Читать книгу "Декоративка - Агата Грин"

Какая-то пронырливая декоративка успела молниеносно наклониться, взять платок и развернуть его. При этом мешочек с золотом тяжело, с характерным звуком, упал на пол, и все взгляды приковались к нему.

Миг я пребывала в оцепенении того рода, когда не знаешь, то ли это закон подлости работает, то ли сам оплошал, затем схватила мешочек с золотом, сунула его в сумку, сумку подняла, и с грозным видом подошла к юркой девке.

— А ну верни, — железным голосом потребовала я.

Девка покачала головой и вжалась в толпу; женщины тут же прикрыли ее. Теперь в их взглядах не было любопытства, только жадность. Они были стаей, они хотели красивых вещей и денег. А еще показать «новенькой» место.

— Видели? — проговорила баба удивленно. — У нее и золотишко имеется, а она его от нас крысит! А как же взнос? Как же наложек?

— Платок вы забрали, вот вам и наложек, — сказала я и попыталась обойти людскую стаю, но они не желали меня выпускать.

Баба преградила меня путь и снова вытянула руку.

«Одна против всех… Если не отдам сумку сама, отнимут», — подумала я, непроизвольно прислоняясь спиной к стене.

Лица женщин стали затуманиваться перед глазами, а вместо них стали появляться лица девочек лет восьми-девяти. В начальной школе я была самой полненькой, к тому же носила очки, и этого вполне хватало, чтобы меня дразнить. Но нападали на меня и травили за другое, за то, что я любила высказывать свое мнение и во всех школьных мероприятиях участвовать, затмевая признанную принцессу класса. Принцессе это, конечно, не нравилось, и она подговаривала свиту меня наказать. Пару раз они доводили меня до слез словами, иногда надолго закрывали в туалете, однажды окатили грязной водой из ведра, которое оставила уборщица… В один прекрасный момент я поняла, что так дальше продолжаться не может и решила со всем разобраться сама. Я подошла к принцессе класса и предупредила, что если она еще раз ко мне пристанет, я отправлю ее в ад. Да-да, именно так я и сказала, подражая герою какого-то американского боевика.

Принцесса рассмеялась и сказала: «Что эта свинья хрюкнула?», а потом мой сжатый кулак влетел в ее лицо. Этот маневр я тоже скопировала с американского фильма. Причем скопировала так хорошо, что принцесса упала, а ее нос потом долго заживал… Ох, и скандал был! Родители и класснуха долго на ушах стояли. Зато с тех пор в классе меня не называли Ирой-свиньей. Я стала Ирой-ад или Адской Ирой. И никто больше не пытался меня обижать.

Воспоминание подсказало, что делать. Я сжала кулак и вложила в него мысленно всю свою силу.

— Я не буду платить никакой «наложек», — ровным голосом сказала я, глядя точно в глаза бабы. — Это мои вещи и мое золото. Я их заработала и никому не отдам.

Баба пошла ко мне. Моя рука взлетела словно бы сама собой, резко, как отпущенная пружина. Как и тогда, в детстве, удар удался — главным образом потому, что его не ожидали. Моя противница не упала, но с места я ее сдвинула; раздался жалобно-удивленный всхлип-всхрип.

Я на этом не остановилась и, подойдя вплотную к бабе, отчеканила:

— Запомни раз и навсегда, что меня трогать нельзя. Я не боюсь ни тебя, ни Гадо, ни Хауна, ни ваших богов. Каждый, кто ко мне сунется, получит в морду. В лучшем случае.

Не знаю, слышала ли меня она, ведь полностью погрузилась в переживания о своем носе, зато меня определенно слышали другие декоративки. Я перехватила поудобнее сумку в руках и пошла прямо на толпу с невозмутимым лицом терминатора.

Толпа пропустила меня… Только оказавшись от этих бабищ подальше, я выдохнула и позволила себе испугаться. И, посмотрев на руку, увидела, как стремительно она опухает.

«Адская Ира… — произнесла я про себя. — Только такую Иру этот мир и заслуживает».

Декоративки не осмеливались больше ко мне подойти, и, потирая свою опухшую руку, я понимала, что дело не в моем феерическом хуке, а в том, что я при всех заявила, что плевать хотела на нынешнюю власть — людскую и божественную.

Хмурый тип, рекламирующий товар-декоративок на площади, явился в назначенное время и приказал нам стать в ряд, чтобы разделить на четыре категории от самых лучших, которых можно сбыть дорого, и до самых худших, которых отдают практически за бесценок.

В прошлый раз меня забрали последней, в этот же раз Хмурый сразу обратил на меня внимание. Еще бы: перед ним стояла теперь не измученная избитая девчонка в обносках, снедаемая жаром, а чистая, благоухающая, красиво одетая молодая женщина. Приблизившись, он с удивлением на меня воззрился.

— Новенькая?

Я покачала головой и улыбнулась, наслаждаясь произведенным на ни-ов эффектом. Он меня не узнавал и недоумевал, что я среди декоративок. Раз так, у меня сегодня есть весьма неплохие шансы заполучить богатого хозяина и предстоящий месяц провести в хороших условиях.

— Господ-и-и-ин, о господи-и-и-н, — раздался плаксивый голос бабы. — Эта новая декоративка чуть не убила меня…

Хмурый посмотрел в сторону умирающего лебедя, производящего столь жалостливые звуки, и, обнаружив, что лебедем является здоровенная крепкая женщина средних лет, превратился в удивленного.

— Ливэт? — произнес он, глазам не веря. — Что с твоим лицом?

— Она хотела меня убить, — пожаловалась несчастная, и большинство декоративок горячо подтвердили ее слова. — А я всего-то хотела посмотреть ее сумку…

— Она испугала нас всех! — встряла та бойкая девка, что стащила мой платок. — Вызверилась, как волчица, глазами пыхнула, а потом как даст бедной Ливэт в нос… И говорит такая: «Мне никто не указ, даже боги!»

Хмурый недоверчиво покосился на меня, очевидно размышляя, как такая хрупкая девушка как я могла напугать стольких декоративок, но, заметив припухлость и красноту на моей руке, прищурился.

— Так ты ударила Ливэт? Ты знаешь, какое наказание ждет того, кто портит собственность империи, особенно перед ярмаркой?

— О, господин, — печально вздохнула я, и кротко опустила взгляд, чтобы ни-ов не успел разглядеть, что он так и фонтанирует иронией, — я просто испугалась, когда эта женщина приблизилась, и, резко развернувшись, нечаянно задела ее лицо плечом… Я не хотела ее обидеть…

Декоративки возмутились, но Хмурому такая версия события понравилась куда больше той, которую ему озвучила Ливэт. Это означало, что произошло недоразумение, а на недоразумение можно и глаза закрыть, тем более в такой важный день. Он жестом заставил всех замолчать, и, напомнив грозно, что драки строго запрещены, разделил нас на категории. В этот день в категорию лучших попали семь женщин; после недолгого осмотра нас отправили на ярмарку.

Морозец стоял крепкий, на небе — ни облачка. Площадь сверкала под солнцем и, казалось, поскрипывала. Люди темной оживленной массой перемещались по площади. Я спрятала нос в теплый воротник и подумала, что сегодня мне обязательно должно повезти с покупателем, ведь повезло уже дважды — когда я испугала бабу, и когда Хмурый поверил мне.