Читать книгу "Рождественский подарок - Александр Арсаньев"

Кроме того князь высказывался вообще за запрещение польских тайных национальных организаций, в чем он был абсолютно солидарен со своим тезкой графом Николаем Николаевичем Новосильцевым, который с тысяча восемьсот тринадцатого года фактически управлял Царством Польским и отличался, по мнению поляков, особенной жестокостью.

Лично меня интересовал вопрос: успел ли Николай Николаевич отправить своим адресатам оригиналы? Судя по датам черновиков, ответ сам собою напрашивался определенно положительный. Этим, по моему мнению, князь Титов и подписал себе смертный приговор.

Я положил брульоны на место и вытащил из тайника какую-то потертую, старенькую тетрадь. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что держу в руках дневник Николая Николаевича Титова. Судя по всему, он, так же, как и я, прислушивался к советам Иоанна Масона, завещавшего нам вести дневник с целью исповедания.

Я с трепетом открыл его, перелистал первые, исписанные мелким бисерным почерком страницы, где речь шла о юности Николая Николаевича, о его путешествиях, любовных увлечениях и вообще дала давно минувших дней, и остановился на странице, где, к своему великому изумлению, заметил собственное имя, обведенное довольно жирной чертой.

– Ну и ну! – прошептал я и углубился в любопытное чтение.

Князь Николай Николаевич писал, что уже отправил письма с изложением своего мнения касательно польского вопроса в капитул ложи, Александру Рожнецкому и самому Его Императорскому Величеству Александру I. Я мысленно отметил, что Владислав Гродецкий все-таки не успел вовремя избавиться от Титова, и судьба его отчизны решилась росчерком княжеского пера. Князь настаивал на том, что Великий польский восток приобрел непростительно большое влияние. Достаточно было упомянуть о том, что под его властью находились некоторые французские, немецкие и другие иностранные ложи. Он подчеркивал, что польские масоны преклоняются перед Александром, как когда-то – перед Наполеоном, и от них не приходится ждать совсем ничего хорошего!

Николай Николаевич резко отзывался на страницах своей тетради и о Гродецом. Он подозревал его в самых смертных грехах и намеревался держать поляка под наблюдением. Я подумал о том, что, если мои догадки были верны, то князь Титов его все-таки недооценил, раз пригласил в родное имение на Рождество, да еще и не побеспокоился элементарно о собственной безопасности.

Здесь же шла речь и обо мне: Николай Николаевич предполагал, почему-то, что я могу быть как-то связан с Гродецким. Эта мысль привела меня в полное недоумение. Я невольно подумал о том, что, значит, и Кутузов считает также, поэтому-то он и прислал следить за мною в имение Лаврентия Филипповича Медведева.

Николай Николаевич Титов ссылался на достоверное донесение какого-то своего информатора. Я поклялся себе, что если только выберусь из этой переделки живым, то обязательно его разыщу. Что-то подсказывало мне, что этот информатор тоже был из числа польских масонов, о чем, судя по всему, было неизвестно Ивану Сергеевичу Кутузову и князю Николаю Николаевичу Титову.

Здесь же Титов упоминал о том, что именно Гродецкий рекомендовал ему пригасить в имении двух индусов Мадхаву и Агастью, выдававших себя в салоне Божены Феликсовны Зизевской за брахманов. Поэтому Николай Николаевич подозревал, что эти двое тоже как-то были связаны с Великим польским востоком, в связи с чем он и послушался Гродецкого, чтобы выйти с их помощью на меня через Миру. Титов считал, что я обязательно выдам себя, а моя связь с индианкой, по его мнению, только доказывала мое предательство. К тому же его информатор, имени которого князь не называл, уверил его в том, что Мира водит знакомство с Гродецким и поддерживает связь со своими соплеменниками. Поэтому-то Николай Николаевич и посоветовал Кутузову обязательно меня с ним познакомить. Он и предположить не мог, что индусы станут смертельно опасной приманкой для него, а не для меня!

Титов уповал на то, что у Миры удастся что-нибудь выведать.

К тому же он полагал, что пана Гродецкого следует держать подальше от Варшавы и Петербурга, а для этого, по мнению Николая Николаевича, его собственное имение подходило как нельзя лучше! Он не учел, что у Станислава Гродецкого могут быть совсем иные планы на этот счет.

Следующая страница заинтересовала меня не меньше предыдущих.

На ней князь писал о том, как познакомился с Гродецким.

Оказалось, что это случилось в Индии в лавке у одного известного ювелира, где они оба покупали жемчужины…

Значит, вторая жемчужина, как я и предполагал, принадлежала Гродецкому. И тем не менее, у меня были только косвенные доказательства его вины. Однако я решил оставить при себе дневник Николая Николаевича и на досуге, возможно, показать его Лаврентию Филипповичу. Но мне нужно было выбрать укромное место, чтобы Гродецкий его не обнаружил.

Я закрыл кабинет покойного Николая Николаевича на ключ и вернулся к себе. У меня в очередной раз возникла идея обыскать комнату поляка. До сей поры мне так и не удавалось ее осуществить.

Я убрал тетрадку Титова в ящик письменного стола, туда, где лежал и мой дневник, ведение которого я совсем в последние дни забросил. Я также запер его на ключ.

В дверь постучали. Я вздрогнул от неожиданности, потому как был занят своими мыслями.

– Войдите! – воскликнул я.

Дверь приоткрылась, и на пороге возникла моя индианка.

– Ты не видела Кинрю? – осведомился я.

– Он в гостиной, – ответила Мира, – играет с Сысоевым в вай Ки, – усмехнулась она. – Никита Дмитриевич сильно нервничает!

– Да, я еще не встречал человека, которому бы удалось обыграть Золотого дракона в вай Ки.

– Пан Гродецкий тоже там? – осведомился я.

– Нет, – ответила индианка, – поляка я в гостиной не видела, – она покачала головой.

– А жаль, – разочарованно протянул я. – Мне нужно, чтобы пан Станислав на какое-то время оставил свою комнату пустовать…

– Вы снова что-то задумали, – догадалась Мира. – Этот человек опасен! – взволнованно проговорила индианка. – По-моему, Яков Андреевич, – вы играете с огнем, – добавила она.

– Тебе ли об этом говорить?! – воскликнул я.

– Ну, ладно! Ладно! – замахала моя Мира руками. – Попросите Кинрю, он затуманит поляку голову своей императорской игрой!

– А это чудесная мысль! – заметил я.

– Я рада, Яков Андреевич, что вы оценили мою идею по достоинству, – заулыбалась Мира.

VII

Итак, я попросил моего Золотого дракона отвлечь господина Гродецкого, который последнее время старался особенно не показываться никому на глаза. Я чувствовал, что он виновен в гибели князя, но мне пока не предоставилось ни единой возможности доказать вину пана Станислава. Единственной своей огромной удачей я считал находку дневника князя Титова. По крайней мере мне теперь было ясно, как ко мне относится Иван Сергеевич Кутузов, командор Красного креста, член капитула ордена «Золотого скипетра», которого я считал своим другом и наставником. Именно он когда-то вручил мне пятиконечную звезду масона – Подмастерья… Сколько времени утекло с тех пор?!