Читать книгу "Рожденная Огнем - Светлана Леонидовна Иванова"

Лишь тогда он не сможет возродиться вновь.

— То есть, если Флориана захочет меня убить… — в горле встал ком, не давая закончить вопрос. Но девушка, улыбнувшись, сделала это за меня.

— Она сожжет тебя заживо. Кажется, у меня подкосились ноги, ведь пол в мгновение оказался гораздо ближе, чем раньше. Перспектива оказаться Избранной становилась все менее радужной. Я даже слегка завидовала ожидающим казни друзьям.

— Я почти уверена, что вы ошиблись. Могу ли я отказаться от испытания? — я взглянула в бездонные глаза Старейшего. Кому-то они могли бы показаться голубыми, но на самом деле были скорее фиалковыми. Именно в них скопилась вся мудрость эльфийского народа.

Но мужчина оставался безучастен, полностью оставив переговоры эльфийке.

— Ты прошла испытание, дитя, — улыбнулась Оаленн, положив руку на свой кулон. Затаив дыхание, я оттянула ворот блузы и застонала, бессильно откидываясь на пол и закрывая глаза. На тонкой золотой цепочке висел кулон, так похожий на языки пламени. Значит, сон не был сном.

— Оаленн, ты перенесла меня сюда. Ты сможешь вернуть меня назад?

И Вовку! Он же тоже не из этого мира! — приоткрыв глаз, я следила за эльфийкой. Девушка впервые выглядела слегка растерянной. Неужели есть то, что ей не под силу?

— Я не смогу перенести тебя назад, Рожденная Огнем. А твоего друга казнят завтра на рассвете, ведь он, будучи человеком, пересек наши границы.

— Меня отпустят?

— Вас никто не смеет здесь держать, — произнес Таллил. — Вы вольны уйти, когда вздумается. Но надеемся, вы не слишком злоупотребите нашим гостеприимством. Старейший слегка склонил голову и, поднявшись на ноги, беззвучно покинул зал. Секунда, и мы снова остались одни с темноволосой эльфийкой. Глядя на нее, хотелось думать, что Избранных Богами здесь любят и ценят, но как видно такой чести удостаивались лишь эльфы. Проживание в комнате напоминало пребывание в заключении в темнице, разве что цепи на руки не надевали. Дверь оставалась закрытой на замок, а перед ней, по всей видимости, дежурил эльф, ведь захоти я в туалет, стоило лишь раз постучать, тут же равнодушный обладатель заостренных ушей появлялся на пороге, провожая туда и обратно. По территории селения бродить запретили, ограничив перемещения лишь несколькими коридорами в известном сопровождении. Ни экскурсий, ни животрепещущих историй о народе и Избранных Богами. Скудные подачки, что остроухие ошибочно называли едой, приносили прямо в комнату, не забывая напоминать о возможности покинуть радушное селение в любой момент. Но я намеревалась остаться здесь до рассвета, когда должна была состояться казнь. Ночь прошла бессонно. Каждый раз, закрывая глаза, я словно боялась увидеть уготованную друзьям участь. Утро, как и настроение, было пасмурным и хмурым, а синяки под глазами могли смело соперничать со свежими фингалами.

— Может, я все же могу глянуть? Хоть одним глазком, из-за угла? — в который раз спросила я эльфийку, что принесла ломоть хлеба и стакан воды, намекнув, что до обеда еды больше не предвидится.

Кажется, эльфийский народец решил таким образом выгнать меня из селения. Или просто заморить голодом и вынести за границу в бессознательном состоянии.

— Нет! — Оаленн, подряженная подносить мне еду, явно не была счастлива от осознания этой участи и всем своим видом это показывала. — Но если хочешь нас покинуть, я с удовольствием передам твои слова кому следует. Отмахнувшись от девушки, я отвернулась к стене, стараясь прислушаться к звукам снаружи. Не доносятся ли голоса? Никто не хотел сообщать, как именно хотят провести казнь, но проклятая фантазия и так знала слишком много способов и с готовностью демонстрировала их хозяйке. Рассвет прошел, уступив место моросящему дождю и гнетущей неизвестности тяжелым грузом ложащейся на сердце. Вернувшись к обеду, эльфийка забрала так и не тронутую еду и поставила на стол свежую.

