Читать книгу "Кодовое слово: Аненербе - Анна Риттер"

Вцепился своими склизкими щупальцами, постоянно напоминая о себе. С тех пор как произошло вторжение, мои сновидения сильно изменились. Они были чересчур выматывающими, странными и…. реальными. И что самое странное, я помнила абсолютно все сны. Обычно, спустя время, любой сон забывается, стирается из памяти. Но не эти.

Осторожно, чтобы не наступить на скрипучие половицы, я продвигалась сначала по комнате, потом вышла в коридор и, не задумываясь, поплелась к выходу. Что-то буквально тянуло меня на улицу. За руку тянуло. Открыв замки, я распахнула дверь. По нашим предположениям сегодня было 11 июня. Но последние четыре дня было невероятно холодно. Примерная температура по утрам была 10 градусов. Днем становилось солнечнее, теплее на пять градусов. По вечерам мы часто сидели в теплой бане. Нет, не мылись, просто грелись. Приходилось экономить бензин для генератора.

Мальчишки не так давно повесили нам с Дашкой качели. Это был сюрприз. Хоть как-то стараясь отвлечь нас от муторности бытия. Под шумок стырили в строительном магазине канат на шесть метров и доску сороковку. Едва дотащили до дома! Я слышала их недовольный возглас минут за пять до того, как встретила их обоих на линии.

Это были потрясающие качели! Дашка попросила установить их на втором, пустом участке, где ничего кроме деревьев не было. В установке помог дуб исполинских размеров. На его нижнюю ветку, до которой было с земли около трех метров, на беседочный узел привязали два каната. Доску сороковку отциклевали, покрыли лаком для защиты от дождя.

Это были самые шикарные качели за всю мою жизнь. Туда-то я и отправилась. На небо. Благодаря этим качелям я чувствую свободу, чувствую, что нахожусь на вершине. Я вообще хоть что-то чувствую.

Качели уносили меня за пределы этого места. За пределы Вселенной. Туда, где мои родители. Туда, где я счастлива. Раньше, когда после школы я ходила гулять в парк, я неизменно включала музыку на телефоне. Музыка была моей отдушиной. До появления качелей я не знала, куда можно отдать на перевоспитание и отдых свою душу. Она постоянно томилась в этом бренном теле, кровоточа.

Прошло много времени с тех пор, как я здесь сижу. У меня была абсолютно пустая голова. Как из-под воды услышала, что меня кто-то зовёт. Сначала до меня доходили лишь обрывочные фразы, смысл которых я никак не могла уловить. Да и не хотела. Спустя пару минут начала различать своё имя.

Остановила качели и увидела, как на улицу, обгоняя друг друга, выбегают Тёма, Илья и Даша. Все ещё в домашних пижамах, они озирались по сторонам, выискивая меня напуганными глазами. Я встала и помахала руками.

— Народ! — Крикнула я. — Я здесь!

Дашка первая меня услышала и увидела. Словно ястреб, она понеслась по ступенькам дома, проносясь мимо бочки с водой, затем мимо рукомойника, перепрыгивая небольшую и неглубокую канаву и пожухлую траву. С её босых ног слетали мягкие, затертые до дыр, тапочки. Но Гончарова даже не обращала на это внимание. Она неслась на меня бронепоездом!

— Стой-стой-стой! — Выставив руки перед собой, запоздало попросила я.

— Ты совсем рехнулась?! — Рявкнула подружка, с размаху ударяя меня ладонью по предплечью.

— Ай, больно же! — Воскликнула я, хватаясь за руку. — Ну, ушла я, чего меня сразу бить?! — Вся эта ситуация несколько похожа на мой сон.

— Идиотка! Предупреждать же надо! — Глаза у Гончаровой заблестели от слёз, но она старательно их сдерживала.

— Прости. — Протянула я, вдруг понимая свою вину и испуг Гончаровой. Я подошла к подруге и крепко её обняла, прошептав на ухо. — Прости, пожалуйста.

— Чтобы такого больше не было! — Пригрозила подруга, указательным пальцем стирая сопли из-под носа.

— Никогда! — Пылко пообещала я, улыбаясь. — Пойдем. — Хватая её под руку, повернулась к дому. — Я приготовлю оладушки твои любимые!

— Правда? — Тут Дашка растаяла, она очень любила мою стряпню, в особенности кашу и оладьи.

— Конечно! — Мы побрели к дому, где стояли уже не такие взволнованные Мельниченко и Бондарев.

— Всё в порядке? — Участливо поинтересовался Тёма, и я в ответ лишь кивнула.

Пока замешивала тесто, напевала свою любимую песню в исполнении Дианы Арбениной. Как в песни пелось, так и в моей душе….

«Лети моя душа, лети мой тяжкий рокПод облаками блакитнымиПод облаками-зенитками в небо.

Лети моя душа и солнце поцелуйЗа всех друзей моих сгинувших, За тех, кого не покину я.…..»

— Ты сегодня с самого утра какая-то хмурая. О чём думаешь? — Спросил меня подошедший Илья. Он взял тарелки, вилки, ложки и пошёл накрывать на стол.

— У меня вообще в голове сегодня как-то пусто. Идёмте кушать. — Крикнула я Тёме и Дашке, которые меня постельное бельё с кроватей. Подошла к столу с тарелкой, на которой горой лежали дымящиеся, сладко пахнущие оладушки. На стол уже вытащили черничное варенье и мед. Илья очень любил мёд и пытался засунуть столовую ложку в кофе.

— Как вкусно пахнет! — Оживлённо проскочив мимо меня, Тёмка схватил верхний, самый горячий оладушек и вскрикнул: — Ай, горячо, горячо, горячо! — Перебрасывая горячий оладушек в руках, Тёма дул на него, стараясь остудить.

— Горячо, но очень вкусно! — Прошептал Бондарев, выдыхая как собачка.

— Садись, поешь, как положено. — Я поставила тарелку на середину стола.

— Очень вкусно! — Пробубнил Илья, с полным ртом еды.

Я растворила пакетик кофе в горячей воде, размешала ложкой и поставила дымящуюся чашку на столе у Дашиной тарелки.

— Ты меня балуешь! — Довольно изрекла подружка, чмокая меня в щёку.

— А как же иначе? Ты моя любимая подружка! — Приобняла Дашу за плечи, поднимая глаза. Парни смотрели на нас с таким умилением, что я не выдержала и улыбнулась. Это слишком мило!

День протекал как обычно. Как все предыдущие дни. Единственное, мы с Дашей затеяли стирку, для чего пришлось затопить баньку, чтобы согреть воды. У Дашиной бабушки была старая стиральная доска, которая пылилась на чердаке. И только ради неё Гончарова открыла дверь на второй этаж, чтобы сходить за доской. Так мы потеряли подругу почти на час.

Как бы Даша не держалась, она всё равно не смогла пройти мимо своей комнаты. Как раз её комната находилась на втором этаже. Там же была и её одежда, личные вещи и фотографии родителей. Никто из нас троих не стал лезть к подруге, дав ей время выплакаться и прийти в себя.

И ладно бы только Дашку периодически накрывало. Порой я не могла подойти и к Илье и Тёме. У Мельниченко была младшая сестра. На одиннадцать лет младше его самого. И он до безумия её любит. Маленькая Катя училась в другой школе в