Читать книгу "Скованная временем - Райса Уолкер"

Трей обладал всеми качествами, присущими идеальному бойфренду: он был забавным, умным и красивым (хотя, как отметил мой внутренний голос, который звучал очень похоже на Шарлейн, я редко присматривалась к парням с такой короткой стрижкой, как у Трея). Было так чудесно свернуться калачиком рядом с ним, наблюдая, как Человек в черном и Иниго Монтойя сражаются на вершине скалы безумия, смеяться над Шреком и Ослом или над какой-нибудь глупой комедией, которую Трей взял напрокат. Он явно выбирал фильмы, которые, как он думал, заставят меня улыбнуться и, по крайней мере на некоторое время, помогут мне избежать этой реальности. В конце концов я удовлетворила его любопытство относительно моих навыков карате, свалив его после того, как разложила кучу подушек и убедилась, что Дафна не возражает. Затем, когда я попыталась помочь Трею подняться, он потянул меня вниз за собой, и тогда я узнала, что ужасно боюсь щекотки.

Я была почти счастлива, если бы не стремительно приближающиеся тренировки перемещений и глухая боль, одолевающая меня всякий раз, когда я думала о своих родителях. И когда я смотрела, как Трей уезжает, меня все время грызло чувство страха, что он не вернется, что произойдет еще один сдвиг во времени и он даже не вспомнит моего имени.

Теперь я еще больше скучаю по Шарлейн. В моей прошлой жизни она бы писала мне по пять раз в день, чтобы узнать, как идут дела с Треем, и рассказать мне, с каким парнем она встречается, хочет начать встречаться и/или планирует бросить. Я так привыкла, что она всегда с радостью меня выслушивала. Поговорив с ней, я всегда чувствовала себя сильнее и увереннее, и когда на кону было так много всего, я действительно нуждалась в ее поддержке.

Однажды вечером, после того как Трей ушел, я перенесла ноутбук на кровать и вытянулась, открыв Facebook, чтобы посмотреть страницу Шарлейн. Я знала, что некоторые разделы открыты только для «друзей», но пара фотографий была доступна всем. Я думала, что мне станет легче, если я увижу ее улыбку.

Но я не нашла страницу Шарлейн, и это меня озадачило. Она зарегистрировалась в Facebook примерно за год до того, как я перевелась в школу Рузвельта, и убедила меня что-то выкладывать. Если этот последний сдвиг времени был достаточно локализован, как сказал Коннор, то в жизни Шарлейн не должно было произойти каких-то серьезных перемен, а значит, ее страничка должна быть активной.

Я погуглила имя Шарлейн и ее адрес. Ничего. Убрав адрес, я набрала «Старшая школа Рузвельта». По-прежнему ничего, поэтому я решила попробовать поискать Джозефа, ее брата. В прошлом году, будучи старшеклассником, он занимался тремя видами спорта, и у его родителей на столе в гостиной лежал альбом с вырезками из газет. Шарлейн язвительно называла его Святилищем Джозефа, но ее отец говорил, что она громче всех подбадривала его с трибун.

По запросу «Джозеф Синглтон» поисковик выдал несколько результатов, в основном связанных со спортом, но не в Рузвельте. Однако мое внимание привлекла вторая ссылка снизу – объявление о свадьбе в разделе «Стиль» газеты «Вашингтон Пост». «Джозеф Синглтон, Фелиция Кастор». Свадьба состоялась в феврале в храме киристов на шестнадцатой улице, в той самой церкви, которую мы посещали с Шарлейн несколько месяцев назад. Я просмотрела статью и наткнулась на информацию о том, что родители Фелиции были членами храма с самого детства (не сюрприз), но следующее предложение было шокирующим: «Родители жениха, Мэри и Бернард Синглтон, были членами храма с 1981 года».

Под текстом появилась фотография свадебной вечеринки. Джозеф, высокий и красивый, в великолепном белом смокинге, радостно улыбался в камеру, обнимая свою новую невесту. На фото было три подружки невесты, каждая из которых прижимала к груди маленький букет цветов. Девушка с краю привлекла мое внимание, и я кликнула, чтобы увеличить фотографию. Ее улыбка была сдержанней, чем та дикая, буйная улыбка, которую я надеялась увидеть на ее страничке в Facebook, но это определенно была Шарлейн – с лепестками розового лотоса, что отчетливо виднелся на ее левой руке.

∞ 12 ∞

Мои первые тестовые перемещения прошли гладко, несмотря на то что я была в ужасе. Я создала две стабильные точки внутри дома: одну в библиотеке, которая была моим отправным пунктом, и одну на кухне, которая была моим пунктом назначения. Я планировала сделать свой первый переход из библиотеки на кухню около полудня, когда буду там обедать, но Кэтрин посоветовала избегать ситуаций, в которых я могла бы столкнуться сама с собой.

– Почему? – спросила я. – Что произойдет, если я увижу себя? Это нарушит пространственно-временной континуум или что-то в этом роде?

Кэтрин рассмеялась.

– Нет, дорогая, – ответила она. – Просто это очень тяжело для твоего сознания. Лучше немного подождать, пока ты не привыкнешь к процессу. Ты все равно не захочешь делать это регулярно и даже больше минуты. Ты должна примирить два противоречивых набора воспоминаний, и это всегда вызывало у меня ужасную головную боль. Сол утверждал, что у него нет никаких проблем с этим, но все остальные, кого я знала, боялись этого испытания, когда мы должны были вернуться назад и вступить в разговор с прошлым «Я». Нас предупреждали, что мы будем совершенно недееспособны в течение нескольких часов после этого, и они были правы. Это настоящая сенсорная перегрузка. Я слышала пару мрачных историй о первых днях ХРОНОСа, когда они еще проверяли пределы системы. Некоторые сотрудники… потеряли рассудок, пытаясь примирить несколько часов противоречивых воспоминаний. Одну девушку пришлось госпитализировать. Жутко.

Это звучало почти так же плохо, как и нарушение пространственно-временно́го континуума, поэтому я отбросила все мысли о беседе с самой собой. Было решено вернуться назад примерно на три часа, в четверть первого, когда Коннор спустился на кухню, чтобы приготовить себе сэндвич. Я так нервничала, что почти минуту пыталась визуализировать кухню и еще около тридцати секунд установить время прибытия. Как только все зафиксировалось, я последовала совету Кэтрин и моргнула, удерживая образ кухни в памяти. Когда я снова открыла глаза, то оказалась на кухне. Коннор стоял у холодильника, накладывая ветчину на ломтик пшеничного хлеба. Кухонные часы показывали четверть первого.

– На что ты уставилась? – спросил он, глядя на свою рубашку так, словно искал пятно от горчицы или майонеза.

Я улыбнулась ему, а затем снова сосредоточилась на медальоне, стараясь вывести изображение стабильной точки, которую я установила возле одного из окон библиотеки.

Картинка была настолько четкой, что я могла видеть в окне отражение Кэтрин, смотрящей на то место, откуда я только что переместилась. Я сосредоточилась, чтобы вывести дисплей времени, на котором было написано время моего перемещения, плюс пять секунд. Затем я моргнула, как и прежде, и, открыв глаза, увидела Кэтрин в нескольких шагах от меня, с ликующей улыбкой на лице.

– Я и не думала, что когда-нибудь увижу, как кто-то снова это делает, – в ее глазах стояли слезы, когда она обнимала меня. – Знаешь, Кейт… может быть, у нас все-таки есть шанс.