Читать книгу "Разыскиваются полицией - Ким Уозенкрафт"

Транспорт по шоссе еле тащился. Гейл жадно впитывала окружающее — виды, запахи… Вбирала каждой клеточкой тела, будто дышала сквозь кожу. Она больше не взаперти, она вырвалась. На свободе. Жаркий город полон запахов, и Гейл всеми легкими вдыхала выхлоп. Повсюду люди. Люди, которые понятия не имели, насколько они счастливы, потому что могут свободно гулять по улицам и никакой надзиратель не кричит им, чтобы они делали то, а не это. Никто не приказывает выключить свет и не вызывает в кабинет начальника тюрьмы.

Майк вел грузовик сосредоточенно и, как показалось Гейл, постоянно что-то высматривал. Она знала этот путь и понимала, что ему на грузовике сюда нельзя — коммерческое движение здесь запрещено. Но Майк сказал, что сегодня ему везет, и свернул на съезд так, что Гейл и Дайана не успели возразить. И в самом деле, удача пока не покидала его. Однако Гейл сомневалась, что он стремился удержать ее. Наоборот, ей казалось, что ему хотелось попасться. Уж не догадался ли он про них? Майк свернул на Двадцать шестую улицу и улыбнулся пассажиркам:

— Мы у цели.

Дайана улыбнулась в ответ, а у Гейл возникли нехорошие предчувствия.

Они приближались к Десятой авеню, когда Дайана вынула из сумки пистолет и приставила шоферу к груди. Она держалась хладнокровно и твердо, и ни у кого бы не возникло сомнений, что она готова пустить оружие в ход.

— Паркуйся!

Майк покосился на нее, но мгновенно сообразил, что пассажирка спорить не склонна, подвел грузовик к тротуару напротив склада, затормозил и положил ладони на колени.

— Поступайте, как вам надо. Я не хочу неприятностей.

— Извини, — искренне проговорила Дайана. — Будешь делать то, что я тебе скажу, и ничего плохого не случится.

Она внутренне сжалась, понимая: если он не подчинится, ей придется либо прикончить ублюдка, либо сдаться. Этот человек не заслуживал смерти, но, черт побери, им необходимо бежать! Выбираться отсюда. Если для этого придется убить его, что ж, она пойдет и на это. Хотя постарается только ранить, чтобы он надолго отключился и они успели удрать.

— Я догадался, кто вы такие, — пробормотал Майк. — Слышал по радио.

— И тем не менее посадил?

— Нет. Посадил до того, как догадался. А потом было поздно.

Дайана кивнула:

— Нет нужды, чтобы кто-нибудь из нас пострадал.

Шофер протянул ей запястья, и она обмотала их остатками липкой ленты.

— В любом случае спасибо, что подвез, — поблагодарила Дайана. — Это было мило с твоей стороны. — Она связала Майку ноги и уложила на сиденье, но так, чтобы рычаг переключения передач не упирался ему в спину.

— Мы могли бы ехать дальше, — предложил он. — Я подвезу вас, куда вам надо.

Дайана посмотрела на Гейл. Ее сокамерница стояла на краю тротуара и беспокойно озиралась.

— Он хочет ехать с нами.

Гейл дернула головой: мол, давай сматываться.

— Мне правда очень жаль, — промолвила Дайана и заклеила ему лентой рот.

Майк по-настоящему рассердился, и она почувствовала себя настолько виноватой, что поскорее выпрыгнула из кабины и поспешила вслед за Гейл в сторону Двадцать шестой улицы. Ее сокамерница была настолько зла, что едва могла говорить.

— Куда мы идем? — наконец спросила Дайана.

— Ищем телефон-автомат, если ты даешь слово, что не откроешь по нему огонь.

— Я бы не стала стрелять в Майка.

— Не дури мне голову.

— В этом-то вся хитрость: необходимо, чтобы тебе поверили, иначе действительно придется давить на чертов курок. Все должно казаться реальным.

— Все было сверхреально. Я не сомневалась, что ты убьешь его.

— Гейл, я не собиралась стрелять в него!

— Ты ненормальная маньячка!

— Хочешь, можем на этом расстаться. Только нечего на меня давить. Мы с тобой не четвероклассницы в туристическом походе.

Гейл шла молча. Дайана поспевала рядом. Они направлялись на юг по Седьмой авеню, и никто не обращал внимания на двух женщин в одинаковых майках мастерской Боба и рабочих ботинках с металлическими подковами. Гейл вдыхала ароматы города: поднимающийся от асфальта жар, пряные запахи с лотков продавцов съестного: хот-догов, засахаренных орешков и соленых крендельков… Все ее пьянило, несмотря на страх.

— Как твоя рана? — наконец спросила Дайана.

— Болит, но тебе вовсе не обязательно поддерживать со мной беседу.

— Я этого и не делаю. Нам не следует остановиться?

— С какой целью?

— С целью оказания медицинской помощи. На противоположной стороне улицы есть подходящая забегаловка.

— Пойдем дальше.

— Дальше — это куда?

— Недалеко. Утихни.

— Нет проблем, — отозвалась Дайана. — Если хочешь так, пусть будет так. Что я так трепыхаюсь? Я тебя даже толком не знаю.

— Вот именно. — Гейл опустила в автомат четверть доллара.

Слава Богу, захватила с собой свою последнюю монету. Слава Богу, в тюрьме разрешались монеты именно этого достоинства. Слава Богу, не пришлось заходить в какой-нибудь магазин просить мелочь или попрошайничать на улице. Слава Богу, Майк не получил пулю в бок.

Мэл ответил после первого звонка.

— Куда? — только и спросила она.

— 212–555–4776. Через десять. — Он повесил трубку.

Гейл вышла из кабинки и дала Дайане знак следовать за собой. Они молча отправились по Двадцать третьей улице мимо магазинов, торгующих по сниженным ценам, ресторанов и жилых домов.

— Поесть бы! — бросила Дайана.

— У тебя есть деньги?

— Нет.

— А у меня осталось на пару телефонных звонков. Но мы скоро придем.

Через десять минут Гейл зашла в другую телефонную будку. Дайана вопросительно посмотрела ей в спину, а затем, вспомнив, что в ее сумке все еще лежат окровавленные носки, вынула их и швырнула в урну рядом с телефоном-автоматом, постаравшись, чтобы они провалились как можно глубже.

Гейл набрала номер. Снова ответил Мэл, но на сей раз тоже в телефоне-автомате.

— Я, — проговорила она.

— Семьдесят восьмая, — сказал Мэл. — Грамерси-парк, восточная сторона. Коэн, 3-В.

Швейцар хоть и воротил нос, но позвонил наверх и провел их к лифту. Пока они медленно поднимались на третий этаж, Дайана показала на богатую отделку красным деревом:

— Похоже, коммунистишки зашибают хорошую деньгу.

— Он адвокат, — объяснила Гейл. — Мой адвокат.

— Пусть адвокат, но все равно коммунист? Ты же революционерка? Ему положено жить в каком-нибудь месте попроще.