Читать книгу "Убить Троцкого - Юрий Маслиев"

– Никак вас посетила Анна Генриховна?!. – Михаил сразу понял, что информация о его прибытии могла поступить только от нее: на это далеко не прозрачно намекал генерал Орлов.

– Не знаю, как ее зовут, но впечатление на меня она произвела неприятное… Какая-то хищная опасность притаилась в ней. Я старый человек, и поверьте – хорошо чувствую людей… Кроме того, я послал Таню проследить за ней… Знаете, ребенку это удобнее, – как бы извинялся он. – Так на улице ее ждали два подозрительных субъекта, по внешнему виду – не то бандиты, не то чекисты… Она указывала им на наши окна. Таня проследила за ними до самого конца. Оказалось, что они скрылись в особняке, где находится конспиративный штаб анархистов… Не знаю – какое задание Орлова она выполняет, но решил вас предупредить.

– Я знаю – какое, – чертыхнулся Муравьев. – Это очень опасная женщина. Срочно бросайте все и уходите. До поры вас трогать не будут, пока не поймут, что вы меняете явку… Так что – никаких вещей не брать, только необходимую мелочь. И опасайтесь слежки.

– Хорошо. – Морщины на лице Рутенбурга проступили резче. – Я провожу вас. За это время Татьяна соберет необходимые вещи. Сегодня мы уходим. Встреча – на новой квартире.

Дав распоряжение девочке, с любопытством выглянувшей из комнаты, Игорь Сергеевич запер дверь, и они вышли на улицу.

Не заметив слежки, Михаил, тем не менее попетляв по проулкам, схватил извозчика и проехал, незаметно оглядываясь, еще пару кварталов. К намеченной цели все-таки из предосторожности они добрались пешком.

Люди, произносящие избитую фразу о том, что, мол, Земля – маленькая, подразумевая неотвратимость следующего свидания со своими знакомыми, куда бы их ни забросила судьба, часто не задумываются о природе этого феномена. А природа неотвратимости встреч состоит не в том – маленькая Земля или большая (скорее всего, для рода человеческого она в достаточной степени большая) и не в каких-либо мистических силах, заставляющих хорошо знакомых людей сталкиваться друг с другом за тридевять земель, заранее не сговариваясь об этом. Природа этих явлений скорее заключается в следующем. Люди объединены в различные социумы. Неважно, какие идеи являются цементирующим материалом каждого социума – политические ли, моральные ли, этические, научные или любые другие. Но они (идеи) заставляют эти отдельные группы, подчиняясь центростремительной силе, которой обладает любая идея, двигаться в одном направлении.

Случается, что даже в различных социальных группах находятся люди, в силу своего воспитания, характера, темперамента и прочего – подчиненные еще какой-нибудь другой идее, в общем-то чуждой положительному большинству людей, принадлежащих к каждому из социумов отдельно. Эти идеологические связи достаточно многообразны, но не хаотичны, а глубоко целенаправленны. Поэтому, если два человека, попав в Бразилию из России различными путями, вдруг неожиданно встречаются в сельве Амазонки – это отнюдь не случайно.

Так и Хитровка являлась своеобразным центром, куда притягивались люди из различных социальных групп, обладающие одним общим для них желанием, стремлением обогатиться как можно быстрей и с наименьшими затратами. Желание это – похвальное, притягательное и, в той или иной степени, наличествующее в каждом представителе рода человеческого; но чаще всего это «быстрей» и «с наименьшими потерями» имеет криминальный оттенок.

Поэтому никому не покажется удивительной встреча двух женщин, вроде бы принадлежащих двум различным социальным пластам, чьи пути, по идее, не должны были пересекаться. Хотя это различие – только внешнее, поверхностное. И если разбитная Катюха гармонично вписывалась в хитровскую круговерть, то холеная дама полусвета баронесса фон Шварцнельд, несмотря на соответствующее этому месту облачение, являлась здесь белой вороной, хотя причины, приведшие ее в этот гнилой человеческий отстойник, – вполне закономерны. Она была слеплена из того же теста, что и Катюха; только жизненная школа, которую она прошла, изменила внешность, придав утонченность ее облику и манерам, но не изменив внутреннюю сущность, прикрываемую светским лоском.

Выйдя из зажиточной семьи приволжских немцев, она, в силу своего авантюрного характера, еще в ранней юности, не закончив гимназического курса, сбежала в Петербург, где стремление к увеселениям и легкой жизни столкнуло ее на самое дно питерских трущоб. Там-то она в полной мере освоила курс подлости и лицемерия, основным моральным кредо которого являлся закон этих мест: «Человек человеку – волк». Закончил же ее образование тогда еще не старый щеголь-интриган, подполковник Орлов, заметивший в молодой и красивой проститутке данные, необходимые, по его мнению, хорошему агенту. Прошло немного времени, и она уже объявилась по Унтер-ден-Линден в Берлине под именем баронессы фон Шварцнельд. Обладая недюжинным артистическим талантом, под руководством Орлова приобретя шарм и лоск потомственной аристократки, она умудрилась там, выполняя поручения русской разведки, все-таки вляпаться в грязную криминальную историю – попала в поле зрения уголовной сыскной полиции. Но от тюрьмы ее спасли добрые дяди, обитавшие на Александерплац[26], которые поддерживали любые политические партии и течения, направленные на дестабилизацию государственных устоев Российской империи, являвшейся вековым врагом Германии.

Немцы внедрили ее в эмигрантскую среду, и она стала двойным, а если разобраться, то даже тройным агентом, предавая всех и вся. Русских сдавала немцам, немцев сдавала русским, революционеров, в среде которых она крутилась, – и тем и другим, при этом не брезгуя ничем – вплоть до убийства, взяв на вооружение методы исторических кланов Борджиа[27], Медичи[28]и других мастеров политической интриги. Шантаж, воровство, предательство были для нее естественны, как воздух, которым она дышала. Средства на счетах в банках, стекающиеся от «благодетелей-патронов», хоть и медленно, но неуклонно увеличивались. Но, увы, война и революции, прокатившиеся по Европе, сделали ее нищей. Сейчас, когда рушились одни империи и создавались другие – какими бы гордыми словами они ни назывались и какими бы человеколюбивыми лозунгами ни прикрывались; когда, вслед за империями, рушились одни крупные состояния и создавались другие; когда кровь и грязь, преступления – под чьими бы знаменами они ни совершались, – когда все это являлось нормой, Анна Генриховна старалась не упустить свой шанс. Именно поэтому, в силу приобретенного опыта, чувствуя себя свободно в среде отщепенцев, она и встречалась с Катюхой.