Читать книгу "Смерть приходит в конце - Агата Кристи"

— И вправду, какое тебе дело?

— Если бы не Имхотеп, который по-настоящему ценит меня…

— Что, если бы не Имхотеп? — резко перебила ее Иза. — Тызависишь от Имхотепа, верно? Случись что-либо с Имхотепом…

— С Имхотепом ничего не случится! — в свою очередь перебилаее Хенет.

— Откуда ты знаешь, Хенет? Разве в нашем доме так ужнебезопасно? Уже пострадали и Яхмос, и Себек.

— Это правда. Себек умер, а Яхмос чуть не умер…

— Хенет! — наклонилась вперед Иза. — Почему ты произнеслаэти слова с улыбкой?

— Я? С улыбкой? — Иза застигла Хенет врасплох. — Тебе этоприснилось, Иза! Разве я позволю себе улыбаться в такую минуту.., когда мыговорим о смерти!

— Я вправду вижу очень плохо, — сказала Иза, — но я еще несовсем ослепла. Иногда мне помогает луч света, иногда я прищуриваюсь и вижувполне сносно. Бывает, люди, убежденные, что я плохо вижу, в разговореперестают следить за собой и позволяют себе не скрывать своих истинных чувств,чего при иных обстоятельствах ни за что бы не допустили. Поэтому спрашиваю тебяеще раз: почему ты улыбалась такой довольной улыбкой?

— Твои слова возмутительны, Иза, возмутительны!

— А теперь ты испугалась!

— Кто же не ведает страха, когда в доме происходят такиечудовищные события? — завизжала Хенет. — Мы все живем в страхе, потому что изЦарства мертвых нам на мучение возвратились злые духи. Но я-то знаю, в чем тутдело: ты наслушалась Хори. Что он сказал тебе про меня?

— А что Хори известно про тебя, Хенет?

— Ничего… Лучше спроси, что известно мне про него.

Взгляд Изы стал напряженным.

— А что тебе известно?

— А, вы все презираете бедную Хенет! Вы считаете ееуродливой и глупой. Но я-то знаю, что происходит! Я много чего знаю. Я знаювсе, что делается в этом доме. Может, я и глупа, но я соображаю, что к чему. Ивижу порой дальше, чем умники вроде Хори. Когда мы с Хори встречаемся, онсмотрит куда-то мимо меня, будто я вовсе и не существую, будто он видит неменя, а что-то за моей спиной, а там на самом деле ничего нет. Лучше бы онсмотрел на меня, вот что я скажу! Он считает, что я пустое место, что я глупая,но иногда глупые знают больше, чем умные. Сатипи тоже мнила себя умной, а гдеона сейчас, хотелось бы мне знать?

И Хенет торжествующе умолкла. Потом почему-то встревожиласьи съежилась, пугливо поглядывая на Изу.

Но Иза, по-видимому, задумалась над собственными мыслями. Налице ее попеременно отражалось то глубокое удивление, то страх, тозамешательство.

— Сатипи… — медленно и задумчиво начала она.

— Прости меня, Иза, — опять заныла Хенет, — прости, я простовышла из себя. Не знаю, что на меня нашло. Ничего подобного у меня и в мысляхнет…

Вскинув глаза, Иза перебила ее:

— Уходи, Хенет. Есть у тебя в мыслях то, что ты сказала, илинет, не имеет никакого значения. Но ты сказала нечто такое, что вызвало у меняновые раздумья… Иди, Хенет, и предупреждаю тебя, будь осторожна в своих словахи поступках. Хотелось бы, чтобы у нас в доме никто больше не умирал. Надеюсь,тебе это понятно.

2

Вокруг один страх…

Во время беседы у водоема эти слова сорвались с губ Ренисенбслучайно. И только позже она поняла их смысл.

Она направилась к Кайт и детям, которые играли возлебеседки, но заметила, что сначала бессознательно замедлила шаги, а потом ивовсе остановилась.

Ей было страшно подойти к Кайт, взглянуть на ее некрасивоетупое лицо и вдруг увидеть на нем печать убийцы. Тут на галерею выскочилаХенет, кинувшаяся затем обратно в дом, и возросшее чувство неприязни к нейзаставило Ренисенб изменить свое намерение войти в дом. В отчаянии онаповернулась к воротам, ведущим со двора, и столкнулась с Ипи, который шагал,высоко держа голову, с веселой улыбкой на дерзком лице.

Ренисенб поймала себя на том, что не сводит с него глаз.Ипи, балованное дитя в их семье, красивый, но своенравный ребенок — таким оназапомнила его, когда уезжала с Хеем…

— В чем дело, Ренисенб? Чего ты уставилась на Меня?

— Разве?

Ипи расхохотался.

— У тебя такой же придурковатый вид, как у Хенет.

— Хенет вовсе не придурковатая, — покачала головой Ренисенб.— Она очень себе на уме.

— Злющая она, вот это мне известно. По правде говоря, онавсем давно надоела. Я намерен от нее избавиться.

— Избавиться? — прошептала она, судорожно глотнув ртом воздух.

— Дорогая моя сестра, что с тобой? Ты что, тоже видела злыхдухов, как этот жалкий полоумный пастух?

— У тебя все полоумные!

— Мальчишка-то уж определенно был слабоумным. Сказать поправде, я терпеть не могу слабоумных. Чересчур много их развелось. Небольшое,должен признаться, удовольствие, когда тебе сплошь и рядом докучают тугодумыбратья, которые дальше своего носа ничего не видят! Теперь, когда их на пути уменя нет и дело придется иметь только с отцом, увидишь, как все изменится! Отецбудет делать то, что я скажу.

Ренисенб подняла на него глаза. Он был красив и самоуверен,больше чем всегда. От него веяло такой жизненной силой и торжеством, что онадаже удивилась. Самонадеянность, по-видимому, помогала ему пребывать в самомрадужном состоянии духа, не ведать страха и сомнений.

— Не оба наших брата убраны с пути, как ты изволилвыразиться. Яхмос жив.

Ипи посмотрел на нее презрительным и насмешливым взглядом.

— Думаешь, он поправится?

— А почему нет?

Ипи расхохотался.

— Почему нет? Хотя бы потому, что я так не думаю. С Яхмосомвсе кончено — еще какое-то время он, может, и поползает по дому, посидит насолнышке да постонает. Но он уже не мужчина. Он немного оправился, но, самаувидишь, лучше ему не станет.

— Почему это? — рассердилась Ренисенб. — Лекарь сказал, чточерез некоторое время он будет здоровым и сильным, как прежде.

— Лекари не все знают, — пожал плечами Ипи. — Они толькоумеют рассуждать с умным видом да вставлять в свою речь непонятные слова.Ругай, если угодно, коварную Нофрет, но Яхмос, твой дорогой Яхмос обречен.

— А ты сам ничего не боишься, Ипи?