Читать книгу "Никого нельзя обижать! Семестр І - Yelis"

всех нормативов и соответствующего учебной программе теоретического материала.

Судя по прокатившейся по девичьим рядам волне переглядываний и перешёптываний, озвученная награда, несмотря на довольно жёсткие ограничения, того стоила. Хотя меня в ней заинтересовали только остро необходимые сейчас деньги, всегда любимые каникулы и освобождение от последней в ежедневном расписании учебной пары. Нет, посмотреть Москву и Кремль тоже было бы неплохо, но это никак не сравнится с возможностью ещё немного помочь семье и легально прогуливать надоевшие до невозможности уроки. А съездить на экскурсию в столицу можно потом и самому.

Переждав минутку оживления, наставница продолжила:

– Судить соревнование будет жюри, состоящее из наших высоких гостей и руководства гимназии. Они сейчас собираются в наблюдательной комнате, откуда всё, происходящее на полигоне, будет им прекрасно видно. И да, чтобы сохранить в будущем наше и ваше время, напоминаю, что в помещениях гимназии постоянно осуществляется запись с видеокамер. Так что весь наш разговор с вашим согласием на участие в учебном бою записан.

– Ой, мамочки! И в наших комнатах за нами тоже следят? – прозвучал из расположенной напротив меня грудастой толпы незнакомый девичий голосок.

– С общедоступной информацией на сайте гимназии вы так и не ознакомились! – покачала кудрявой головой госпожа наставница. – Нет! В личных комнатах, душевых, уборных, хозяйственных и прочих апартаментах запись не ведётся. Сказанное мною относится только к учебным и некоторым другим помещениям.

А потом, скосив на секунду глаза в мою сторону, добавила:

– А в скором времени коснётся и столовой.

На косоглазие физкультурницы я никак не отреагировал, а вот на формулировку её ответа внимание обратил. И, судя по всему, только я один. А ведь то, что хитрая женщина сказала, говорит лишь о том, что не ведутся записи происходящего в названных комнатах. Но прозвучавший ответ вовсе не означает, что в тех же помещениях нет самих камер или что через них не осуществляется наблюдение.

Впрочем, наблюдение и записи точно пока не ведутся, так как в обратном случае сексуальная дама, расследующая происшествие со сторожкой, показала бы мне недавно совсем другое кино.

А может у меня просто разыгрался приступ паранойи? Хотя, если у вас паранойя, то это не значит, что за вами не следят! Блин, я сам уже запутался в своих рассуждениях. В любом случае всегда и везде нужно быть предельно осторожным! И чем меньше времени я буду проводить на территории гимназии, тем для меня же будет лучше.

– Если вопросов больше нет … – выдержав паузу, Ольга Станиславовна коснулась двери, за которой должен быть тир, – то вам следует приложить руку к маркировочному устройству, получить порядковый номер, пройти на полигон и войти в дверь, обозначенную такой же цифрой. Выход с полигона – тоже через вашу дверь. Другие перед вами не откроются. И помните – на войне все средства хороши. Действуйте максимально по боевому. Главное – победа! Итак, да начнётся битва!

И толпа девушек, выстроившись в очередь, принялась щупать неприступный вход на стрельбище. После приложения к нему руки на спине очередной девчонки появлялась увеличенная на единицу белая цифра. А осчастливленная девица скрывалась за отъехавшей в сторону преградой. Без этой процедуры дверь тира никого не пропускала. Чудеса!

Я под зазвучавшего в голове Цоя, как и две последние девушки, украдкой, как мне показалось, поглядывающие на меня, не торопился получать свой «порядковый номер на рукаве». И сам себе пожелал удачи, когда вслед за теми же неторопливыми девицами, переступал порог открывшегося после моего маркирования и сразу же закрывшегося входа.

Чтобы снова упереться в обычную деревянную филёнчатую дверь, на которой гордо красовалась цифра «22» – такая же, что украсила мою униформу. На левой стороне груди она тоже, как оказалось, появляется, только намного меньше по размеру.

Ещё успел заметить, как на оштукатуренных стенах исчезали затухающие стрелки с цифрами «20» и «21», показывающие влево и вправо от предназначенного мне входа. И в их направлении уходили Опалова, которую я непонятно как идентифицировал, и вторая неторопливая «терминаторша».

Готов поспорить на что угодно, что ею была Покровская Марина. Что примечательно, именно она не дала Огнеславе обвешаться с ног до головы всевозможными стреляющими и взрывающимися штуковинами. Так что учебно-боевое снаряжение у нас троих было примерно одинаковым. Но вот поступь девушки, скрывшейся за плавным изгибом кольцевого коридора, в отличие от походки нашей старосты, мне совсем не понравилась. Было в ней что-то настолько хищное, что по моей спине пробежало целое стадо мурашек, хором скандирующее: «При первой же возможности вали её на х…й!» Причём последнее нецензурное выражение было использовано не в самом распространённом смысле.

А вот Ладу я, несмотря на все старания, вычислить так и не смог. Заныкалась редиска!

Тем временем женщина в моём шлеме проговорила: «Первый раунд – все против всех!»

«И что теперь делать? Заклинило, что ли?» – потолкал я запертую преграду, плотно прилегающую к охраняемому ею проёму. В противоположном направлении дёргать закрытую дверь было не за что. И вообще, откуда эта дверь и стена вокруг неё взялись? Ведь здесь должен находиться тир! По крайней мере, в прошлый раз, когда я стрелял из калаша, аналогичного висящему на моём плече, он тут и был! – «Ничего не понимаю!»

Но только я вознамерился должным образом приложиться к деревянному препятствию нижней конечностью, для чего даже слегка отступил назад, как игнорировавшая меня дверь, превратившаяся вместе с номером в мелкую чёрную пыль, с лёгким шорохом осыпалась на пол. И впиталась в него, словно вода в сухой речной песок.

А моё тело с вытолкнутой вперёд ногой, увлекаемое силой инерции, под новую фразу в шлемофоне: «На полигон вошли все бойцы. Сражение начато!», сделало широкий шаг, чуть не исполнив при этом продольный шпагат.

Восстановив едва не потерянное равновесие, я присел и в сильнейшем обалдении щупал левой рукой (правая удерживала соскользнувший с плеча автомат) чистый, слегка шершавый, как и стены, пол. А потом, как баран, смотрел на новую двадцать вторую дверь, собравшуюся из посыпавшегося сверху порошка.

Это и спасло меня от позорного поражения в самом начале всеобщего сражения. Не успел я, начиная выпрямляться, развернуться, как слева и справа от моего небольшого, слегка расширяющегося в стороны, коридорчика, направленного внутрь полигона, выскочили грудастые номера «20» и «21». Ослепляя вспышками и оглушая грохотом выстрелов, девушки азартно стали расчерчивать двумя автоматными стволами пространство над моей головой.

Я тут же шлёпнулся на спину, открывая прицельный, слава Богу, ответный огонь и мысленно вознося благодарность тому, кто