Читать книгу "Охотники за алмазами - Уилбур Смит"

Оно появилось как полоса меньшей темноты в абсолютной черноте ночи. Он выправил курс, глядя, как полоса превращается в двойную линию костров, коптивших и колебавшихся на ветру.

Он низко перелетел через канаву, и сила толчка, казалось, оторвет шасси. Но тут самолет покатился по дорожке, костры мелькали мимо концов крыльев.

— Ленс, старина, — пробормотал он с благодарностью, — дело было нелегкое!

* * *

Ветер бил корпус машины, шины визжали на гудронированном шоссе, «мерседес» двигался по извивам горной дороги, и все эти звуки вторили ударам пульса и усиливали биение сердца Трейси.

Она правила с вдохновенной непринужденностью, глядя, как выпрыгивают их тьмы повороты, ощущая мощные утесы, нависавшие над дорогой и закрывавшие половину ночного неба.

В серебряном полотне озера Гленвильям отразились звезды, и вскоре озеро осталось позади. Трейси спустилась с гор, переправилась через Слоновью реку и сделала короткую остановку в Ванринсдорпе для заправки. Трейси внимательно изучала карту дорог. С чувством отчаяния она смотрела на цифры указателей расстояния: каждая миля увеличивала ее нетерпение.

И вот она снова за рулем, и перед ней обширная пустота Намакваленда. «Мерседес» устремился вперед.

— …Там установлена какая-то машина, я точно не знаю, как она действует, но она отбирает алмазы. Бенедикт приказал установить ее в Лас Пальмасе…

Огни фар стали маленькими столбами света, голубая лента дороги тянулась бесконечно. Трейси одной рукой зажгла сигарету, по-прежнему слыша в ушах голос Руби:

— …среди них один алмаз. Он назвал его «Большой Голубой». Бенедикт говорит, что он стоит миллионы…

Трейси не могла в это поверить. Такое невероятное предательство, такой обман она не могла себе представить.

— Итальянец, капитан, будьте с ним острожнее. Он работает на Бенедикта. И второй тоже — Хьюго — они все в этом. Предупредите Джонни.

Бенедикт! Слабый, порочный Бенедикт, плейбой, транжира. Неужели он спланировал и осуществил все это?

Сбоку в машину ударил порыв ветра, сталкивая ее с гудрона в обочину. Трейси с трудом удержала руль. Под колесами визжал гравий. Трейси вернулась на дорогу и снова устремилась на север.

— Предупредите Джонни! Предупредите Джонни!

* * *

Бенедикт Ван дер Бил сидел в отцовском кресле, в доме отца, он был совершенно один. Одиночество впивалось в него.

Перед ним на столе стояли хрустальный бокал и графин. Коньяк не утешал, его теплота в горле и животе только усиливали ледяной холод одиночества. В своем воображении он видел себя опустошенным. Он шелуха, наполненная холодом тоски.

Он осмотрел комнату, с ее темными деревянными панелями, с ее пыльным запахом смерти. Подумал, сколько раз так, один и в одиночестве, сидел его отец. В одиночестве и страхе перед пожиравшим его раком.

Он встал и принялся бесцельно шагать по комнате, касаясь мебели, как будто пытался связаться с человеком, жившим и умершим здесь. Остановился у закрытого занавеской окна. Ковер на полу новый. Им заменили тот, который не смогли очистить.

— Старик правильно поступил, — сказал он вслух. Голос его странно прозвучал в его собственных ушах.

В неожиданном порыве он быстро подошел к массивному шкафу у очага и попытался открыть дверцу. Она была закрыта на ключ.

Он спокойно отступил на шаг и пнул дверцу. Дерево раскололось, он ударил снова, сорвав дверцу с петель.

Продолговатый кожаный футляр лежал на верхней полке, Бенедикт снял его и отнес на стол. Открыл защелки и отбросил крышку.

Вынул синиеватый металлический двуствольный «парди ройял», смазка выпачкала его руки.

— Якобус Исаак Ван дер Бил. — Он вслух произнес имя, выгравированное на стали среди изображений фазанов и охотничьих собак.

Улыбнулся.

— Старый черт. — Улыбаясь, он покачал головой, как будто услышал забавную шутку, потом начал медленно собирать дробовик. Взвесил его в руках, восхищаясь уравновешенности оружия.

— Старый ублюдок принял решение. — По-прежнему улыбаясь, он отнес дробовик на новый ковер. Поместил приклад между ног, так что ствол торчал в потолок, медленно наклонился, открыв рот, сунул ствол меж зубов, потом положил палец на курок.

— Щелк! Щелк!

Курок ударил в пустой затвор, Бенедикт распрямился, вытер смазку с губ. Снова улыбнулся.

— Вот как он это сделал. Оба ствола в горло. Прекрасное лекарство от тонзиллита! — усмехнулся он и взглянул на разбитую дверцу шкафа. На второй полке стояли коробки с патронами.

Он сунул ружье под мышку и снова пошел к шкафу, на этот раз двигаясь более целеустремленно. Схватил коробку с патронами, раскрыл ее. Руки его вдруг задрожали, и толстые красные патроны упали на пол. Он наклонился и поднял два.

С растущим возбуждением и ужасом он раскрыл ружье и сунул патроны в темные гнезда стволов. Они с глухим стуком аккуратно заняли свое место, и он торопливо отошел на прежнее место к окну.

Глаза его теперь ярко горели, дыхание стало порывистым, он отвел предохранитель и снова поставил приклад на пол.

Снова взял стволы в рот — непристойный поцелуй — и потянулся к куркам. Они были холодны и маслянисты. Он слегка погладил их, ощущая металлические желобки, дрожа от прикосновения к ним, как никогда не дрожал, касаясь женского тела.

Потом неожиданно распрямился. С трудом перевел дыхание.

Неуверенно отнес оружие на стол и положил на полированную поверхность.

Наливая себе коньяк, он с извращенным наслаждением не отрывал взгляда от прекрасного сверкающего оружия.

* * *

Пар затуманил зеркальные стены ванной, отражение казалось неясным. Руби Ленс медленно вытерлась толстым пушистым полотенцем. Она не торопилась: хотела дать Трейси возможность часа на четыре удалиться от Кейптауна. С глубоким нарциссическим удовольствием она увидела в зеркале, как мягким розоватым светом блестит ее тело от горячей ванны.

Завернувшись в полотенце, она прошла в гардеробную, взяла одну из оправленных серебром щеток и начала расчесывать волосы, расхаживая перед открытым гаредеробом, чтобы выбрать подходящий для случая наряд. Должно быть что-нибудь особенное; возможно, платье от Луи Феро, длинное, из бледно-желтого сатина, которое она еще ни разу не надевала.

Так и не приняв решение, она села у туалетного столика и начала сложный процесс накладывания косметики. Работала она очень тщательно, пока наконец не улыбнулась удовлетворенно своему отражению в зеркале.

Она бросила полотенце, вернулась к гардеробу и стояла перед ним, нагая и стройная. Слегка надув губы, Руби сосредоточенно думала, решив отказаться от платья Феро. И вдруг она улыбнулась и потянулась к норковой шубке Бенедикта.