Читать книгу "Наше жаркое лето - Дениз Стоун"

мне комплимент не по поводу моей задницы.

— Я могу дать тебе одну из них, если хочешь. — Я смотрю, как ее зеленые радужки поглощают полуденное солнце, и очевиден слабый намек на ямочку на ее щеках. — Пока не забыл, я забронировал квартиру в Сохо, которая тебе понравилась.

— Серьезно? — Лили сияет. — Это место стоило миллион долларов.

— Не беспокойся об этом, у меня есть запись . — И под этим я подразумеваю, что у меня есть отличная консьерж-служба Black Card. — Кроме того, Лука обновил свой номер для новобрачных до трех спален к нашему визиту на Азорские острова. Таким образом, он может, и я цитирую, следить за нами .

— Что, по его мнению, мы собираемся делать? Разбудить их пип-шоу?

— Можем , — предлагаю я. — Чтобы отомстить ему.

— Заткнись и сядь.

Она выдавливает на руки большую каплю лосьона для загара.

— Ты сексуальна, когда командуешь.

Я плюхаюсь между ее ног на шезлонг, спиной к ней. Лили массирует каждую из моих ноющих лопаток теплым кремом, осторожно разглаживая узлы в моих воспаленных мышцах.

Дыхание Лили щекочет мне шею. — Мне всегда было интересно, что означает эта татуировка под твоей грудью.

Я смотрю вниз, туда, где ее руки наносят солнцезащитный крем на левую сторону моего тела. — Келп.

Она громко фыркает. — О, я так рада, что спросила. Не хочу, чтобы это получилось неправильно, но мне показалось, что это похоже на сперму.

Это не.

— Ты провела все прошлое лето, пуская слюни по моему телу, даже когда думала, что на мне вытатуированы ряды спермы? — Я смеюсь. — Поговорим о том, чтобы быть по уши в этом.

Лили шлепает меня по спине.

— Только один из нас прошлым летом пускал слюни, и это был ты.

Правда .

— Тогда у меня еще был здравый смысл.

— Ты хочешь сказать, что моя татуировка из спермы делает это за тебя? — Я дразню.

— О, тише.

Лили выдавливает еще одну пачку солнцезащитного крема мне на спину и проводит пальцами по другой стороне.

— Некоторые говорят, что водоросли — это семя океана.

Я поворачиваюсь, чтобы хорошенько рассмотреть ее лицо.

Лили моргает, глядя на меня. — Кто какой ?

— Я. — Я улыбаюсь. — Прямо сейчас.

На этот раз ее пальцы атакуют меня сбоку. — Ты такой…

— Удивительный? Красивый? Сексуальный?

— Раздражающий.

Лили заканчивает свое тщательное приложение и мягко похлопывает меня по шее. Я снова поворачиваюсь к ней лицом. — Я удивлен, что ты раньше не спросила меня о моих татуировках.

— Я хотела, но думала, что спрашивать кого-то, что означают их татуировки, противоречит этикету татуировок.

— Спроси меня.

Мне нравится, что она задавалась вопросом, что означают чернила, даже если ей потребовалось так много времени, чтобы расспросить меня об этом.

— Келп что-нибудь значит? Голос у нее застенчивый, но любопытный.

— Когда Лука и я росли, мы дрались на мечах с водорослями на пляже. Это напоминает мне о нем, о моем детстве. Мои родители. Вот почему я держу это так близко к сердцу.

Она пристально смотрит на меня. Это трогательно. Вот откуда у твоего брата любовь к океану?

— Да, я полагаю. Лука сделал карьеру, а я всего лишь татуировку со спермой, — шучу я. Заразительный смех Лили натыкается на меня, делая невозможным сопротивляться присоединению.

— Что означают остальные? — Она проводит пальцами по самолету на моей руке. — Есть тема?

— Я сделал это, когда продал свое первое приложение. — Я беру ее руку, провожу пальцем от бицепса до чернил на бедре. — Это было, когда я катался на сноуборде в Швейцарии. — Ее глаза следят за разбросанными по моему телу татуировками, все в случайном порядке от разных художников со всего мира. — Каждая из них — знак того времени в моей жизни, которое я хочу запомнить навсегда.

— Значит, ты в основном делаешь их, когда путешествуешь?

— Не все из них. Как будто эта лягушка была душной в моем детстве, и я сделал ее сам.

Я указываю на маленькую палку на лодыжке. — Это любимый цветок моей мамы, а это термос, который мой папа каждый день брал с собой на работу

Лицо Лили загорается, когда я провожу ей экскурсию. — Ты когда-нибудь беспокоился, что они тебе не понравятся через несколько лет? Для того, кто не любит обязательств, это кажется огромным шагом.

Странно говорить с ней об этом, как будто этот разговор значит больше, чем когда-либо. У меня были случайные знакомства, которые все время спрашивали меня, что означают чернила, хотя никто не хотел задавать мне вопросов, кроме той части, которая привлекла их внимание.

— Я не могу легко изменить свое мнение. В личном смысле мне может быть трудно остепениться, но обязательства никогда не были для меня проблемой.

Я пожимаю плечами. — Каждая татуировка — это дневник на моей коже. То, что память может испортиться, не означает, что она не привела меня туда, где я сейчас нахожусь.

Ее голова склоняется набок, а тонкий хвостик болтается позади нее. — Мне нравится.

Она одобрительно кивает. Я никогда не нуждался в том, чтобы кто-то подписывался на мои татуировки, но то, что они нравятся Лили, согревает меня изнутри. — Это лето заслуживает записи в твоем тату-журнале?

— Я так думаю.

— Возможно, твое приложение будет посвящено татуировкам или чему-то еще, — с милой улыбкой предлагает Лили. Хорошо, что она заботится о том, чтобы упомянуть об этом, даже если напоминание о том, что мой банк идей пуст, вызывает у меня приступ беспокойства.

— В Лондоне полно художников высокого уровня. Возможно, ты что-то задумала.

— Видишь ли, есть еще одна причина, по которой я остался с тобой этим летом. Я могу помочь тебе придумать идею следующего крупного приложения. Что бы ты делал без меня?

Реальность вопроса — это не то, что я хочу рассматривать, потому что, честно говоря, я не хочу знать, как будет выглядеть жизнь в сентябре.

Лили откидывается на спинку шезлонга, капли пота покрывают ее кожу. Она выгибается так же, как во время нашего киносеанса прошлой ночью, когда я использовал свой язык, чтобы произнести по буквам наши имена над чувствительной выпуклостью ее клитора.

Нико Наварро и Лили Роден.

У него хорошее ощущение во рту.

Она ловит мой взгляд и прочищает горло, отвлекая мое внимание от мягкого провала ее живота.

— Хочешь татуировки? — спрашиваю я, пытаясь выкинуть из головы образ моих пальцев, пробегающих по ее телу.

— Не могу придумать ничего, что я хотела бы навсегда выгравировать на себе.

— Если ты когда-нибудь это сделаешь, убедись, что это делает тебя счастливой. Тебе придется видеть это каждый день. — Я поворачиваюсь,