Читать книгу "Спасти Каппеля! Под бело-зеленым знаменем - Герман Романов"

Бронепоезд, не прекращая убийственной стрельбы в упор, тронулся назад, и медленно пошел обратно на станцию. На январском ветерку весело затрепетало знамя, но только теперь генерал Петров разглядел, что оно состоит из двух полос — светлой и темной. Вернее, белой и красной, других цветов просто не могло быть.

— Это поляки, ваше превосходительство! — Ликующий выкрик Ивановского на секунду прорвался через орудийные выстрелы. Куда девалась усталость — подполковник приплясывал на месте, словно игривый жеребец.

— Немедленно атаковать всеми силами, пока красные не опомнились! — прокричал команду генерал и с револьвером в руке быстро пошел вперед. За ним гурьбой побежали солдаты и казаки, радостно крича «ура!». Еще бы не ликовать — «дверь» в город была настежь распахнута…

Красноярск

В просторных казармах, где размещался 4-й Енисейский Сибирский стрелковый полк, было не продохнуть от густого табачного дыма, застарелого запашка грязного белья и перепревших портянок, что даже свежий морозный ветерок, прорываясь сквозь выбитые стекла, не мог выдуть из помещения всю эту тошнотворную вонь.

Генерал Зиневич надрывал горло, стараясь привлечь внимание тысячной солдатской массы, набившейся как селедки в бочку. И он чувствовал, что это ему удалось. Тем более что по солдатским рукам ходили листки с манифестом императора Михаила, где обещалось все, чуть ли не молочные реки с кисельными берегами и птичье молоко до пуза.

Но, может, дело было в другом — тускло светившиеся электрические лампочки постоянно мерцали, а оконные стекла дребезжали от гулких, и оттого страшных, орудийных разрывов.

— Братья! Вы слышите взрывы?! Это императорская армия уже в Красноярске! Вы читали манифест нашего государя Михаи…

— Да пошел он!

— Царя недобитого на шею сажать?!

— За что воевали, братцы?!

— На штык бери эту генеральскую контру!

Договорить генералу Зиневичу не дали — солдаты-большевики, громко матерясь, шустро поснимали с плеч винтовки, громко лязгнули затворы. Их было немного, всего три десятка, но именно они две недели назад взбаламутили двухтысячный полк, и солдаты весело пошли на восстание.

Но сейчас серошинельная масса солдат, хотя и вдвое поредевшая от повального дезертирства, повела себя совершенно иначе. Раздались злобные крики, служивые всколыхнулись. Да и куда деваться солдату, коли крестьянское нутро под гимнастеркой больше верило царскому слову, чем обещаниям различных краснобаев, от которых за эти три года даже уши опухли.

— Хватай большаков, братцы!

— Они воду замутили, а нам пить?!

— Бей их!

— Мы за царя стоим, а не за жида Троцкого!

У кого-то из большевиков не выдержали нервы, и громко хлопнул винтовочный выстрел. Истошно закричал смертельно раненный солдат, и всеобщий гвалт разорвал пронзительный крик, полный безудержной ярости.

— Гришку убили! Брата мово!

Солдатская масса всколыхнулась, и, мгновенно озверев от запаха пороха и пролитой дымящейся крови, тут же исторгла всеобщий рев.

— Бей коммуняк, братцы!!!

Хлопнули несколько выстрелов, но остановить толпу они не смогли — ненависть и ярость к вчерашним вожакам и властителям дум уже застилала сознание солдат. Истошные крики заживо раздираемых в клочья людей еще больше распалили енисейцев. И чей-то громкий выкрик на секунду перекрыл рычание тысячной массы.

— Они нас всех продали! И Христа предали! И царя Михаила!

Солдаты озверели полностью — сейчас они рвали зубами и руками и не могли утолить пролитой кровью свою нестерпимую жажду мести. Они дрались за свою изломанную жизнь, за своих малых деток и баб, от которых были оторваны войной, а ведь царь обещал по домам всех распустить вскорости. Да за свою шкуру, в конце концов, ведь за измену штурмующая сейчас Красноярск армия никого не пощадит…

Генерал Бронислав Зиневич и два десятка насмерть перепуганных офицеров полка спешно прикалывали к шинелям сорванные две недели назад погоны. Годы революции и гражданской войны приучили их к подобным сценам. Утолив жажду крови, солдатская масса потребует ее вести, и вот этот момент нельзя упускать, потому что служивые станут покорны командам.

— Полк!!! Слушай мою команду!!! — Генерал Зиневич надрывал яростным криком горло. — Выходи во двор на построение! Первый батальон — налево, второй батальон — направо! Забрать винтовки и патроны! Пулеметная команда — прямо! Выходи, стройся! Умрем за царя Михаила!!!

Солдатская масса всколыхнулась еще раз, но то было повиновение покорной лошадки хозяйскому хлысту. И потекла во двор. А там вздрагивала и тут же строилась неровными шеренгами. Мысленно солдаты перекрещивались за правильно сделанный выбор, а иначе им бы пришлось умереть всем.

Внутренний двор был оцеплен штурмовым батальоном польской дивизии. На окна казарм хищно и грозно взирали пулеметы, с заправленными лентами, а от яркой луны шли блики на остриях примкнутых штыков.

Назарово

— Опять идут, мать их. Да сколько ж вас?! — бывший командир 49-го Сибирского стрелкового полка Федор Мейбом прищурился. Поземка, не ко времени разгулявшаяся, припорашивала глаза и мешала видеть поле боя. А там было уже привычное со вчерашнего дня зрелище.

Красные колонны вытягивались с тракта, сжатого с двух сторон почти непроходимой тайгой, и тут же разворачивались в цепи. Вот только в атаку, а эта была уже четвертая по счету, шли не так рьяно, как в первую. Можно даже сказать, неохотно шли. Судорожно залаял пулемет и тут же заткнулся — противоборствующие стороны испытывали жесточайший патронный голод. И немудрено — тылы красных отстали, и трофеями в дороге не разживешься, так как отступавшие белогвардейцы побросали орудия, большую часть пулеметов и патронных ящиков еще двести верст назад в Щегловской тайге.

Мейбом заскрипел зубами — сейчас бы это вооружение да сюда. Вмиг бы так «причесали» красных, что те до Мариинска без оглядки драпали. Но что было, то было — красным еще предстоит отступление, а они свой скорбный крестный путь от самого Омска уже прошли, и больше не будет отхода. В этом капитан был уверен — три дня мимо него тянулись в Назарово отступающие части бывшей 3-й армии.

Устало бредущие солдаты, больные тифом и раненые, вповалку лежат на санях, возницы хриплыми матами понукают совершенно заморенных лошадей. Страшный исход, может быть, потом его назовут Великим Ледяным походом. Другого наименования Федор просто не находил — ведь он прошел с армией от начала до конца, пешком, с боями через всю бескрайнюю Сибирь, от Уральских гор и почти до самого Енисея.

Вышедшую в авангарде его 13-ю Сибирскую дивизию встретил бывший главнокомандующий, генерал-лейтенант Каппель. И тут же ошарашил солдат и офицеров, но добрыми новостями, каких они не слышали уже полгода. Армией командует сам император Михаил, в Иркутске у власти Сибирское правительство, мятеж Политцентра подавлен. А заодно сибирские войска побили и чехов, которые были вынуждены возвратить тысячи вагонов с награбленным русским добром.