Читать книгу "До востребования, Париж - Алексей Тарханов"

«Мама тоже говорит, что нас считают безответственными. Хорошо, раз мы безответственные, побудем здесь». Виза у Ольги кончается, но для всех, кто уже в стране, их в самом начале карантина автоматически продлили на три месяца, могут продлить еще на три. Деньги пока есть, работы уже нет. «Зато отель сейчас держит почти даром, там маленькая кухня, я готовлю. А как изменится ситуация, вернемся».

Не хочу их пугать, для карантина Монмартр и вправду не худшее место, но я совсем не уверен, что ситуация скоро изменится.

Любовь лечится уколами́

#карантиннаяжизнь #парижподмаской

Всю весну парижане провели за закрытой дверью. Хорошо было тем, у кого за дверью был садик, а то и лесок. Не повезло тем, кто остался на карантин в однокомнатной квартире – количество разводов выросло вдвое. Зато многие прошли проверку отношений. Особенно те, кто остались по обе стороны границы.

Вот уже почти год, пока длится эпидемия, мужчины и женщины по обе стороны «санитарного кордона» не могут увидеть друг друга и лечь в постель. Европа открыта внутри шенгенских границ, но граждане России, США, Канады и многих третьих, четвертых и пятых стран лишены возможности приехать во Францию, чтобы встретиться с теми, кого любят. Супругам, невестам и женихам, людям, зарегистрировавшим полноценный брак или имеющим брачный договор, въезд открыт. Но как быть тем, кто поддерживал нежные отношения без всяких там церемоний, церковных или гражданских?

Так жили многие люди: работали в разных странах, строили независимые карьеры и даже не собирались в обозримом будущем съезжаться надолго в какой-либо одной точке. Свобода передвижений, многократные визы позволяли им видеться так часто, как хотелось.

И вдруг они оказались в совершенно незнакомой им ситуации закрытых границ. Так когда-то пару пускали в номер советской гостиницы только при наличии штампа в паспорте. Ну, или за взятку. Здесь, я думаю, тоже дали бы взятку, но непонятно кому давать.

В этом унизительном положении находятся сейчас не только граждане стран, некогда находившихся за железным занавесом, в частности России, но и вполне привилегированные обладатели документов-«вездеходов»: японцы, американцы, южные корейцы, канадцы, австралийцы, израильтяне.

В течение нескольких месяцев международный коллектив #LoveIsNotTourism пытался достучаться до европейских дипломатов. Когда же дипломаты признали, что проблемка есть и что нехорошо получилось, решение оказалось не лучше. Предполагается выдавать гражданам третьих стран одноразовый пропуск для пересечения границы. «Партнеры должны будут представить в консульство документы, удостоверяющие близость, доказательства того, что французский партнер проживает во Франции, билеты туда и обратно».

Можно ли этому радоваться? И да и нет. Прежде всего на гипотетическое разрешение могут рассчитывать только партнеры французских и европейских граждан. В число документов и доказательств войдут отнюдь не любовные письма и откровенные селфи, а справки о совместном съеме квартиры, общем счете в банке, свидетельства о рождении общих детей и так далее. Разрешения на посещение будут выдаваться консульствами в порядке общей, и без того выросшей очереди вместе с документами других путешественников, уже имеющих право на въезд в Европу: студентов, специалистов, врачей, а также людей, путешествующих по неотложной семейной надобности со штампом загса.

Премьер-министр так и сказал: «Боюсь, не лучшей идеей будет отправиться за границу». Дело не только в санитарных ограничениях. Правительство не уверено, что воздушное сообщение восстановится в прежнем размере (а раз «не уверено», значит, знает), и предупреждает, что «условия въезда или возвращения на национальную территорию будут достаточно жесткими по отношению к тем, кто прибывает из-за границы».

Даже в стандартной ситуации воссоединения семьи процесс редко занимает менее года. Едва ли чрезвычайное положение заставит пошевелиться бюрократический аппарат. Ну а речи об иностранцах, легально и долгосрочно проживающих на французской территории, вообще не идет. Им «личное свидание» вовсе не положено, пусть удивляются тому, как быстро вернулись мы в былые времена. Разве что жесткий железный занавес идеологии сменился мягким марлевым, санитарным.

Шарлотта-мама́

#шарлоттагенсбур #парижскиелюди́

У Шарлотты Генсбур урожайный год. Музыкальная премия Франции за альбом «Rest» и кинопремия «Сезар» лучшей актрисе за роль в «Обещании на рассвете».

Хотите кофе? Конечно, хочу! Шарлотта принимает меня дома, запросто, в белой футболке и джинсах. За окном, на террасе ее квартиры на улице Бак, – редкий в Париже снег.

На письменном столе среди детских рисунков дочери Жо – два сезаровских диплома. Один – ее мужа, режиссера и сценариста Ивана Атталя за «Брио». Другой – ее, тот самый, за «Обещание на рассвете», фильм по повести Ромена Гари, сделавшегося из эмигранта французским классиком.

Семья Гари бежала во Францию из Советской России. Не крымским путем – из Феодосии через Грузию в Стамбул, как бабушка и дедушка Шарлотты, родители ее отца Сержа Генсбура, – а европейским, через Польшу.

Шарлотта играет прекрасную и безумную маму главного героя.

Лучший характер в фильме, да и в повести тоже. Как будто бы она играла саму себя…

– …ну или вашу бабушку?

– Многих женщин сразу. Я думала о Нине, моей героине. О Мине, матери Ромена Гари. И о моей бабушке Ольге, которая тоже покинула родину ради Франции. Любовь Нины к сыну я тоже могла переложить на любовь бабушки к моему отцу, на мою любовь к моим детям… Как будто бы вернулась домой.

Говорили в доме на русском, или украинском, или польском? Шарлотта рассказывает, что сама она начинала учить русский, хотела, да не смогла, уже даже отец не говорил. А бабушка с дедушкой – да, но только тогда, когда ссорились: «Так что русские ругательства отец знал в совершенстве».

На мой вопрос, кем она себя считает, француженкой или англичанкой, а может, русской или американкой, уверенно отвечает – «француженкой, парижанкой». Хотя живет сейчас со всей семьей в Нью-Йорке, а здесь, на улице Бак, бывает редко: «Снег я чаще вижу в Централ-парке».

Своя она и в Лондоне, городе ее матери, где Шарлотта родилась. В Лондон сейчас переехал ее старший сын Бен. Красивый мальчик, настоящий мужчина.

Когда я вижу ее на фото вместе с Беном (тот счастливый для любой мамы момент с взрослым сыном, когда непонятно, кто из них старше), мне кажется, что я пересматриваю пробы к «Обещанию на рассвете». И может быть, я предпочел бы режиссуру Шарлотты режиссуре Эрика Барбье.

Генсбур говорит, что стать режиссером своих клипов она просила сначала давнего друга и мучителя Ларса фон Триера. Но тот ответил: «Сама! Ты сможешь, я подскажу». Для нее это новое ощущение. Конечно, лучше, чем быть актером. У актеров жизнь веселая, но мучительная. Не потому, что на сцену шлют раба. А потому, что всё не шлют и не шлют: «Можно так ничего и не сделать, тебя просто не выберут. Вот что меня пугает в ремесле актера. Если бы я сейчас начинала, я предпочла бы сочинять или снимать, чтобы быть мотором, а не тормозом».