Читать книгу "Плоть - Портия Да Коста"

– Беатрис… Беатрис, – простонал он, сломленный ее красотой, превратившись в яростное стонущее животное лишь от воздействия своего воображения, памяти и… надежды. Позвоночник его, казалось, размягчился, когда он изогнулся в оргазме, едва сдерживая пальцами сперму. Струя оказалась такой мощной, что, похоже, забрызгала фотографии Беатрис, пометив ее в ее отсутствие, что Ритчи проделал также и в своем воображении.

После чего он, липкий и дрожащий, откинулся на спинку кресла. Тут в голове его возникло другое видение. С трудом подняв усталые веки, Ритчи посмотрел на огромную удобную кровать, имеющуюся в его номере. Сердце его вдруг сжалось от щемящего волнения, побуждающего вырваться из плена грудной клетки.

Он хотел, чтобы Беатрис Уэверли лежала сейчас на этой самой кровати и спала. А он бы забрался к ней под одеяло и пристроился рядышком.

Мысль эта оказалась настолько шокирующей, что сонливость Ритчи как рукой сняло, и он сел прямо и принялся вытирать ладони о брюки, чтобы избавиться от начавшего засыхать семени.

«Я же сказал – никогда больше, – мысленно вскричал он. – Я пообещал себе никогда снова не проводить ночь с женщиной, как бы сильно она мне ни нравилась и какое бы сокрушительное удовольствие я ни испытал в ее объятиях».

В последний раз, когда заснул в присутствии женщины, он пробудился от запаха крови и дыма, а также странного негромкого бормотания. То была его собственная кровь, а тихий гипнотический голос принадлежал женщине, которая только что убила его сына.

Такого больше не повторится. Этого просто не может быть. И Ритчи это было отлично известно. Но неотвязный страх все еще таился в дальнем уголке его памяти.

Глава 13. Счастливая покупательница узнает пару трюков

Не чувствуя под собой ног, Беатрис без сил упала на кровать в особняке Софии Шамфлёр в Хэмпстеде.

Кто бы мог подумать, что поход по магазинам и приобретение знаний окажутся такими изнурительными занятиями? Голова у нее шла кругом, мысли заполошно метались от покупок к полученным ценным сведениям и обратно к покупкам, и так до бесконечности.

Они с Софией провели восхитительное утро, обходя самые модные магазины Уэст-Энда[10]. Также они посетили несколько эксклюзивных бутиков, о существовании которых Беатрис даже не представляла и для которых София была горячо любимой покровительницей. Еще несколько лет назад семья Уэверли наслаждалась по крайней мере видимостью обеспеченности, поэтому Беатрис не забыла, каково это – быть счастливой покупательницей. Вот и сейчас, без счета тратя деньги Ритчи на платья, ботинки и нижнее белье, а также дорогостоящую продукцию любимых Софией косметических фирм, Беатрис не могла избавиться от настойчивого голоска у себя в голове, укоряющего за то, что сорит деньгами, вместо того чтобы потратить их с большей выгодой. Она вознамерилась передать часть средств на благотворительность – если, конечно, достойные матроны, стоящие во главе различных миссионерских организаций, согласятся их принять от куртизанки-ученицы, каковой она, по сути, и была. Помимо этого, Беатрис решила купить новые униформы для Полли, Энид и кухарки, а также поощрить их персональными подарками и прочими бонусами.

Выбросив из головы мысли о деньгах, Беатрис подняла глаза к потолку… и рот ее широко раскрылся от удивления.

Сатиры и обнаженные нимфы развлекались в самых невероятных позициях и бесстыдно ласкали друг друга. Внутреннее убранство дома Софии в Хэмпстеде было весьма эксцентричным, но гостевая комната, казалось, была специально создана для того, чтобы волновать чувства, и, видя у себя над головой все эти любовные игры, Беатрис мысленно вернулась к тому, что они делали с Ритчи.

«Ну почему я испытываю большее чувство вины оттого, что сорю деньгами, нежели оттого, что позволила красивому мужчине прикасаться к интимным частям моего тела?» – недоумевала она.

Это было необъяснимо, но верно и являлось ее восхитительным секретом, дерзким потаканием своим желаниям, волнующим ее с новой силой всякий раз, как она вспоминала об этом. И расстраивающим тоже. Как это похоже на Ритчи – запустить ее физиологический механизм с помощью часа легкого флирта, а потом внезапно уехать по делам, бросив ее в одиночестве считать часы, набираться сил и томиться по нему.

Конечно, пальцы Беатрис давали некоторое облегчение, но теперь, познав радости совместных любовных утех, она жаждала испытать на себе то, чем занимались некоторые из изображенных на потолке нимф и сатиров, особенно те, что, казалось, достигли полного сексуального взаимопонимания.

«Боже, София, какое же это возмутительное место!» – подумала она.

Усталая, но испытывающая необъяснимое беспокойство, Беатрис села на кровать и принялась осматриваться.

Окружающая обстановка дышала роскошью и чувственностью. Повсюду дорогая мебель, цветы, а также картины и скульптуры, будто специально созданные для того, чтобы пробуждать желания. И это была всего одна комната из многих в этом огромном доме. Что же скрывается за другими закрытыми дверями? В прихожей было очень тихо, точно в приемной на Харли-стрит, куда они заезжали с Софией, но в воздухе чувствовалась скрытая энергия.

Книги и другие предметы, продемонстрированные Софией, поразили Беатрис до глубины души. Тут имелись пухлые иллюстрированные труды по эротизму, привезенные с Дальнего Востока и с континента, гравюры и фотографии гораздо более откровенного содержания, чем ее робкие порнографические снимки. А еще… София со знанием дела и вниманием к деталям показала ей объекты… приспособления, предназначенные для использования во время любовной прелюдии и последующих игр.

Неужели Шамфлёры применяют все это в своих сексуальных утехах? И Ритчи тоже, с более опытными и изощренными любовницами?

София оставила несколько предметов, чтобы Беатрис изучила их в одиночестве, пока будет отдыхать. Вечером они выпьют вместе чаю, после чего она вернется домой. Приспособления эти находились сейчас в небольшой изящной шкатулке красного дерева с гравировкой, стоящей на туалетном столике, но пока у Беатрис не хватило мужества извлечь их и как следует рассмотреть.

Пока она вела мысленную борьбу с самой собой, до нее донесся какой-то шум. Голоса звучали приветливо и весело, и это уже во второй раз с тех пор, как Беатрис прилегла отдохнуть. Однако, как бы она ни напрягала слух, разобрать слов ей не удалось. Плотнее запахнув на себе кимоно из красного японского шелка – одно из ее новых приобретений, а также и напоминание о счастливом вечере в театре «Савой», когда давали представление «Микадо», – Беатрис поднялась с кровати и, подойдя к двери, распахнула ее. Дверь протестующе заскрипела. Беатрис испытывала неловкость оттого, что придется куда-то идти в незнакомом доме, когда на ней надето лишь шелковое кимоно, а под ним нательная сорочка и панталоны, но любопытство настойчиво подталкивало ее к лестнице.

Комната, находящаяся несколькими этажами ниже, была ярко освещена. Оттуда доносился то бодрый голос Софии, то низкий мужской рокот, менее разборчивый.