Читать книгу "Новая Дикая Охота. Рассказы для живых - Макс Фрай"

– Так положено. Мультикультурность сейчас модный тренд.

От этого пояснения Николай почему-то пронзительно вскрикнул тоненьким детским голосом, зато Витас сразу же успокоился. Сказал напарнику:

– Чего тут непонятного? Обычное дело – мультикультурность. Сейчас положено так.

* * *

– Понравились ли вам мои восхитительные водительские права? – строго спросила горящая женщина. И полицейские вежливо закивали:

– Очень понравились, да.

Женщина удовлетворённо кивнула, спрятала водительские права на имя Елены Зандманн в бумажник, бумажник убрала в сумочку, села в белый «Ниссан-Кашкаи» с государственным номером ANGST и уехала в направлении улицы Пилимо.

– Вы не серчайте, пани, что остановили, – сказал ей вслед Николай, хотя ясно, что женщина уже не могла услышать его извинения. – Просто время такое, ночь с пятницы на субботу. Люди пьяные ездят. Приходится всех проверять.

– Так это же, вроде, мужик был, почему «пани»? – удивился Витас.

– Он был Елена. Написано так в документе: «Елена», – объяснил Николай.

– Немец наверное, – пожал плечами Витас. – У немцев такое с именами бывает. У них даже самого знаменитого писателя звали Мария. Эрих Мария Ремарк.

* * *

Наступает четвёртая непосильная осень; звучит тревожная музыка (в водосточных трубах и под землёй); листья на деревьях кричат, а уже облетевшие злорадно над ними хохочут; трава на газонах становится свежей яичной лапшой; бродяга, задремавший на автобусной остановке, вздрогнув, открывает глаза, из них льётся нездешний пурпурный свет; с неба падают стеклянные шарики с громом, пока шарик цел, грома не слышно, а когда разобьётся, гром загремит; серый полосатый кот из проходного двора на улице Гелю обретает власть над миром, прозрение и корону, но благоразумно меняет всё это добро на полтора килограмма кальмаров в специальном кошачьем пункте обмена добычей на задворках крытого рынка, о котором не знает ни один человек (кстати, пункт обмена кошачьей добычи – постоянная, не переменная, он у нас всегда есть).

* * *

31 октября 2020 года, 02:18

На втором этаже четвёртого дома по улице Соду инженер-электрик Милда Салдавечюне вынула из духовки противень с шоколадными маффинами, которые получасом ранее поставила печься, чтобы субботним утром порадовать дочерей. Однако вместо маффинов по противню, громко чирикая, прыгали воробьи, живые, здоровые и весёлые, словно это не их только что вынули из духовки, разогретой до ста восьмидесяти градусов по Цельсию, если, конечно, не врёт термометр (заключение эксперта: вроде, не врёт).

К счастью, Милда не растерялась. Она знала, что следует делать в таких ситуациях. Настежь распахнула окно, подставила к нему табуретку, залезла на подоконник и исполнила японскую патриотическую песню авторства Кэнси Нагаи о втором монгольском нашествии на Японию. Воодушевлённые её пением воробьи выпорхнули из кухни и, сделав прощальный круг над улицей Соду, полетели куда-то в сторону реки.

Милда слезла с подоконника, закрыла окно, вернула табуретку на место, сняла домашние шлёпанцы, положила их на противень, засунула противень в духовку, поставила таймер и ушла в спальню досматривать третью серию седьмого сезона сериала «Как я встретил вашу маму». Полчаса спустя Милда вернулась на кухню, вынула из духовки противень с маффинами, на всякий случай строго погрозила им пальцем, накрыла полотенцем и пошла спать.

* * *

Пески подступают к стенам крытого рынка Халес, у океана песков начался прилив; из подвалов жилых домов выползают весёлые змеи, ликуя, подставляют бока горячим (с их точки зрения) лунным лучам; оконные стёкла становятся мутными, разноцветными и сладкими, как леденцы (они сейчас и есть леденцы); на строительных лесах и заборах заливисто орут мелкие василиски, как деревенские петухи; дорожные знаки покрываются письменами на эблаитском, впрочем, настолько безграмотными, что ни один специалист не смог бы их разобрать.

* * *

31 октября 2020 года. 02:24

На углу улиц Гелю и Пилимо студент Технического Университета Геннадий выгуливал суку Стефанию, помесь лабрадора и хаски, «лабски», как собачники говорят. Когда мимо них примерно в трёх метрах над мостовой параллельно земле со свистом, слышным не ушами, а кожей, пролетела комета, Геннадий не успел ни спросить себя: «Что это?», ни даже по-настоящему испугаться. Зато успел рухнуть на землю, обнять суку Стефанию и закрыть её своим телом от огненного неизвестно чего.

– Да ладно тебе, – сказала сука Стефания человеческим голосом. – Нашёл чего пугаться. Комета так себе, ретроградная, типа той NEOWISE, из-за которой летом столько шуму подняли, и мы с тобой ночью ходили на гору Тауро. Мне там кстати очень понравилось. Давай почаще на этой горе гулять!

И, помолчав, добавила:

– Но если ты не захочешь гулять со мной на горе Тауро, это не страшно, я не обижусь. Ты всё равно самый лучший в мире. Очень тебя люблю.

– С тобой всё в порядке? – зачем-то спросил Геннадий, поднимаясь с асфальта и отряхивая штаны. – Тебе нормально вообще собачьим ртом по-человечески говорить? – И поспешно добавил: – Ты извини, что так мало с тобой гуляю. Времени не хватает. Но я постараюсь исправиться. Хочешь, завтра в Бельмонтас поедем? И на гору Тауро теперь часто будем ходить.

* * *

Из приёмника, оставленного включённым на ночь в часовой мастерской, доносится тронная речь Императора Пятой Мшистой Вселенной, которой на самом деле не существует, однако император у неё каким-то образом всё-таки есть; над припаркованными автомобилями порхают привлечённые ароматами топлива бледно-зелёные масляные мотыльки; из люков канализации вылезают пляжные торговцы кокосами и в поисках покупателей разбредаются по тёмным дворам.

* * *

31 октября 2020 года, 02:36

Художница Мета вошла в свою мастерскую в подвале дома номер 59 по улице Пилимо. В мастерской из удобств – унитаз и умывальник, вода в кране только холодная, нет даже электрочайника, чтобы её подогреть, а капсулы для кофеварки закончились ещё неделю назад.

Но Мета всё равно не хотела идти ночевать домой. Потому что жизнь прекрасна и удивительна, и пятница с подружками так удалась, что Мете сейчас снова исполнилось восемнадцать – по ощущениям, не по паспорту. По паспорту ей – ой-ой-ой. Но так отлично погуляли с девчонками, так было весело, даже не верится, что дома сейчас спят муж и почти совсем взрослый сын. Уж они-то точно знают, что Мете не восемнадцать, а сорок пять, что у неё, как минимум, десять кило лишнего веса, три работы, потому что надо крутиться, а персональная выставка только одна, да и та была почти двадцать лет назад. А ещё они знают, что Мета, как бы накануне ни веселилась, утром встанет пораньше и приготовит им завтрак, в их семье положено так. Поэтому Мета не стала возвращаться домой, пошла ночевать в мастерскую. Пусть сами выкручиваются, как хотят.

В мастерской никого, никто сюда не придёт, а если придёт, не открою, – думала Мета, запирая дверь на ключ и щеколду. На таких условиях – чёрт бы с ним, с рукомойником. Без горячего душа на ночь ещё никто не умирал.