Читать книгу "Дальтоник - Джонатан Сантлоуфер"

— Приношения жертве? — предположил Фримен.

— Возможно. — Кейт начала ходить по комнате, не замечая, что обмахивается рентгенограммой. — Он приносит картины специально, чтобы оставить на месте убийства. Зачем? Хочет, чтобы их обнаружили, или ему это безразлично?

— Верно, — сказал Фримен. — Продолжайте.

Кейт остановилась, перестала обмахиваться.

— А если он приносит их, чтобы как-то использовать, а затем, когда они становятся ненужными, теряет к ним интерес?

— Вот это самое главное, — воскликнул Фримен, — понять, как он их использует!

Кейт задумалась.

— Он пишет названия, но потом кладет на данную область совершенно другой цвет.

— Чудно как-то. — Браун развел руками.

— Вы правы. Но некоторые художники делают подобные вещи из концептуальных соображений.

— Концептуальных? — удивился агент Собецки.

— Художников-концептуалистов интересует природа искусства, — объяснила Кейт.

— В каком смысле? — подал голос Грейндж.

— Они иллюстрируют идеи. Например, Джаспер Джонс. Он концептуалист не в чистом виде, но использует в работе отдельные концептуальные понятия. Погодите, погодите… — она посмотрела на рентгенограммы, — это невероятно, но наш клиент в чем-то копирует метод Джаспера Джонса.

— Как это понять? — спросил Браун.

— Хм… у Джаспера Джонса есть серия картин, где вся поверхность покрыта густыми мазками какой-то краски, скажем желтой, а поверх он пишет слово «желтый».

— И что это означает? — осведомился Грейндж.

— Джонс указывает на различие между словом «желтый» и желтым цветом. Подчеркивает, что цвет изображают двумя способами: с помощью слова и образа. В первом случае они совпадают, слово «желтый» и пространство, заполненное желтым цветом. Вы меня поняли? — Она посмотрела на мужчин, заметив, что они с трудом постигают ее объяснения. — Но часто Джаспер Джонс поступал иначе, — почти так же, как наш клиент, — покрывал пространство картины, скажем, желтой краской, а писал «синяя». То есть отрицал реальность того, что вы видите.

— Зритель воспринимает цвет как желтый, но читает «синий», — сказал Фримен.

— Правильно.

— Чтобы заставить зрителя думать, что на самом деле означает слово «синий»? — спросил Перлмуттер.

Кейт кивнула:

— Именно. Он заставляет вас думать о цвете. О том, как художник использует его. Натуралистично или абстрактно.

— Так же поступает и наш клиент? — спросил Браун. — Играет с нами подобно этому вашему художнику?

— Может быть. — Кейт на секунду задумалась. — Но он прячет слова под краской. Поэтому, если бы у нас не было рентгенограмм, мы не знали бы, что он с нами играет. К тому же он вряд ли настолько искушен, чтобы дразнить нас такими высокими фантазиями. — Она посмотрела на фотокопии картин из Бронкса. — Меня сбивает с толку вот что. С одной стороны, работы, несомненно, любительские. То, что сейчас называют живописью аутсайдеров. Это подтверждают каракули, которыми он исписал края. А с цветом использован концептуальный прием, с которым он в принципе не может быть знаком. Будь наш клиент профессионалом, я знала бы его работы. И другие тоже. Но нельзя исключать, что он видел какие-то картины Джаспера Джонса и подражает ему. И эти странные слова для обозначения цветов…

— Какие? — спросил Браун.

— «Яркий арбуз» и «ослепительный». Кто-нибудь из вас может объяснить, что это значит?

Никто из мужчин не имел ни малейшего понятия об этом.

Браун вздохнул и потер виски.

— Выходит, рентгенограммы не очень-то нам и помогли.

— Помогли. — Кейт передала ему коробочку с таблетками. — Просто мы пока еще не знаем в чем.

Глава 16

Еще совсем недавно Кейт была уверена, что никогда больше уже не сумеет радоваться. Это исключено. И вот, наблюдая, как грузчики заносят вещи Нолы в большую гостевую комнату рядом с детской, она испытывала это забытое чувство. Давным-давно они с Ричардом мечтали о том, как в этой комнате будет раздаваться детский голосок, но мечты эти не сбылись. Сейчас там уже стояли плетеная колыбель, коляска и столик для пеленания.

Кейт радовалась по-настоящему, хотя из головы не шли эти чертовы картины с исписанными краями и странное самоубийство Леонардо Мартини.

— Тебе нравится, как поставлена кровать?

Нола решила переехать после того, как чуть не упала со стремянки в своей квартире. Кейт тут же наняла грузчиков, чтобы перевезти вещи, за несколько часов купила детскую мебель, боясь, как бы Нола не передумала. Теперь, нервничая, меняла предметы местами.

— Кейт, успокойся. Пожалуйста. А то я тоже начинаю нервничать.

— Успокоиться. Разве это возможно?

— Хочешь есть?

— Умираю от голода.

— Сейчас. — Кейт быстро прошла на кухню, начала рыться в кладовке для провизии. — Тут где-то у Лусилл припрятано печенье «Малломарс». А к вечеру я что-нибудь приготовлю.

— Может, закажем в ресторане?

Кейт рассмеялась.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я умею готовить. — Налив Ноле стакан молока и поставив перед ней печенье «Малломарс», она с восторгом наблюдала, как та набросилась на еду. Неужели удастся это забыть, хотя бы на время? Кейт очень устала. Ведь так трудно постоянно держать себя в руках.

— Ты когда-нибудь отдыхаешь? — вдруг спросила Нола. — У тебя такой утомленный вид.

Кейт вскинула брови:

— Ты что, ясновидящая?

— Просто проницательная. — Нола внимательно посмотрела на Кейт. — Ты не ответила на мой вопрос.

— Конечно, отдыхаю. И вообще, все в порядке. Несколько дней назад действительно я даже не представляла себе, как продолжать жизнь, но… нужно, нужно продолжать. Верно? Иначе все теряет смысл. — Кейт отвернулась к раковине и стряхнула с пальцев несуществующие крошки, сдерживая подступающие слезы. — Мне кажется, пока я успешно справляюсь с эмоциями.

— Мне тоже приходилось заставлять себя жить, — сказала Нола. — Когда погиб брат, а потом вскоре умерла мама. Знаю, как это трудно.

— Да. — Кейт погладила руку Нолы. И вдруг ее охватила безотчетная тревога. Ощущение, что скоро произойдет что-то очень плохое. Но почему сейчас, когда впервые за все время горе чуть отступило?

— Что с тобой?

— Ничего. Просто… — На очень короткое мгновение перед Кейт возникло лицо другой девушки, которую она тоже любила, как дочь, но не сумела сберечь. Кейт обняла Нолу за плечи. — Просто я рада, что ты здесь.

— Я тоже, — сказала Нола. — Давай включим телевизор. Сейчас будут передавать твою программу.