Читать книгу "Как профукать миллион - Андрей Михайлович Дышев"

вопросы были очень хорошие, предполагающие самовосхваляющий ответ. Вот только один вопрос несколько подпортил Климу настроение и заставил задуматься. Некая девушка Катя из Тулы писала, что в какой-то газете прошла информация, что писатель Клим Нелипов – гомосексуалист и зоофил, и в связи с этим Катя выражала сожаление, что такой симпатичный молодой человек пропадает почем зря, и миллионы поклонниц теперь вынуждены выкинуть его из своих пылких сердец. Клим едва смог побороть в себе желание немедленно написать, что всё это гнусные враки. «Как бы не навредить своей славе, – грызя ногти, думал Клим. – Пиарщики из «Престо» знают свое дело. Но что же ответить?» Он долго мучился, тупо глядя на экран монитора, а потом очень обтекаемо написал, что в какой-то степени это правда, ибо дыма без огня не бывает, но правда тоже бывает разной, и всё намного сложнее, и есть тысяча нюансов, и вообще он не хотел бы говорить на эту тему.

Отработав очередную партию вопросов, Клим под конец работы просматривал диаграмму интерактивного опроса населения. На вопрос: «Каково Ваше отношение к писателю Климу Нелипову?» было дано три варианта ответа: 1. «Он самый лучший писатель эпохи». 2. «Я не могу жить без его книг». 3. «Никто и никогда не писал лучше его». Никаких иных вариантов ответа этот опрос не предусматривал, и потому читательские голоса распределялись почти равномерно.

Когда Клим накачивался флюидами всеобщего обожания под завязку, до одури, то отползал от компьютера, заходил в ванную и подолгу любовался своим отражением в зеркале. Он придумал для себя интересную и приятную игру: представлял, что смотрит не на собственное отражение, а на портрет великого писателя, и старался вызвать у себя чувство зависти к нему. «Какой у него высокий, благородный лоб, – думал он. – И очень интересный излом губ. А уши… Да, они несколько великоваты, но это уши незаурядного человека, а значит, что их форма и размер – это признак избранности, штучности. А какие у него глаза! Ах, какие глубокие, проницательные глаза! В облике этого человека есть что-то божественное, угадывается тонкая, ювелирная рука Творца, потратившего на создание этой личности много времени и выдумки». И в тот момент, когда самовнушение достигало своей цели, и Клим начинал едва ли нет робеть перед зеркалом, он со взрывной радостью восклицал:

– А это я!! А это я!!

И начинал щипать себя за лицо, фамильярно шлепать себя по щекам и дергать за нос. За этим занятием его как-то застал Кабан.

– Что это ты делаешь? – спросил он, заглянув в ванную.

– Да вот, – смутился Клим, – прыщик выдавливаю…

Кабан постоял немного на пороге ванной, а затем сказал:

– Я гулял по центру и увидел кафе, которое называется «Клим Нелипов».

– Да ты что! – удивился Клим. – Правда? Не может быть! А какое оно? Народа много?

– Да так… – пожал плечами Кабан. – Красивое. Столы стоят, люди что-то пьют. На стенах твои книги в рамочках висят.

Климу показалось, что Кабан ему позавидовал, хлопнул его по плечу и приободрил:

– Я прикажу, чтобы туда повесили твои фотографии. Чтобы все знали в лицо моего личного телохранителя…

– А все уже и так знают, – каким-то странным голосом ответил Кабан и протянул Климу скрученную трубочкой газету. – Это мне врачи в психушке подарили.

Клим раскрыл газету. Весь центральный разворот был занят большой статьей под названием «Личный телохранитель писателя», а в середине текста была врезана фотография Кабана, сделанная в ресторане «Прямой эфир».

– Поздравляю, – не без усилия выдавил Клим, впервые испытывая обиду на Кабана за то, что тот примазался к его славе.

– Только здесь всё неправда, – сказал Кабан. – Написано, что я воевал в Афгане, в Ираке и в Чечне, что у меня двенадцать пулевых ранений. Что нет одного глаза, а половину черепа заменяет титановая пластина.

– Ну и ладно, – махнул рукой Клим, возвращая Кабану газету. – Какая разница, половину и весь череп заменяет титановая пластина? Тебе-то от этого что?

– Так надо мной весь поселок смеяться будет! Там же меня все как облупленного знают!

– А разве ты собираешься когда-нибудь вернуться туда? – усмехнулся Клим.

Кабан то ли не захотел отвечать на этот вопрос, то ли не успел, так как в этот момент в дверь позвонили. Кабан пошел открывать. Клим привык к вечерним визитам незнакомых людей. Обычно это были корреспонденты из журналов и газет. Они платили по сто, а иногда по двести долларов за интервью или за возможность снять Клима на фотокамеру. Клим никому не отказывал, и потому нередко на лестничной площадке перед квартирой выстраивалась очередь из журналистов. Но на этот визит Кабан отреагировал необычно.

– О-о-о! – раздался его удивленный голос из прихожей. – Это ты? Откуда? Ого! Вот это да! Глазам не верю!

Клим вышел в прихожую и увидел Таню. Он не сразу ее узнал, и сначала принял за телеведущую, чье лицо примелькалось настолько, что перестало вызывать эмоции. И лишь когда девушка, глядя на Клима почти с ужасом, произнесла: «Вы… вы… ходите?», он вспомнил, что это излишне доверчивая и впечатлительная корреспондентка из газеты «Сельская новь».

– Привет, – без особой радости сказал Клим.

Ее глаза были полны слез. Она смотрела на него и судорожно сглатывала. «Принесло же сюда эту поливную клумбу! – подумал Клим, изо всех сил улыбаясь. – Теперь она будет мурыжить меня расспросами, чтобы накалякать статейку в свою жалкую газетенку. И уж, конечно, ни копейки не заплатит».

– Да ты рассказывай, как там наши? – радостно гудел Кабан. – «Алик» еще не прикрыли? А пацаны как? Митевахин, наверное, опять пытался поросенка спереть? А менты без меня не скучают?

Таня Кабана не замечала. Не сводя глаз с Клима, она опустила тяжелую сумку на пол и сделала слабый шажок к нему.

– Клим, я столько думала про вас… я так боялась, что всё уже напрасно… я… я…

Она не нашла в себе сил сказать что-либо еще и кинулась ему на шею, покрывая мокрыми поцелуями его лицо. «Во, как ее прихватило, – сконфуженно подумал Клим. – И что я теперь должен делать?»

– Как ты нас нашла? – спросил он, чтобы как-то перекрыть этот поток нежности и слез, осторожно взял ее за руки и отстранился.

– Я бегала по всем больницам, – прошептала она и неловко пожала плечами. – Думала, что…

– А почему по больницам? – не понял Клим.

– Так вы… – не без труда произнесла она. – Ну как же… Двадцать восемь дней… И вот как раз…

– А-а! – вспомнил Клим и хлопнул себя по лбу. Он не знал, куда деть глаза. Но еще больше ему хотелось куда-то деть Таню. «Вцепилась