Читать книгу "Я сказала правду - Керстин Гир"

– Предлагаешь сделать светло-голубую детскую со всякими там облачками? – спросила подруга. – Да, я об этом уже думала. Теперь, когда петь я смогу только в ванной, времени у меня будет воз и маленькая тележка.

– Мне, правда жаль, Чарли. Я знаю, как тебе нравится петь. Не надо было мне все портить, – вздохнула я.

– Но мне доставляет удовольствие еще куча других вещей, – проговорила Чарли. – И, к сожалению, ты права: пою я даже не посредственно, а еще хуже. И я бы поняла это намного раньше, если бы мне кто-нибудь на это указал. Но таковы люди: по-настоящему важные вещи они друг другу не говорят. Думаю, ты подала очень хороший пример. Я даже позвонила отцу и сказала ему, чтобы он срочно принял какие-то меры против запаха изо рта.

– И он, конечно, этому совсем не обрадовался.

– Нет, но если он даст себе труд немного над этим поразмыслить, то будет рад, что я ему сказала. Все чувствуют запах, но никто не дает ему повода исправиться, это ведь несправедливо, не так ли? Всем нам следует иногда говорить правду, пусть и неприятную. Герри, ты не хочешь чем-нибудь перекусить?

Я отрицательно покачала головой.

– Я надеюсь, ты не думаешь все время о том, как бы сделать это еще раз? – спросила Чарли.

– Не все время, – ответила я. – В перерывах я пытаюсь вспомнить, кому и что я написала.

– Но ведь у тебя, наверное, должен сохраниться текст этих писем в компьютере. Или ты их стерла?

– Конечно, – кивнула я. – Я почти все стерла, выбросила и уничтожила. Я хотела, чтобы остались только настоящие вещи, понимаешь?

– Понимаю. Но в этом есть и кое-что положительное. Ты избавилась от ненужного балласта и можешь начать теперь жизнь с чистого листа.

– Без работы, без денег, без квартиры, – сказала я. – И когда все вокруг на меня обижены.

– Ну, обижена только твоя чокнутая семейка. А что касается работы, ты можешь подыскать себе что-нибудь еще. В другом издательстве. Знаешь, может, я и не умею петь, но ты точно умеешь писать.

– Я хочу писать только для «Авроры». Но после того, как я оскорбила своего главного редактора в трехстраничном памфлете, исчезла последняя крохотная возможность это делать. – Я закрыла лицо руками. – И это притом, что он показался мне очень даже ничего.

Ульрих открыл дверь и неуклюже просунул голову в комнату.

– Пришли Каро и Берт.

– Я никого не хочу видеть, – устало произнесла я.

Но Каролина уже протиснулась мимо Ульриха и театрально упала на одно колено возле дивана, чтобы меня обнять.

– Герри, о Господи, как же ты меня напугала, я так рада, что ты этого не сделала, я бы никогда себе не простила, что ничего не заметила, я всегда думала, что ты счастлива, ты такой веселый, светлый, замечательный человек, и все тебя так любят, особенно дети, как ты думаешь, почему мы именно тебя попросили стать крестной Фло, меня всегда так успокаивала мысль о том, что ты будешь о ней заботиться, если с нами что-нибудь случится, ах, Герри...

– Мне очень жаль, – пробормотала я.

– Вот твое кольцо, – сказала Каролина. – Это так здорово, так мило с твоей стороны, что ты решила оставить его Фло, но я бы хотела, чтобы оно перешло к ней как минимум лет через сорок...

Она надела мне кольцо с аквамарином на безымянный палец.

– А что с кроликом? – спросила я. – Через сорок лет для него будет уже, скорее всего, поздновато.

Каролина вздохнула:

– Ну, конечно, в конце концов, возиться с ним придется мне... но места у нас достаточно, и Флорин уже во вполне разумном возрасте... Да, думаю, она получит кролика.

– Ну, это уже что-то.

Берт облокотился о косяк двери.

– Ульрих сказал, ты потеряла работу. Почему ты ничего нам не говорила? У нас в фирме все время кто-нибудь требуется в офис. Там ты будешь зарабатывать не меньше, чем писательством.

– Это было бы... – начала я и закашлялась. – Спасибо.

– А что касается мужчин – слушай, Герри, такие красивые, умные и стильные женщины, как ты, рано замуж не выходят, – продолжал Берт.

– Точно, – согласился Ульрих.

– Ну, тебе я уже не нужна, – усмехнулась я.

– Нет, это я тебе уже не нужен, – возразил Ульрих.

– Да, потому что я не нужна тебе.

– Пока есть такая возможность, наслаждайся свободой, – посоветовал Берт. – Тащить на горбу семью и ипотеку не очень-то приятно. Иногда я готов отдать все что угодно, чтобы отоспаться в воскресенье, как раньше.

– Вот эгоист, – хмыкнула Каролина. – Типичная мужская позиция. Но, конечно, и в этом есть доля правды, Герри. Ты только посмотри, как может веселиться незамужняя женщина. Взять, к примеру, хоть Бриджит Джонс.

– Плохой пример, – заметила Чарли. – Она в результате заполучила лишь жалкого Колина Ферта.

– Ну, это же только в фильме, – пожала плечами Каролина.

– Да, но ты подумай обо всех браках, которые не сложились, – произнес Берт. – Вы знаете, у Оле и Миа жуткий кризис в отношениях.

– Да что ты? – воскликнула Чарли.

– О да. – Берт кивнул. – Оле вчера вечером к нам заходил и сделал пару весьма недвусмысленных намеков. Миа...

– ...Ветреная особа, – вставила Каролина.

– ...Ему изменяет. И репутация Оле находится под угрозой. Черт, ну и вид же у него был. Таким я его еще никогда не видел.

– И он был просто в шоке, когда мы рассказали ему про Герри, – добавила Каролина. – Он прямо весь побелел.

– Точно, – кивнул Берт. – Он раз пять переспросил нас, уверены ли мы, и хотел знать все подробности.

– Серьезно? – удивилась Чарли. – А где была Миа?

– Лежала дома в постели с мигренью, – ответил Берт. – Якобы жутко измотана курсами повышения квалификации.

– Она настоящая стерва, – не удержалась Каролина. – Я всегда это говорила. Но нам уже пора. Няня согласилась прийти только на час. – Она поцеловала меня в щеку. – Отдыхай, Герри. А вы двое хорошенько за ней присматривайте.

– Мы так и делаем. – Чарли положила руку на живот. – Кроме тех моментов, когда мне приходится срочно удалиться, чтобы поблевать.

– Ха-ха, – рассмеялась Каролина. – Да рвота – это пустяки, по сравнению с тем, что тебя ждет впереди.

Я бы с огромным удовольствием осталась навсегда сидеть на диване в квартире Чарли, но становилось все более очевидным, что это невозможно. Взвесив все, я обнаружила только три варианта дальнейших действий, и ни один из них мне не нравился: я должна была либо попытаться еще раз, либо позволить поместить себя в дурдом, либо как-то жить дальше.

В воскресенье вечером Ульрих опять зашел в комнату с листочком и прочитал: