Читать книгу "Руины роз (ЛП) - К. Ф. Брин"

позволяет себе немного легкомыслия. Парнем, очарованию которого чертовски трудно сопротивляться.

— Из-за чего ты стал таким веселым?

Он глубоко вздохнул и медленно провел большим пальцем по моему бедру.

— Мои самые теплые воспоминания связаны с полями бессмертницаа, где я работал с мамой. Она любила заниматься садом и растениями, а мне нравилось помогать ей в этом. У нее была во многом нелегкая жизнь, но когда мама была в поле, она улыбалась и смеялась. Когда мы были здесь, то были счастливы. Это было то, чем мы занимались вместе. То, что никто не мог у нас отнять. Я скучаю по этому.

— Должна предупредить тебя, что я халтурщица. Сомневаюсь, что мои методы работы будут чем-то похожи на то, что вы делали с мамой.

— Ты любишь растения. Это слышно, когда ты рассказываешь о работе с ними. Способ может быть другим, но радость от него одна и та же. Не могу дождаться, чтобы увидеть, как ты работаешь.

— Почему ты не продолжил заниматься этим?

Он посмотрел на меня сверху вниз, его лицо было в тени. Я не могла разглядеть его глаза и понять в них выражение. Мы приблизились к полю, но он все еще не отпускал меня, замедляя ход.

— Не у всех есть такой талант, как у моей матери. Как тебе могло показаться. Я знаю, как ухаживать за целебными растениями — это обязанность рода драконов — и также знаю несколько простых способов как заживлять раны. Без этих знаний я бы уже был мертв. В этом деле я в лучшем случае новичок. Мне нужно руководство. Большинство людей так и делают. Фейри используют бессмертница, чтобы придать зельям и эликсирам огромную силу. Но то, как рассказывают, вы делаете с эликсиром обнуления — настоящее мастерство.

— Меня трудно назвать мастером. Тем не менее, ты поймешь, что я не пускаю слов на ветер. Что же, давай начнем.

— Жду не дождусь.

Это прозвучало так, как будто он и правда был в нетерпении.

Луна светила в полную силу и было очень светло. Ночной ветерок шевелил листья, и вдалеке пронзительно кричала ночная птица.

Я улыбнулась и на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь моментом.

— О чем задумалась? — тихо спросил Найфейн.

Я развела руками и глубоко вздохнула.

— Сейчас подходящее время для работы и меня есть все необходимое, чтобы приступить к ней. И мне не нужно беспокоиться, что меня убьет большой зверь или какое-то другое существо. Больше не стоит нервничать или постоянно оглядываться через плечо. Это похоже на сбывшуюся мечту.

— Или это была бы мечта, если бы ты не делала этого, чтобы избавиться от кошмара, в котором ты живешь.

— Способ украсть момент. Я провела пальцами по одному из лотков, а затем нащупала стебель. — Кедр лучше подходит для подносов. Этот поднос из сосны, если я не ошибаюсь. И он лучше.

— Я слышал обратное.

— В книге тоже написано, что это не так. Информация имеет ограничения. Твоя мама говорила, что сосна лучше, и поэтому ты тоже так считаешь. Твоя бабушка, наверное, сказала то же самое. Человек, написавший эту книгу, тоже так думал. Поэтому все люди верят в это. Если бы я не использовала дуб до того, как прочитала эту книгу, что было еще хуже, я бы тоже не подумала поэкспериментировать. Но разница была настолько большой, что заставила меня попробовать и другие породы дерева. Методом проб и ошибок я обнаружила, что действие кедра самое лучшее. Он самый щадящий, и он обладает мощным действием.

Он ничего не ответил, как я и предполагала. Я бы, наверное, поспорила, если бы кто-нибудь сказал мне, что знания моей матери ошибочны. С другой стороны, я не просила его менять подносы. Он явно привык позволять демонам много говорить. Наверное, и в случае со мной было то же самое.

Я сделала паузу, и провела пальцами по верхней части последнего лотка.

Я подняла его и бросила на землю.

— Кто-то отполировал его. Это может привести к быстрому увяданию листьев.

Он скрестил руки на груди, все еще наблюдая за мной.

Я помолчала.

— Это была проверка, да?

— Да. Об этом говорится в твоей книге?

— Нет. Я усвоила это на собственном горьком опыте. Однажды я попыталась повысить урожайность, потому что соседка находилась на грани смерти, а ее муж, который обычно готовил эликсир, был ранен на охоте. Мама тогда тоже была тяжело больна. Я воспользовалась соседским лотком и, черт возьми, чуть не потеряла все листья.

— Ты спасла соседку?

— Я никого из них не спасла. Никого. Просто продлила жизнь.

— Но ты все еще думаешь, что сможешь спасти их всех.

Его тон стал грубым. Мистер Задумчивый Ублюдок никогда далеко не уходил.

— Я, по крайней мере, пытаюсь это сделать. Ты собираешься мне помочь или нет?

— Какой твой процесс работы?

— Учитывая размер этих подносов, тебе придется ждать меня, держа один, пока я его не наполню.

Он поднял первый, не говоря больше ни слова, и я начала собирать листья — по одному с растения, самые большие и здоровые, которые я видела. По ходу работы я провела обрезку растений, которую он пропустил, и добавила взбивание растений. Уход за этими растениями в некотором смысле расслаблял. Как будто это была медитация. Наверное, потому, забота о них означала, что я смогу любить и заботиться о семье и друзьях.

На полпути вниз по ряду я услышала тихую мелодию в глубоком рокочущем голосе. Ноты поднимались и опускались изящно, красиво и опьяняюще. Оглянувшись назад, я увидела, что он находится в том же месте, спокойный и задумчивый. Будто он начал петь, не осознав этого.

— Громче, пожалуйста, — попросила я, кладя три листа на его поднос. Я встретилась с его глубокими, проникновенными глазами.

— Мама пела эту песню, когда работала с бессмертницаом. Я не хотел петь это вслух.

— Это прекрасно. Твоя мама умерла до проклятия?

— Да.

— Тогда она избежала кошмара.

— Это единственный кошмар, от которого она была избавлена.

Я положила свою руку поверх его руки на подносе, проведя большим пальцем по костяшкам пальцев. Я действительно не знала, что сказать, поэтому повторила:

— Пой громче, пожалуйста.

На этот раз он пел на языке, которого я не знала. Похоже, это был древний язык с раскатистыми гласными и мягкими согласными. Его безупречный голос по-прежнему был глубоким и скрипучим, но неожиданно приятным. Это успокоило меня и подняло настроение. Его голос был полон сладкой печали и мягкого плача, но теперь звучал громче, лениво рассекая воздух.

Не успела я опомниться, как все три