Читать книгу "Животное - Александр Варго"

Астроном, похоже, был целиком поглощен своими наблюдениями – во всяком случае, никак не реагировал на мое неторопливое приближение. Мне это не понравилось – не хотелось пугать человека или, может быть, застать за чем-то не совсем корректным. Кто знает, что там происходит в лесу? А ведь первая реакция практически любого на неожиданное вмешательство в подобных обстоятельствах – негатив и уверенность, что непрошеный гость «все знает». А портить отношения именно с ним мне сейчас никак не хотелось. Наоборот, я очень рассчитывал на душевность и понимание астронома, позволение заглянуть в телескоп и, может быть, услышать что-то интересное о Вселенной. На худой конец, сошел бы и просто общий разговор.

Когда нас уже разделяло всего несколько шагов, события приняли неожиданный и стремительный оборот. Точнее, на фоне прогулочной «паузы» после Островцов они показались мне прямо-таки молниеносными, и, пожалуй, только в машине некрофила получасом позже я более-менее разобрался в деталях произошедшего. Астроном неожиданно резко развернулся вместе с телескопом в мою сторону, и раздался громкий раскатистый хлопок, за мгновение до которого что-то большое и зловещее вынырнуло из-под земли, и в разные стороны полетели комья. Кошачья лапка, а это, разумеется, была именно она, судорожно заметалась и бросилась вперед, сбив астронома и телескоп, а потом пропав. Я упал на колени и некоторое время непонимающе смотрел перед собой, а потом пополз в сторону распростертого на земле тела. В нем не было ничего примечательного – разве что судорожно дергающаяся рука и большая дыра в груди, через которую, несомненно, ускользнула кошачья лапка. Рядом валялись тренога и телескоп, к которому снизу было прикручено изолентой ружье. Так вот в чем дело – оптический прицел. Получается, что это киллер, и, возможно, я сорвал намеченное убийство, которое, разумеется, имело отношение к тем огонькам в лесу.

Мне казалось, что выстрел прозвучал оглушительно и должен был переполошить всю округу, однако, оглянувшись, я убедился, что все спокойно и даже едва различимые огоньки среди деревьев, кажется, движутся в прежнем ритме. Что же – меня это вполне устраивало. Мне вдруг нестерпимо захотелось поднять телескоп и попытаться разглядеть тех, кто мог стать потенциальной жертвой киллера, но потом я решил, что это совсем лишнее. Как говорится, меньше знаешь – лучше спишь. Понятно, что мне теперь надо было как можно быстрее отсюда уходить, так как еще один труп явно не облегчал моего и без того непростого положения. Оставался только вопрос с оружием – бросить все, как есть, или прихватить ружье с собой? Воображение услужливо подсунуло мне картинку из какого-то «боевика», как ко мне подбегают вооруженные люди, связанные с «папиком» Ди и никак не ожидают, что у меня может быть с собой ружье. Я стремительно достаю его, перезаряжаю и расстреливаю преследователей, а потом, разумеется, все будет обязательно хорошо. Однако на практике было далеко не все так просто – начиная с того, что я не владел оружием, и заканчивая тем, что уж слишком подозрительно я буду выглядеть с такой штуковиной в руках. А ведь мне еще как-то выбираться из Островцов. Как объяснить кому-то, почему я бреду ночью с ружьем в руках? Нет, так не пойдет. Поэтому оставалось бросить все, как есть, заодно исключив случайное оставление отпечатков пальцев, и поскорее уходить.

Куда? Сначала, наверное, немного прийти в себя и, по крайней мере, убедиться, что с моим внешним видом все в порядке. А это можно было сделать только в салоне машины. Я знал, где некрофил предпочитал останавливаться при своих довольно частых визитах в Островцы. Конечно, снова пришлось пожалеть о том, что я не умею водить, однако приходилось исходить из того, что есть, и сделать себе заметку на будущее. Если, конечно, оно есть, учитывая, что даже совершенно незнакомые люди так и норовят меня прикончить.

