Читать книгу "Соблазнение по-королевски - Ева Финова"

логике. Но он придумал новую отговорку, потому что не хотел отпускать любимую в опасное путешествие.

— Аурелиусу не грозила опасность, когда он задумывал убить меня чужими руками.

— Но тогда он подставлял только Лафиду, план был идеален и тонко рассчитан, чтобы его не подозревали.

— Нет, ты неправа. Эльфы уже один раз отравили дракона. Я до сих пор не могу понять, почему они решили устроить бойню в тот день. И почему Заря выпила бокал с ядом, выхватив его из рук моего правителя? Пророчество на эти вопросы, увы, мне не ответило, сколько бы я не перечитывал эту проклятую книгу.

После слов Александра наступила тишина. Недолгая.

— Я должна, — Эсмеральда повторила в очередной раз. — И Игвин нам в этом поможет.

Эльф по-прежнему стоял и молча, слушал нечто безумное и не до конца понятное, пока в разговоре речь не зашла о нём.

— Тем более я ничем не рискую, ведь у меня есть кольцо…

Глава 21. Оан

Предрассветная дымка укутывала землю плотным покрывалом; лес шумел, шелестела листва, кругом слышались тихие шорохи и приглушённые звуки ночной жизни.

Утро только начиналось, а два путника быстрыми шагами переступили черту и взобрались на мшистый пригорок, ведущий к широкой тропе — поляна Тысячелетнего древа предстала перед их взором. Величественный дуб произрастал в центре большой опушки и словно застилал небосвод кустистой широкой кроной, высота его поражала воображение, а толщина могучего ствола казалось неизмеримой.

Набежавший с юга ветерок растрепал полы одеяний путников и заставил их ускориться на пути к предначертанному. Судьба подгоняла действующие лица к заключительному акту пьесы, к завершению спектакля под названием Жизнь.

Вход к Средоточию ревностно охраняли десятки стражей, облачённые в зелёные кожаные одеяния, тускло сверкающие даже в туманный предрассветный час.

— Стоять! — скомандовал охранитель древа, едва путники остановились перед входом. — Игвин Лоэль и Эсмеральда аби Гуон, вы арестованы. Именем Аурелиуса Светоносного сложите оружие и не сопротивляйтесь, и тогда Владыка примет вас.

За спинами арестантов тотчас возникло ещё трое эльфийских стражей, отрезая путь назад.

— Не нужно горячиться, — женский голос послышался из-под капюшона. — Мы сдаёмся на милость вашего правителя.

Эсмеральда подняла руки в примирительном жесте. Но этого оказалось мало. Запястья правительницы Гуона схватили и завели за спину. Толчок в плечо заставил драконицу непроизвольно наклониться.

— Во избежание травм вам запрещено сопротивляться и говорить! — рявкнул стоящий впереди дозорный. — Ведите их в главный зал.

Стражи молчаливо подчинились приказу, а Игвин подавил в себе приступ отвращения к неизбежному. Не этого он желал, когда договаривался о сделке с драконами. Совершенно не этого…

В голове его роились тысячи мыслей, одна другой печальнее. Но одно было неоспоримо, бежать ему не удастся, а значит, нужно придумать достойное оправдание перед Светоносным.

Эсмеральда тихонько усмехнулась, отчётливо понимая, что оказалась права. История повторилась. Вот её волокут в зал к правителю, пленённую, но в этот раз она не боялась. В этот раз всё было иначе.

— Правитель.

Дозорный, возглавляющий процессию стражей и арестованных, остановился перед высоким силуэтом, стоящим спиной к вошедшим в зал.

Светоносный разглядывал тусклый серый кристалл, источающий еле заметный серебристый свет.

— Итак, ты пришла.

Аурелиус обернулся и сделал знак рукой — отпустить обоих. Стражи незамедлительно подчинились.

Эсмеральда величественно выровняла спину. Прежде чем ответить, она медленно огляделась и сделала шаг в сторону.

— Вижу этот зал впервые, но как будто здесь уже была, — она тянула время. Искала книгу — виновницу происходящего.

— Намекаешь на то, что обладаешь даром предвидения, как и твоя мать?

Правитель эльфов нахмурился. Его собеседница снова перевела тему:

— Где книга?

Если владыка Аура и удивился, то виду не подал. Уголки его губ приподнялась. Эсмеральда явно знала, о чём говорит, и это немало его интриговало.

— Это ищешь?

Эльф махнул рукой, снимая чары невидимости со столика, стоящего рядом. На его поверхности лежала она: книга смертельных предсказаний.

— Да, её.

— Зачем?

— Чтобы убедиться в собственной правоте, — Эсмеральда пожала плечами. — Будучи её владелицей, я изменила судьбу и разрушила проклятье, которое сулило мне смерть.

— Как интересно.

Внимание эльфийского правителя было целиком и полностью приковано к лицу молодой, однако мудрой не по годам драконицы.

— И ты хочешь мне помочь, исправить судьбу взамен некой услуги?

— Мы оба знаем, что Утренняя Заря скоро пробудится, не так ли? — Эсмеральда смело прошла к столику, никто ей не препятствовал.

Эльф сделал над собой усилие, чтобы не приказать убить её тотчас. Новое, неизвестное ранее чувство, дремлющее уже давно, всколыхнулось в нем.

— Что ты хочешь взамен сохранения жизни?

— Я хочу мира между нашими народами.

— Смешно.

Вопреки сказанному, Владыка Аура не смеялся. Он испытывал небывалое напряжение оттого, что чувствовал собственный проигрыш. Эсмеральда вела в разговоре, не позволяя перехватить инициативу. А всему виной знания, её знания, которых ему не доставало.

— Древо угасает, и я должен это предотвратить.

— Путём нового противостояния с нашей расой? — драконица и бровью не повела. — Последнее, что нужно вам, Светоносный, это новая кровь на руках.

— Ты предлагаешь мне умереть самому? — изумился Аурелиус, глаза его гневно засияли.

— Нет.

Эсмеральда встала рядом с ним и кивнула в сторону книги.

— Вы позволите?

Молчаливое согласие эльфа, и она взяла в руки чужеродное творение, открыла его, ожидаемо не увидев ни строчки из нового предсказания. Но чтобы уж наверняка убедиться, что это «та самая книга», которая ранее предсказала смерть правителей Гуона, драконица приложила немало усилий, чтобы её порвать.

Первая попытка не увенчалась успехом. Но это ещё ничего не значило. Вторая — тоже не принесла результатов. И для полного успокоения совести Эсмеральда в третий раз дернула одну из страниц, пытаясь вырвать хоть крючок бумаги.

Тогда-то и произошло невероятное. Яркий свет окутал чужеродное творение, и книга словно ожила. Взвилась в воздух и зазвенела, словно колокольчик.

Прозрачный,