Читать книгу "Черная тропа - Александр Конторович"

— Три головы?

— Да.

— Вот-вот! — Канарис отбросил карандаш. — Ладно… Ещё раз. Принципиальных возражений против нашего возможного сотрудничества у него, как я понимаю, нет?

— Нет, экселенц.

— Вопрос стоит лишь в его форме. Хорошо! Что мы вообще знаем про нашего оппонента?

— Кадровый сотрудник разведки Российской империи. Предположительно — с начала Великой войны.

— Почти тридцать лет… Это серьёзно.

— Основное направление деятельности — обеспечение работы агентов русской разведки. Их финансирование…

— Понятно теперь, отчего он не нуждается в деньгах…

— Защита и эвакуация в случае необходимости. На этой почве Харон неоднократно имел стычки с сотрудниками разведок Великобритании и Польши. За его голову объявлена награда. По крайней мере дважды уже было объявлено о его смерти.

— Но он до сир пор жив… Стоп! Эрвин, вы говорили — Польша? И англичане?

— Он о ч е н ь сильно их не любит.

— И не удивительно! Кто их вообще любит-то? Используют — многие. Сотрудничают… но не более того.

— У Харона с ними — почти война! С многочисленными жертвами с той стороны.

— И у нас — только объявленная официально. А общий враг… он как-то сближает… Эрвин! Вот он — ключ! Харон ненавидит англичан и поляков? Прекрасно — мы их тоже не любим. Вот об этом можно и поговорить…

Тем временем, где-то далеко в лесу…

А сегодня утром меня навестила целая компания — помимо моего врача присутствовал тот самый очкастый и ещё два каких-то деятеля в белых халатах. Глядя на них, я что-то сильно усомнился в том, что оба этих типа имеют какое-нибудь отношение к медицине. Судя по их мордам, они скорее представляли собою прямо противоположные профессии. Впрочем, в разговоре никто из них участия не принимал, молча стояли около кровати, внимательно меня разглядывая.

А собственно разговор происходил между очкастым и моим доктором.

— То есть, вы считаете, что пациент пошел на поправку? — скептически оглядывает меня очкастый.

— Да — и очень быстрыми шагами! Последствия контузии практически не видны.

Очкастый начинает листать мою карту, и между обоими докторами завязывается какой-то шаманский разговор. Сказать, что я слабо его понимаю — это сильно погрешить против истины. Я не понимаю практически ничего! Нет, слова-то разбираю, только вот смысла — не улавливаю ни малейшего. Какая-то сплошная медицинская абракадабра!

Но шаманство заканчивается, и очкастый вместе со своей свитой покидает палату. Договорились?

Или нет?

А Бог весть…

Но мой доктор чем-то ощутимо озадачен. Взволнованно ходит по комнате и что-то бормочет себе под нос.

Эк его…

Наконец, на что-то решившись, он подходит к двери и выглядывает в коридор. Окликает медсестру и куда-то её посылает. Проследив за нею взглядом, закрывает дверь и возвращается назад. Пододвигает стул и усаживается рядом с кроватью.

— Подполковник, вы меня хорошо понимаете? — произносит он… по-русски!

Так!

Начинается рассказ от Ивановых проказ…

Похоже, что кое у кого лопнуло терпение!

— Понимаю.

— Я достаточно хорошо говорю на вашем языке?

— Во-первых — достаточно хорошо. А во-вторых — с чего вы взяли, что это мой родной язык?

— Давайте не будем сейчас играть в сыщика и вора? Примите как данное — я знаю, кто вы такой!

Да? Надо же… я и сам-то не все ещё…

— Хорошо, принимается, — отвечаю ему.

— Так вот — чтобы было понятно сразу! Это — немецкий госпиталь для раненых офицеров! Вы в тылу у немецкой армии — более чем в ста пятидесяти километрах от линии фронта. Ясно?

— Вполне. А как я сюда попал?

— Вас привезли сюда без сознания. В изодранной одежде. Солдат, которые подобрали оглушенного разрывом человека, смутила безупречная немецкая речь.

— И что же я им такого наболтал?

— Многое… рядом с вами долгое время находился сотрудник ГФП, прислушивался к тому, что вы иногда говорили. Надо полагать, это было что-то интересное, раз он иногда не пускал сюда даже врачей!

— Хм…

А ведь похоже… ГФП? Тоже может быть. Надо думать, мои рассказы без последствий не останутся… там столько всего услышать можно…

— У него возникли сильные сомнения в том, кто вы такой.

— А по-русски меня кто спрашивал?

— Это уже я. Мне знаком этот язык, я чех…

Понятно, отчего врач говорит по-немецки с некоторым акцентом. И отношение к нему всех остальных медиков теперь тоже становится более понятным — он не немец! Да, врач — но не немец, не высшая раса.

— И чего теперь мне следует ожидать?

— В самое ближайшее время — визита ГФП. Думаю, что у вас осталось не так уж и много времени. День… может быть, два или три… Вы же не немецкий офицер, и я тоже больше не могу вас прикрывать… Пока пациент лежит без сознания и ничего не видит, ещё как-то можно тянуть время, но сейчас…

— А этот очкастый — кто он?

— Тоже врач. В отличие от меня — немец, этим всё сказано. Так что, когда всё вскроется, он с удовольствием вытрет об меня ноги.

— Как ваше имя?

— Холечек. Вацлав Холечек.

— Вацлав… ну, что ж, будем знакомы! — протягиваю ему руку и слегка морщусь — рукопожатие оказалось слишком сильным. Доктор смущен.

— Извините!

— Да, ладно… — машу рукой. — Что про меня известно?

— Персонал знает ваше имя — Александр Котов. Звание — подполковник. Уж и не знаю, отчего, но вас некоторое время считали сотрудником германской разведки…

— Считали?

— Ну да… Лиске говорил…

— Лиске?

— Сотрудник ГФП — тот, что с вами сидел. Он отчего-то считал, что вы работаете у них. Ваши слова… они чем-то очень сильно его озадачили.

— Что же я ему такого сказал?

— Не знаю. Но, судя по всему, это было что-то, весьма важное и интересное. Раз уж он так быстро собрался и уехал…

— Скажите, Вацлав, а вот то, что меня всюду возят одного — это что?

— Распоряжение Лиске. Он приказал, чтобы вы не общались с другими больными.

— Так. Понятно… Я вот тут видел на прогулке ещё одного больного…

— Знаю, мне доложили. Это тоже русский — лейтенант Демин.

— А почему он здесь? Ведь госпиталь-то не для них?

— Не знаю. Его сюда привезло ГФП, он им зачем-то нужен.