Читать книгу "Ветлужцы - Андрей Архипов"

— Это как? А в чем подвох? — недоуменно воззрился на ветлужцев Одинец. — Неужто себя в заклад пускать? Ну уж нет, не заставите…

— Да нет, ряд заключишь на возврат — и все, — вступил на скользкий для себя путь ветлужский полусотник и на всякий случай переспросил: — Так, воевода? Пропишут только в нем, что если монетами не сумеешь отдать заем вовремя, то отработать на общину обяжешься до погашения долга. Но такая работа тоже оплачивается, и все в том ряде прописано подробно… А закупов у нас нет, имей в виду, если тебя это так гнетет. И холопов тоже — не любо нам человеком как вещью распоряжаться. И еще… Думаю, что и без займа тебе монет хватит, чтобы прожить в достатке. Все видали, как железные котлы наши расходятся? Вот эти монеты на общину и делиться будут…

— Ой, да разве по чести такой прибыток разделишь, — опять встрял рыжий торговец, покосившись сначала на воеводу. — Кто торгует, тот себе все в мошну и кладет…

— По себе меряешь, рыжий? — посмотрел тому в глаза Иван. — У нас и воевода в общине состоит, так что на свое житье средства от нее получает. А монеты с торговли на благо общества имеет право потратить на оружие для себя и воев, на хлебушек для всех ветлужцев… Короче говоря, на то, что может на пользу всем пойти, а вот на развлечения для себя не получится.

— А кто ему указ в таком случае будет? — изумился Одинец.

— Копное право у нас действует: община и спросит за сие непотребство. Ну как, пойдешь к нам или другого мастерового искать?

— А! — махнул рукой суздалец. — Была не была, помыслю я над этим…

— Мыслить уже поздно: завтра поутру уходим, — засмеялся Иван. — Говори тотчас или проспишь свое счастье! Ну?

— Да как это так сразу? — заволновался Одинец. — Такое разве решишь в одночасье?

— Такое только так и решается! Если лежит у тебя душа своим делом заниматься да еще и монеты с этого получать… Если не держит тебя ничто в городе, то почему бы и нет? Соседей попроси за домом присмотреть на тот случай, если вернешься потом, и все. А если сердце тут к кому-нибудь прикипело, так и того с собой бери, места хватит! Ну?

— А! Согласен я! — неожиданно решился Одинец, вызвав удивление и пересуды у окружающих. — По рукам!

— Ну и славно! — Одной рукой полусотник ударил по протянутой ладони суздальца, а другой достал из кармана несколько серебряных монет, передавая их Одинцу. — Вот, возьми себе на сборы, одежки теплой прикупи на зиму. Прокормить-то прокормим, а вот лишних вещей у нас нет. На рассвете ждем тебя у судов наших.

— А? — помедлил тот, удивленно смотря на монеты в своей руке. — Приду!

— А теперь, славные вои, не хотите ли глянуть, что есть у меня? — прохрипел рыжий торговец сиплым, придушенным голосом, раскладывая перед ними видавший виды кузнечный инструмент. — Коли нужда не заставила бы, ни в коем разе не стал продавать. Своими руками каждый делал…

— Ага, — синхронно кивнули ветлужцы, и воевода поманил пальцем из успевшей собраться вокруг них толпы Микулку. — Скажи-ка, малец, те холопы, про которых ты мне толковал… что за люди?

— Да… обычные, — озадаченно поскреб в вихрастой голове мальчишка.

— Как вот этот, рыжий?

— А! — наконец понял воеводу Микулка и засмеялся слегка щербатой улыбкой. — Да нет, не чета этому прощелыге! Кузнец так и вовсе меня подкармливал, как мамка моя померла…

— Слушай, Иван… — обернулся Трофим к своему полусотнику. — Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Мыслю, что мастеровых тех выкупить можно со всеми потрохами и этими… клещами. Как тебе такое? Николаю без помощи никак… Да и плотников наших на починку тех же насадов не хватило.

— Ха! А ведь мысль дельная. Я-то и подумать даже не мог, что население наше прирастать таким образом может! — присвистнул Иван и нагнулся к уху мальца: — А ну— ка, Микулка, веди нас прямиком в Кидекшу… Или тебе туда нельзя?

— Да ничо, я спрячусь в зарослях и вас подожду…

— Ну-ну… А ты, рыжий, не вздумай что из их товара продать, понял? — Положенная на оголовье меча рука полусотника заставила торговца затрясти изо всех сил своей окладистой бородой. Развернувшись, Иван стал прокладывать себе путь через разросшуюся около них толпу в сторону села, старательно придерживая рукой карман с позвякивающими там монетками. Выбравшись на торный путь, он обреченно вздохнул и склонился к воеводе: — Слушай, Трофим, будешь на реке Воронеж — поспрашивай у беловежцев, есть ли у них выход на каких-нибудь замиренных половцев, а?

— Зачем тебе степняки эти поганые? — вскинулся воевода.

— Поганые-то они поганые… только вот шерсть больше не у кого взять окрест нас.

— На что тебе она? Опять выдумал что?

— Так ты все слышал… Или нет? Про прялку?

— Ну…

— Вот те и ну! Чем слушал-то? Про прялку с колесом, а? Я такие в наших селениях еще не видел, а у меня на родине они были самым обычным делом. Понял? Мы тебе такие станки сварганим! Хм… А Николай нас поправит потом. Так что сделай милость, поспрашивай, несмотря на всю вражду твою к степнякам, ладно?

Трофим молча кивнул и надолго замолчал, погрузившись в свои мысли. Отвлек его только Микулка, забежавший через некоторое время по пыльной дороге вперед их и судорожно пытающийся что-то спросить.

— Чего тебе?

— А что с холопами нашими будет, а? Если вы их выкупите?

— Что-что… Работать будут у нас.

— Так у вас на Ветлуге холопов нема. Сами о том толковали.

— Так и есть, — кивнул воевода.

— Так они вольными будут там?

— Конечно, только… тсс! — приложил палец к губам Иван. — Пусть это будет для них сюрприз, ага?

— А че это? — шмыгнул носом пацан.

— Ну… это когда они на место прибудут, — начал объяснять Иван, — а там им не только желанная свобода, но еще и кормежка, крыша над головой, работа. Свобода-то им нужна или как?

— А кому она не нужна, боярин? — жалостливо пропищал Микулка, семеня боком по краю наезженной колеи. — Может, и меня выкупите, а? Мне страсть как свободным хочется быть.

— Тебя? Ну уж нет! — хмыкнул ветлужский полусотник и кивком переслал судьбу пацаненка в направлении воеводы. Однако Трофим только скривился, показывая, что данный вопрос обсуждению даже не подлежит, и уставился в сторону. Ивану пришлось перевести взгляд на Микулку и отвечать самому, заглядывая в его умоляющие серо-зеленые глаза, постепенно наливающиеся влагой: — Руки тебе обрубить по локоть надо бы, чтобы ты к чужой мошне их не протягивал! Воевода наш даже и смотреть в твою сторону не хочет!

— Да вы свяжите их мне, и я так всю жизнь ходить буду, бояре! Только выкупите, а? Мне цена четверть гривны, не более!

— Вот артист! — закрутил головой Иван, ухмыляясь себе в усы и поддевая локтем воеводу. — Говорил я тебе, Трофим: пришей карманы, как у меня! Тогда бы этот прыщ к тебе не полез, а мы не влипли бы в эту историю. Впрочем… чтоб мы с тобой — и не влипли?..