— Я готова уйти, — привстав с подушки, уже давно принявшей очертания моей головы, я взглянула девушке в глаза. На лице эльфийки возникла улыбка и Оаленн тут же выпорхнула за дверь. Вскоре за мной пришли. Двое эльфов в одеждах стражей границы и Оаленн. В руках эльфийка держала сумку на длинном ремне и флягу.

— Помни эльфийскую доброту, Рожденная Огнем, — улыбнулась Оаленн.

Я прыснула со смеху. Да, такую доброту я не смогу забыть, даже если очень захочу. Эльфийка отошла в сторону, пропуская меня в коридор, но прежде чем я смогла пройти несколько шагов, в спину что-то кольнуло.

Знакомое ощущение покидающего тело сознания и тяжелых век. Паркет оказался в разы жестче лесной подстилки.

Я очнулась на сырой от моросящего дождя траве. Рядом лежала сумка и фляга, что когда-то держала в руках эльфийка. Было не понятно, сколько времени прошло, но одежда успела пропитаться влагой, а тело порядком остыло. Откупорив флягу и убедившись в содержимом, я сделала пару глубоких глотков, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло.

В сумке нашлись буханка хлеба, большой кусок сыра и немного вяленого мяса. Да, доброту эльфов действительно стоило помнить. Я находилась рядом с дорогой, с которой не так давно мы ступили в лес эльфов. Но сейчас кроме моих шагов, шаркающих по земле и поднимающих комья сырых листьев, не было слышно ни звука. Дорогу размыло и ноги скользили. Дойти до деревни, где остались лошади, удалось лишь поздней ночью. Ни тебе несмелого Вольвгана, ни других жаждущих наживы охотников, ни даже голодных волков, к которым я готова была самолично лезть в пасть. Добравшись до таверны, где мы ночевали, я вытащила из кармана все имеющиеся серебряные монеты, что остались у меня еще от щедрого подаяния Ричарда. Оставив мне лишь одну, хозяин позволил вернуться в занимаемую ранее комнату. По его словам после нашего ухода пришлось изрядно потрудиться, наводя порядок. Но, оказавшись все в той же комнате, где, кажется, даже подушки не сменили (их лишь перевернули на другую сторону, чтобы скрыть прорези от мечей), я вынуждена была усомниться в правдивости мужчины. Отложив на стол сумку с продуктами, к которым так и не притронулась, я взяла флягу и забралась с ногами на кровать.

Аппетита не было, зато было дикое желание забыться.

— За Фьеллиса. Он был самым лучшим эльфом из всех, кого мне довелось узнать, — проглотив вставший поперек горла ком, едва сдерживая слезы, громко произнесла я, делая глоток. Слова эхом отозвались по комнате. — За Вовку. Он был хорошим другом, не побоявшимся ступить в неизвестность вслед за ненормальной девчонкой. Сделав очередной глоток, я все же расплакалась. Еще несколько тостов повисли в воздухе, прежде чем фляга опустела и была отброшена на грязный пол. В проклятом эльфийском селении с пола можно было запросто есть. Здесь в принципе тоже, ведь серые тени не постеснялись накинуться на предложенное им угощение, но, не оценив его по достоинству, скрылись в своих углах. Сегодня не имела значения чистота кровати, главное чтоб с потолка не капал начавшийся за окном проливной дождь. Если бы крысы вдруг решили полакомиться мною, я бы тоже не стала особо сопротивляться, ведь эльфийское вино — единственное, за что хотелось благодарить этот народ — сделало свое дело, расслабив сознание и позволив погрузиться в сон. Без видений, снов и мыслей. Дождь шел всю ночь, о чем свидетельствовали обильные лужи и сырая дорога. Не пожелав потратить последний серебряный на мерзкую кормежку в таверне, я пошла прямиком на конюшню, где содержание лошадей было заранее оплачено. По крайней мере, я так надеялась, ведь иначе пришлось бы оставлять какое-то животное в залог, а конюх, не будь дураком, польстится именно на эльфийского красавца. Конюха на месте не оказалось, зато двери конюшни были приветственно распахнуты. Намереваясь если не выкупить, то хотя бы выкрасть коня, я пошла вдоль закрытых денников, заглядывая сквозь деревянные решетки. Если серого толстячка и бурую кобылку еще можно было бы с кем-то спутать, то Серый выделялся на фоне остальных. Да и место у него оказалось самым ухоженным. Отодвинув засов, я зашла внутрь, смотря на большой стог сена, предоставленный коню за лишний золотой.