Читать книгу "Культурист - Борис Седов"

– Добрый вечер, – вполне добродушный, без тени настороженности голос принадлежал молодой женщине. Влад обернулся.

Возле крайнего столика стояла, смущенно улыбаясь, высокая стройная брюнетка лет двадцати восьми, с забранными в аккуратный хвостик черными волосами. Женщина была одета в линялые, почти белые от многочисленных стирок джинсы и обтягивающую грудь футболку. На ногах – мягкие тапочки. В руке она держала полную бутылку шампанского. Похоже, это и есть та самая жена «геолога», продающая книги в магазине на Невском. Красавицей не назвать, но вполне милая и симпатичная. И фигурка не подкачала. Не соврал Индеец.

– Здравствуйте, – поздоровался Невский. – Я… друг Антона. Вот, решил чайку вскипятить.

– Я почему-то так сразу и поняла, – снова улыбнулась соседка. – И как друга зовут?

– Владислав, – представился Невский.

– А я Вика, – непринужденно сообщила брюнетка. – Будем знакомы, Владислав.

– Вика, извините, что задаю глупый вопрос, – сказал Влад, – но… я здесь впервые. А Антон уехал. До завтра. В общем… это его чайник?

– Ах, вот вы о чем! – звонко рассмеялась Вика. – Я вас понимаю. Столько столов, нетрудно и ошибиться. Но вы оказались правы. Это столик Антона. А значит, чайник тоже его. Пользуйтесь на здоровье.

– Спасибо, – с облегчением поблагодарил Невский. – Бальзам на мои кровоточащие раны. Я… просто… как бы это сказать… до сегодняшнего вечера никогда не был в коммунальной квартире. Вот и растерялся немного.

– Счастливый, – вздохнула Вика. – А у меня, наоборот, никогда в жизни не было своего угла, своей пусть крохотной, но отдельной квартиры. Сначала пятнадцать лет в детском доме, в Тюмени, затем три года в общежитии педучилища, потом четыре года тоже в общежитии, но уже ЛГУ. И, наконец, последние пять лет здесь, в этой коммуналке. Мне еще повезло. Две большие светлые комнаты, с балконом и видом на проспект. У многих наших девчонок из детдома и такого нет.

– Вы одна живете? – неожиданно для самого себя спросил Влад.

– Нет, – прищурилась Вика. – С мужем. И двумя детьми. А что?

– Да нет, ничего, – якобы смутился Невский. – Я просто спросил. К слову пришлось. Извините.

– Извиняю, – усмехнулась соседка. – Но только с одним условием. Вы поможете мне открыть эту чертову бутылку, – она протянула ему «Советское Игристое». – Судя по вашим габаритам, у вас это получится гораздо лучше, чем у меня. Знаете, Владислав, у нас ведь с вами сегодня похожая ситуация.

– В смысле? – не понял Невский, беря «бомбу».

– Сегодня у каждого из нас что-то происходит впервые в жизни. Вы первый раз очутились в коммуналке, а я впервые после приезда в Ленинград вынуждена сама открывать шампанское и вообще… праздновать свой день рождения в гордом одиночестве. Вот так!

– У вас сегодня день рождения?! Поздравляю. Но почему в одиночестве?! – Влад принял из рук Вики штопор, извлеченный женщиной из посудного шкафчика. – А где муж? Дети? Друзья, наконец?

– У друзей свои дела, свои заморочки. Муж на работе, вернется только послезавтра. Он здесь вообще… редкий гость, – отвела мгновенно повлажневший взгляд Вика. – Дети живут у своей бабушки, в Петродворце. Свекровь не доверяет мне их воспитание. Говорит, что я «легкомысленная и нехозяйственная. Совсем не такая, какой когда-то в молодости была Марина». – Вика посмотрела на Невского. – Это не мои дети. Это дети мужа, от первого брака. Двойняшки. Лапочки. Маша и Паша. Во втором классе учатся. Я ведь даже за Андрея вышла замуж не столько по любви, сколько из-за них. Как увидела, так сердце сразу кровью и облилось: как же они будут жить без матери? Им тогда всего по два годика было. Укутанные до самого носа, словно медвежата. В смешных таких валеночках. Я сама росла без родителей, знаю, что это такое. Вот и… согласилась, когда Андрей уже на втором свидании сделал мне предложение.

