Читать книгу "Уха из золотой рыбки - Дарья Донцова"

Следующей комнатой оказалась спальня Марлена Фридриховича,тоже несуразно огромная, забитая тяжелой мебелью из цельного массива дерева. Яткнула пальцем в фотографии, стоявшие на длинной полке, прикрепленной вдолькровати.

– Кто эта красавица?

Честно говоря, я немного покривила душой, называя такчерноволосую женщину, запечатленную на снимках. Дама сильно смахивала наворону: тощая, с небольшими круглыми глазами и излишне длинным носом.

– Малика Юсуповна, – тут же откликнулась Инга Федоровна, –Марлен Фридрихович обожает жену, он везде расставил ее фото: в доме, на работе,даже в машине есть.

Я старательно подавила улыбку. В последние годы нашиполитики стали усиленно рассказывать о своих крепких семьях. Наверное, поняли,что простым избирателям, в особенности женщинам, которые составляют большинствоактивного электората, скорей понравится правильный мужчина, чем ветреныймотылек-холостяк. Поэтому газеты заполонили семейные снимки всяческихкандидатов во всевозможные места. Порой фото оказывались смешными, поройнелепыми, порой постановочными, но факт остается фактом. Да еще большинствогосчиновников среднего и высшего руководящего звена начали украшать рабочиестолы портретами своих половин и детей. Моду на такие прибамбасы ввел, как этони странно, Билл Клинтон. В свое время телевидение показало интервьюамериканского президента, которое он дал в Овальном зале Белого дома. Камерапродемонстрировала телезрителям и стол «первого американца», а там в резныхрамочках красовались портреты жены Хиллари и дочери Челси. Вот и Кольчужкин впреддверии выборов изображает примерного семьянина. И тут в голове мелькнулаеще одна мысль. Я снова быстро наклонилась и протянула:

– Да уж! Наш дом хоть и не так шикарен, как ваш особняк,зато экономка Ирина тщательно следит за чистотой! Под кроватью вполне можнокартошку сеять!

Инга Федоровна обрела цвет переваренной свеклы и заглянулапод двухметровое ложе. Я мгновенно схватила одну из фотографий и запихнула всумочку.

– Безобразие, – каменным голосом протянула Инга Федоровна, –большое спасибо, что указали мне на грязь. Я очень доверяла старшей горничной,но, выходит, делала это зря.

Потратив несколько часов на осмотр дома и сада, я села в«Пежо» и вытащила фотографию. Малику Юсуповну нельзя назвать красавицей, носледует признать, что у дамы нестандартное лицо, узкое, с выступающими высокимискулами. Глаза не были раскосыми, веки только чуть-чуть поднимались к вискам,нос, пожалуй, длинноват, а рот маловат, но лоб высокий, чистый, и волосы,очевидно, просто роскошные. Даже на этом любительском снимке видно, какие онигустые, тяжелые, блестящие. В целом Малика Юсуповна производила впечатление неслишком ласковой дамы, но ее внешность, немного экзотическая, восточная, легкозапоминалась. Вот на этом факте и основывался мой простой расчет.

Похотливый старичок, проводящий время у окошка с полевымбиноклем, мог увидеть лицо той, которая столь хладнокровно сбросила в рекуЕвгения. И что-то подсказывало мне: дамой, одетой в сарафан Лики, была МаликаЮсуповна. Имелся только один способ проверить это предположение, и я поехала нанабережную.

Ни адреса, ни фамилии, ни имени дедушки я не знала. Вернее,на суде называли все его данные, но сведения, естественно, выветрились из моейголовы. Но я не унывала. Место, где совершилось преступление, я знаю и ещепомню, что дедуся живет под крышей. В том районе река делает небольшой изгиб, ана набережной стоит только один дом, многоэтажная башня. Старичок обитаетименно в этом здании, больше ему просто негде жить, вокруг гаражи и пустыри.

Глава 14

Добравшись до места, я с тоской констатировала, что налавочке перед подъездом никого нет. Оно и понятно, с неба валится противныймелкий дождь, и даже самые упорные сплетницы предпочли остаться дома в компаниицветных телевизоров, показывающих мексиканские сериалы. Поразмыслив пару минут,я поднялась на предпоследний этаж и позвонила в дверь одной из квартир.Раздались шаркающие звуки, и на пороге возникла баба примерно моих лет, может,чуть старше, чудовищной толщины. Следом за ней на лестничную клетку выплылодуряющий запах жирного, мясного супа. В руках гигантша держала батон белогохлеба.

– Здрассти, – буркнула она, – думала, мой мужик пришел.

– Добрый день, – вежливо улыбнулась я.

– Вам чего? – вполне миролюбиво поинтересовалась гора сбулкой.

– Тут такое дело, – я принялась мяться, – право, не знаю,как сказать.

– И чего? – наклонила тетка голову набок. – Продаешь всякуюдрянь?

– Нет-нет, дело очень деликатное. Видите ли, у меня естьдочка, красивая девочка, ей десять лет, но выглядит на все пятнадцать, такаякрупная.

– И чего? – повторила бабища. – Не врублюсь никак, при чемтут я.

– Девочка учится здесь, школа неподалеку от вашего дома, –вдохновенно врала я.

– Ага, – кивнула толстуха, – имеется заведение, у меня внего Катька ходит.

– Так вот. Вчера к ней в вашем дворе – моя дочь, чтобысократить путь к метро, бежит через детскую площадку – подошел старичок,маленького роста, плюгавенький, и сказал: «Если ты, девочка, передо мнойразденешься, дам тебе сто рублей».

Естественно, дочка перепугалась и хотела убежать, нопротивный дедулька схватил ее за плечо: «Не бойся, ягодка, пальцем не трону,просто посмотрю издали. Неужели не хочешь за просто так целых сто рублейполучить!»

Моя дочь вырвалась и полетела к метро, а похотливый мерзавецкрикнул: «Если передумаешь, я в этом доме живу…»

Он еще сообщил и номер квартиры, но перепуганный ребенок,естественно, его не запомнил. Вот, я пришла спросить, не знаете, кто тутподобными вещами занимается?

Бабища сунула батон в ботиночницу.

– Вот гнида, опять за старое принялся! Мало его Митька бил!

– Кто?

Хозяйка шумно вздохнула:

– Да сосед, кобель! Прямо над нами живет. Он знаете чегоделает? В бинокль за всеми подглядывает. Мы и знать не знали. Прятался в паркеи в квартиры на нижних этажах буркалы запускал, тут только один наш дом истоит, люди никого не стеснялись, занавески не закрывали. И ведь открылось как!Он к Ленке Моткиной в подъезде пристал, уговаривал, навроде вашей дочери,раздеться, только он ей не деньги обещал, а соврал, будто знает самого главногов кино, ну этого, усатого…

– Никиту Михалкова?