Читать книгу "Все наши разницы - Оксана Алексеева"

не было. Так и что должен думать молодой человек обо мне и наших отношениях, если у него тоже порядок с памятью? И кто из нас будет выглядеть нелогичным, если он сейчас захочет зайти, а я включу режим чопорной барышни, которая даже в теории близость не допускает?

– Дмитрий, – я старалась говорить размеренно, но смотрела в боковое окно, чтобы не сбиться с первой правильной мысли. Мы уже подъезжали к моему дому, поэтому у меня в запасе оставалась всего лишь пара минут: – Простите меня. Пожалуйста, простите меня.

– За что? – его тон был сухим, если сказать не злобным.

– За себя, – я решила продолжать, пока не закончу мысль. – Я старше. То есть именно мне надо было вовремя остановить…

Он ударил по тормозам. Развернулся ко мне, а в слегка расширенных зрачках появился лед. И я точно не ожидала, что он посмеет повысить голос:

– Как же ты достала уже с этим, старушка наша почтенная! Глаза разуй – я давно не ребенок, тебе не надо меня воспитывать! Сам могу себя контролировать. Останавливать меня решила, серьезно?

Отстегнул свой ремень и резким движением подался ко мне, одновременно притягивая мою голову. Но в миллиметре от губ замер и прошептал:

– Так чего же ты не останавливаешь, супергероиня без трико? В тебе куча достоинств, но твоя трусость уже порядком напрягает. Я порадовался, что наконец-то прорыв. Но ты не была бы собой, если бы тут же не сдала назад. Не удивлен, но уже не знаю, откуда брать терпение. И этому своему жениху с цветочками честно скажи, что может быть свободен. Не потому что я лучше. Просто меня ты не хочешь останавливать.

Стоило ему отодвинуться, как я вылетела на улицу и понеслась к подъезду. А уже в квартире осела на пол, не будучи в состоянии справиться с наплывом эмоций. Это было похоже на какой-то наркоманский бред: все тело ломило, хотелось громко рыдать и еще громче смеяться. Без понятия, что будет дальше – со мной или с нами. Из очевидного пока было только одно: никогда я не испытывала ничего, что составило бы хоть десятую часть от тех пары минут в душевой кабинке женской раздевалки.

Ну а по поводу того, что я целовалась с собственным студентом, можно офонареть и завтра.

Глава 14

Вечером не произошло больше ничего, кроме звонка Аси.

– Анют, что у вас там случилось? На тебе лица не было! Опять поругались или наоборот?

– И поругались, и наоборот, – призналась я. – И я пока не хочу об этом говорить.

– Ясно, – недовольно отозвалась она и все же смирилась: – Потом расскажешь, как созреешь. Главное, помни, что мы с тобой. Если этот мерзкий гаденыш тебя обижает – дай знак! В сторону Мишани сигналь, чтобы он морду Жуковскому начистил. А если этот сказочный принц делает тебя счастливой – тоже сигналь, но уже мне. Хоть обзавидуюсь.

– Я пока не готова ничего обсуждать, – повторила я.

Чему тут, интересно, завидовать? Тому, что я теперь не до конца понимаю, кто я и какая я? Или тому, что все мои принципы разрушены за несколько минут? Или внезапно начавшейся бессоннице? И поделиться ни с кем не получится. Я впервые оказалась в ситуации, когда даже друзья не поймут: они оба слеплены из совсем другого теста. Не хуже и не лучше, просто иначе мыслят. Я не умею и не хочу уметь щекотать нервишки – а именно этой фразой и можно было описать мое теперешнее состояние. Заодно примешивалось и паршивое беспокойство о всплеске злости Жуковского. Если отныне начнет изображать, что мы не знакомы, я взвою, а уже после поблагодарю, что отделалась малой кровью.

Утром на выходе из подъезда сразу увидела синюю машину. Дмитрий вышел, заметив меня, но не спешил приближаться – знал, что в любом случае пройду мимо. Все равно ведь что-нибудь скажет, поэтому я взяла инициативу:

– С вечера тут ждете?

– Нет, только подъехал. Посмотрел на сайте, что вам ко второй паре – решил подхватить по пути.

Он снова расслабленно улыбался. И опять был одет не по погоде. Голая шея, краснеющие от мороза кончики ушей, руки в карманах, снежинки падают на русые волосы. А глаза глядят напряженно, выдавая фальшивость маски на лице. Подхватить он захотел, понятно. Хорошо, что я вышла заранее – думала, успею проверить самостоятельные работы. Но придется потратить это время на студента, из-за которого я сегодня уснула под утро.

– Разве вам тоже ко второй? – я поддержала тон неестественной беззаботности.

– Не совсем, – он не стал лукавить. – И это не проблема. Вы удивитесь, но я почти отличник – не Женька Латов, но несколько пропусков моя карма потянет.

Ничего странного он не сказал – и так знала, что учится хорошо. Как, впрочем, многие из его группы. Просто в нашем универе дисциплинарные нарушения не отражаются на успеваемости, а в уме и базовой подготовке финансистам не откажешь. Особенно этому. Я отчего-то ощущала лютую усталость, спорить о мелочах совсем не хотелось. Дмитрий, заметив мой растерянный вид, предложил:

– Может, все-таки в машину, пока я что-нибудь интригующее не отморозил? Обещаю быть паинькой. И я сегодня обращаюсь на вы – оцени́те мою покладистость.

Я и без подсказок заметила. Глянула вдаль на аллею и подумала, что если откажу, то настойчивый студент пойдет рядом. Когда Жуковскому хочется поговорить – мы будем говорить, даже если вокруг мир начнет рушиться. Так не проще ли перестать строить из себя неприступную крепость? Обошла автомобиль и молча села. Он присоединился через секунду и сразу посмотрел в боковое зеркало, примеряясь для выезда. Я опомнилась и попросила:

– Нет, дойду сама. Не хочу, чтобы кто-то увидел, как мы приехали вместе – замучаюсь оправдываться. Говорите, что собирались.

Ему вряд ли понравилось мое решение, но он не спорил, а последовал просьбе:

– Вчера я зря допустил, чтобы мы разошлись на такой ноте. Я был обязан добить до конкретики. Зато теперь вы в курсе, что и у меня сдают нервы.

От его мягкой интонации почему-то заныло в груди. Совсем мои дела плохи. И соображаю с перебоями, поэтому пришлось тупо переспросить:

– Добить до конкретики? Меня, что ли?

– А кого ж еще? Из нас двоих только у вас проблемы с конкретикой, – он хмыкнул. Моя левая скула горела от его взгляда, но я упорно смотрела на номер машины, припаркованной впереди. Дмитрий просто говорил, словно собирался еще раз вытрясти из меня всю душу, но уже словами: – Анна Андреевна, у