Читать книгу "Обелиск на меридиане - Владимир Миронович Понизовский"

было, но август следующего года был ознаменован официальным открытием работ по осуществлению этого грандиозного предприятия. Обратите внимание: начинание сочли столь важным, что был учрежден даже особый флаг КВЖД.

Виталий Викентьевич отвернул папиросный лист, прикрывавший одну из картонок, и Путко увидел изображение флага в цвете: дракон и солнце выделялись на белом и желтом фоне, разделенном по диагонали линией, в левом верхнем углу изображена была российская трехцветка.

— Центром работ мы избрали безвестную точку на берегу реки Сунгари, будущий Харбин. — Инженер сменил картон. — Вот вам полная схема. Отсюда постройку надлежало произвести одновременно по трем направлениям: на восток, на запад и на юг. В интересах скорейшего строительства мы решили в то же время приступить к работам и на конечных участках: со стороны Никольска-Уссурийского, Порт-Артура и Забайкалья. Вы когда-нибудь строили дороги?

— Нет, — чистосердечно признался Антон. — Я эксплуатационник.

Сказал, а сам подумал: «В том смысле, что езжу по ним».

— Жаль… Вряд ли вы сможете во всей полноте понять… Но даже и мне, построившему до того с десяток дорог в России и Европе, трудно было представить, что ждало нас там, в Маньчжурии. Безлюдная, суровая обширная страна, в полной мере лишенная всяких технических ресурсов. Для туземного населения там даже гвоздь и пустая бутылка представали в диковинку. Поверите ли, до прибытия русских местные жители вовсе не выращивали, к примеру, капусты и помидоров и совершенно не употребляли никаких молочных продуктов. Китайцы считали молоко «белой кровью» и испытывали к нему отвращение, можете себе представить?..

Путко подумал, что склероз уведет мысли старика в сторону, к ненужным воспоминаниям. Но Корзунов вернулся к теме:

— Вот это стало одной из главных трудностей: полное отсутствие хотя бы зачатков производства. Все, вплоть до последнего болта, приходилось доставлять чуть ли не кругосветным путем. С превеликими трудностями добывали на месте даже камень, лес, известь… Обыкновенный кирпич до нашего приезда не был известен в тех краях… А где в пустыне взять рабочих? Требовались-то сотни тысяч! Везли из внутреннего Китая. Надо было привезти, научить, обеспечить провиантом и хоть каким-нибудь жильем. А затем — строить заводы, склады, пристани, верфи; налаживать почту, телеграф, пароходное сообщение по необследованным рекам…

Речь старика стала успокоеннее — широкой, раздумчивой. Путко, поначалу с иронией принимавший его выспренний стиль и чрезмерное преувеличение совершенного, начал заражаться душевным настроем рассказчика. А тот продолжал:

— Если бы только эти трудности… В разгар строительства дорога подверглась нападению ихэтуаней. Вы китайский язык не знаете? Я изучил… В переводе: «верностью взаимосвязанные волонтеры», примерно так. Англичане прозвали их «боксерами», помните боксерское восстание? Ихэтуани разрушили многое из уже построенного, убытки были значительные, работы временно прекратились. Потом — чума, следом — холера, иные невзгоды и напасти… Ливни в тех краях небывалой силы. Перед самой сдачей дороги в эксплуатацию ливни размыли полотно и снесли каменные мосты на южном, как раз моем, участке — и все начинали заново…

Он расправил узкие плечи, перехлестнутые широкими, в бахроме, подтяжками, даже как-то свысока, по-орлиному, поглядел на гостя:

— Почему же мы там, за тысячи верст от цивилизации, поступившись личными удобствами, обрекли себя на лишения, связанные с жизнью в дикой для европейца стране?.. Ради жалованья, ради наградных?.. Управляющий строительством Александр Иосифович Югович происхождением был из знатного сербского рода, получил высшее техническое образование в королевской коллегии в Лондоне; другие были ему под стать. Да и ваш покорный слуга окончил Петербургский технологический с высшей наградой, за прежние работы удостоен был статского советника, Святыя Анны и Святого Владимира, да-с!..

Голос его был исполнен гордости, а жесты стали даже величественными. Если бы не смысл изрекаемых им слов, старик был бы смешон.

— По приезде мы поселились в старых фанзах, никакого уюта, никаких удобств; ближайшая почтовая станция в Нерчинском Заводе, за шестьсот верст, почта два раза в месяц; продукты — мука, чумиза, бобовое масло, соль и табак, что же до мяса и сахара, то, как в минувшую войну а поволжский голод, — мечта-с, деликатесы… Климат Северной Маньчжурии сравним, пожалуй, с климатом здешним или средней Волги, но зимние температуры — иркутские и тобольские, а летом — изнурительный зной. Мы мерзли во времянках и изнывали от жары, мы недоедали и недосыпали, чтобы только идти вперед. Мы исповедовали культ работы, работы до самозабвения, до игнорирования личной жизни, и изолированность свою почитали за благо, видя в ней скорейший стимул к завершению работ! Во имя чего, милостивый государь?.. Все преимущество, какое было обещано нам при отставке, — дополнительная Амурская пенсия, как офицерам округа. Впрочем, пенсионный срок вышел мне на революцию и новую власть, какая уж там пенсия?..

Он опустился на шаткий стул, прикрыл ладонью лицо:

— Пока пять лет я неотрывно был в Маньчжурии, жена покинула меня, предпочла другого. Коллегу из министерства путей сообщения. Нынче они благоденствуют в Париже, мне сообщали… Так во имя чего, сударь?

Виталий Викентьевич замолчал. Он не ждал ответа, да и что мог ответить чужой человек?.. Отер со щеки к уху слезу, поднял голову:

— Я проехал в свое время все Альпийские горные перевалы, все величайшие тоннели мира, но ничего подобного не видывал, да-с! Успех работ тоннеля через Большой Хинган выше успеха работ Сен-Готардского и иных, оспаривает пальму первенства даже у Симплонского и Сурамского — он весь прорублен в массивных гранитах, да еще исключительно ручным бурением. Руками проложить рельсы сквозь один из могучих горных массивов Азии! А десятки мостов над горными реками? А иные технические сооружения?.. Безотносительно к себе заверяю: то была блестящая победа человеческой мысли — высшая победа, какая может быть доступна человеку!.. Вот во имя чего, коллега…

Наверное, Виталий Викентьевич говорил много лишнего. Антону ни к чему было загружать этим голову. Но остановить — как оборвать певца. И самому ему передался вдохновенный порыв рассказчика.

— Первого июля девятьсот третьего года дорога была передана для эксплуатации на всем своем протяжении — свыше двух тысяч четырехсот верст… Ширина колеи общероссийская, в пять футов. Китайская меньше — там строили европейцы… Эпидемии, наводнения, народные волнения — а за неполных пять лет мы проложили и оборудовали сплошной рельсовый путь, да еще со вспомогательными предприятиями, с океанским и речным пароходством. А города, кои возникли следом, в недавней пустыне?.. Воистину исполинский размах! — Он оглянулся на дверь. — Не в моде-с… Но, извините, не могу удержаться. — Протянул белый лист:

«Искренне благодарю Вас за радостное сообщение, поздравляю Вас с окончанием одного из крупнейших железнодорожных предприятий в мире в столь короткий срок и посреди неимоверных трудностей».

В конце текста стояла подпись: «Николай».

— Царь?

— Государь император, — кивнул Корзунов. — А