– Она… умерла… их мама? – тихо спросил Влад, снимая фольгу с бутылки и раскручивая проволоку.

– Она сука, – холодно произнесла Вика. – Она бросила их. Спуталась с богатыми цыганами, торгующими наркотой, и бросила. По слухам, жива-здорова. Стерва. Живет где-то в частном доме, в Старопанове. В таборе. Там на районе вообще одни «чавые» селятся. Гнилое место.

– Я знаю, – кивнул Невский. – Я все детство неподалеку, в Горелове, проторчал. На три летних месяца к бабушке приезжал.

– Приезжал? Так ты тоже не ленинградец? – как показалось Владу, почему-то обрадовалась Вика.

– Так, серединка наполовинку, – улыбнулся, пожав плечами, Влад. Штопор вошел в пробку легко, как в масло. – Родился здесь, в Питере. Через некоторое время родители увезли меня в Ригу. Там и жил, пока в армию не замели. А после дембеля пошла вся эта буза с отделением Прибалтики от Союза. Вот и решил вернуться в Ленинград.

– Понятно, – поджала губы Вика. – Я в Эстонии была два раза. Красиво, конечно. Чисто все, ухожено. Но люди – как замороженные. И совсем чужие. Я бы, если честно, не смогла с ними рядом жить, – Вика неожиданно тронула Невского за плечо кончиками пальцев: – Ты… извини меня, Владик. Я сегодня что-то слишком много болтаю. На меня это не похоже. Обычно я тихоня, каких поискать. Честное слово. Просто после работы мы с девчонками… я в Доме книги работаю… слегка отметили мой день варенья. Девчонки надарили мне кучу подарков, съели торт, выпили вино и разбежались по домам. К семьям, детям и любовникам. А я осталась. Одна. Так скучно и тоскливо вдруг стало, хоть волком вой. Или плачь, уткнувшись в подушку. Вот и зашла по дороге в магазин, купила шампанское с шоколадкой. Какой праздник без шампусика, верно?

– Конечно! – согласился Невский, откупорив наконец бутылку. Глухо хлопнуло, из горлышка потянулся белый дымок. – Ну вот, делов-то. – Стараясь не смотреть на Викторию, Влад поставил холодную, покрытую каплями бутылку на стол, рядом положил штопор. – Готово.

На плите уже тихо посвистывал закипающий Антохин чайник. На секунду возникла неловкая пауза, которую первой нарушила Вика.

– Господи, какой ужас, – прошептала она, закрыв лицо ладонями и хохотнув. – Кажется, я превращаюсь в алкоголичку.

– Это почему?

– А как это еще назвать? Купила бутылку, заранее зная, что придется пить в одиночестве, чокаясь с отражением в зеркале. Такого со мной еще никогда не случалось. Кошмар, – соседка отняла ладони от покрасневшего лица, умоляюще посмотрела на Влада и спросила, очень тихо, почти шепотом: – Ты ведь не позволишь мне совершить такую глупость, а? Пожалуйста. Так хочется сегодня хоть с кем-то поговорить.

– Ладно, не позволю, – ответил Влад. И признался: – Мне тоже не хочется быть одному. На душе кошки скребут. Есть от чего. Поверь.

– Отлично. Значит, будет тема для разговора. Выключай конфорку, бери шампанское и пошли ко мне, – Вика во второй раз тронула Невского за плечо, смущенно отвела взгляд и торопливо, словно стыдясь своих слов и рождающихся в голове шальных мыслей, вышла из кухни в коридор. Невский повернул ручку на газовой плите, заставив свистящий чайник заткнуться, подхватил приятно холодящее ладонь «Советское Игристое» и направился по коридору к призывно приоткрытой, обитой коричневым дерматином двери, за которой уже успела скрыться так вовремя появившаяся милая, симпатичная и – глубоко одинокая женщина. У которой к тому же сегодня был день рождения…