялся за дело.

Несмотря на усталость, Эмма не могла противостоять искушению поспорить. Как он смеет теперь признаваться в том, что прекрасно знал о ее отношении к Доусону, и это после того, как насмехался над ней всю злосчастную дорогу из Уилчестера? Он позволяет себе болтать о том, что она неверно истолковывает естественное поведение человека, но ему и в голову не приходит, что никаких других выводов из слов, сказанных им тогда, она сделать просто не могла.

— Намекать, что Фрэнк Доусон заинтересован во мне не меньше, чем в Мэриан, просто абсурдно, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал холодно и уверенно, и он ответил, слегка раздражаясь:

— Неужели? Вы что же, считаете, он не знал, что делал, когда советовал Мэриан покрепче за вас держаться? В семнадцать лет подобное непонимание еще простительно, дорогая моя, но теперь вы уже взрослая девочка и должны бы понимать, что происходит вокруг.

— Да, должна была бы. Я не должна была бы заблуждаться относительно человека, который думает, что несколько знаков внимания и проявления легкого интереса время от времени, когда ему это удобно, можно счесть чем-то большим, чем чувства, которые испытывает человек, пытаясь успокоить испуганного щенка, — сказала она и увидела, как сердитое выражение исчезло из его глаз, уступив место усталости и разочарованию.

— Так вот, значит, что вы думаете по поводу моих усилий упрочить наше знакомство? — совсем мягко спросил он, но она была уже не в состоянии реагировать на эти поразительные смены его настроения; единственное, на что у нее еще хватало душевных сил, — так это продолжать навязанную ей ссору.

— Я вообще ничего по этому поводу не думала, — ответила она, высоко подняв голову. — Вам следует помнить, мистер Грейнджер, что я всего лишь своего рода прислуга и в этом качестве давно привыкла к тому, что люди порой не прочь, как вы выражаетесь, продолжить знакомство. Если вы явились сюда только для того, чтобы затеять со мной ссору, то в такую рань вам бы лучше было поспать дома лишний часок.