Вот так я и оказался в салоне «Паджеро», принадлежавшего некрофилу. Мне пришлось сделать большой «крюк» по ограде кладбища, и, убедившись, что все спокойно, я, наконец, смог немного расслабиться и даже был избавлен от необходимости включать в салоне свет. Стоящий напротив фонарь позволял все без труда видеть и в то же время оставаться в тени. Что же, хоть одна удача, если, конечно, не считать кошачьей лапки, которая, получается, буквально спасла мне жизнь. Так, может быть, все мои страхи, связанные с этой темой, ничего под собой и не имели? Или были всего лишь предупреждениями или предзнаменованиями чего-то, а я не разглядел это за своими фантазиями и воспоминаниями? Но откуда она здесь снова появилась и насколько серьезно ранена? Да и можно ли вообще нанести какой-то урон тому, что давным-давно должно быть мертвым?

Даже мимолетного взгляда в зеркало заднего вида хватило, чтобы понять – насколько я подозрительно и грязно выгляжу, особенно учитывая местонахождение. Несомненно, попадись мне кто по дороге, и без всякого ружья в руке я вызвал бы повышенный интерес. Впрочем, в этом не было ничего удивительного – копание могилы, попытка некрофила меня придушить, да и этот астроном, конечно, далеко не способствовали опрятному внешнему виду. И тем не менее с помощью «подручных средств» с этим, конечно, надо было что-то делать.

– По крайней мере я все еще жив и на свободе, – неуверенно пробормотал я, с трудом нагибаясь и распахивая бардачок, невольно ловя себя на том, что практически засыпаю. Нет, сейчас не время – вполне можно немного передохнуть, но только тогда, когда я буду уверен, что могу в любой момент двинуться в путь и выглядеть хотя бы более-менее нормально.

Я без труда нашел в бардачке толстую упаковку салфеток, но, что оказалось несколько неожиданным, они предназначались для малышей. Впрочем, мне было все равно, разве что запах был какой-то приторно-сладкий. Здесь же отыскался целый рулон многоразовых салфеток и «планшет», выскользнувший на сиденье и ярко загоревшийся. Я хотел его быстро перевернуть, боясь случайно привлечь чье-то внимание, но потом удивленно замер, прошептав:

– Этого не может быть.

На дисплее была открыта интернет-страница, сверху которой большие буквы гласили: «Бывший пионерский лагерь «Заря». Ниже стояла цена «сто миллионов рублей», статус «законсервирован», телефон риелтора, и шли фотографии, датированные сегодняшним числом. Из краткой аннотации следовало, что лагерь давным-давно пришел в упадок, и снимки, идущие ниже, действительно позволяли оценить это в полной мере.

Какое же грустное зрелище! Я чувствовал себя так, словно часть чего-то очень важного и, можно сказать, святого во мне кто-то грубо оплевал и исказил. Конечно, проще всего было убедить себя в том, что эти фотографии – обыкновенная подделка, но вряд ли это имело смысл и, уж тем более, соответствовало интересам риелтора. Может быть, их вообще не стоило смотреть? Но нечто нетерпеливое и удовлетворенно-мрачное тянуло меня опустить подрагивающий палец на экран «планшета» и аккуратно двинуть его вверх.

Первый стенд, наполовину обсыпавшийся и когда-то изображавший двух пионеров с «символом мира» посередине, вызвал у меня легкое недоумение – такого я не помнил. Нечто похожее, сложенное из мелких цветных фрагментов, но изображавшее голову Ленина на фоне поля и каких-то построек, я помнил отлично. Но не это. Может быть, что-то напутал или по какой-то невообразимой причине, несмотря на то что ездил в «Зарю» много лет подряд, не обращал внимания? Да, все возможно. Однако уже следующая фотография, где был заснят полуразрушенный двухэтажный корпус, не вызывала никаких сомнений – это именно то. Сколько раз мы, будучи в старших отрядах, вылезали ночью из его окон и аккуратно перемещались по карнизу в сторону спален девочек. При этом неизменно приходилось пригибаться, минуя окна, выходящие в холл, где любили засиживаться допоздна за телевизором пионервожатые. Сейчас мне казалось, что не услышать звук наших шагов и громкие вскрики было просто невозможно и, наверное, старшие просто «закрывали глаза» на некоторые наши шалости. Однако как было на самом деле – разумеется, уже не выяснить. Ведь сейчас лица пионервожатых, вроде бы знакомые и вполне различимые, сливались в какой-то один неопределенный образ, стоило попытаться сосредоточиться на деталях. Даже из фамилий в памяти осталась лишь «Мокрий», да и то она была кем-то вроде завхоза, и объявления о том, что ей нужно срочно куда-то подойти, звучали ежедневно и многократно на протяжении всех смен, что я провел в «Заре».