Читать книгу "Кладбище ведьм - Александр Матюхин"

— С чего вы решили, что я вам позвоню? — зашептал Грибов, подавшись внезапным эмоциям. — Вы меня нервируете. Можно мы, ну, как бы, сами будем решать свои проблемы?

Крыгин поднял вверх руки с открытыми ладонями:

— Если вам так угодно, Артем. Не хотел сделать ничего плохого.

— Спасибо. Простите, не знаю, что на меня находит. Надеюсь, вы поймете…

— Со всеми бывает.

Он направился по коридору в сторону лестницы. Грибов некоторое время наблюдал за его высокой фигурой в темном пальто, закрывающим ноги ниже колен, затем вернулся к бывшей, присел рядом с ней.

— Я эту сучку малолетнюю убью, — произнесла внезапно Надя, глотая слёзы. — Шкуру с нее спущу. Глаза выколю. Разобью тупую башку.

Она говорила спокойно и даже тихо, разглядывая серый пол, по которому расползались коричневые потеки от талого снега с ботинок. Бахилы он не купил, да и вообще забыл обо всем на свете.

— Из-под земли достану, — говорила Надя. — Она от меня никуда не денется. Малолетняя сучка. Уродина. Тварь.

Всхлип.

Грибов, не сомневаясь больше, крепко прижал Надю к себе.

— Успокойся, солнце. Не надо так. Тише, тише. Еще ничего не известно.

Надя вздрагивала.

Вздох — всхлип — вздрогнула. Вздох — всхлип — вздрогнула.

Под весом Грибова она расслабилась, обхватила его плечи руками и, уткнувшись в грудь, тяжело расплакалась. Сквозь приглушенный плач доносилось: «Убью… голову… живой не уйдет…»

Потом стало легче. Выплакавшись, Надя успокоилась. Грибов купил ей чай, а себе — сок в бутылочке, хотя, безусловно, хотелось чего-нибудь покрепче. Спустился на улицу перекурить. На улице около машины ждал Крыгин.

Приметив Грибова, он приветливо заулыбался, словно и не уходил какое-то время назад.

— Артем, вынужден вас обрадовать, — сообщил Крыгин радостно. — Я кое-что узнал. Некоторые связи помогают, знаете ли. Пока операция идет успешно. Если позволите, состояние Наташи удалось стабилизировать. Она в коме, но в стабильной, без угрозы жизни. Всё должно быть хорошо.

Грибов улыбнулся, скрипнув зубами. И что этому козлу надо от их семьи?

— Вы просто молодец, — сказал он сухо, ощущая, как поднимается внутри плохо контролируемая злость. Старая знакомая. Проснулась с утра, да все никак не заснет. — Так о нас заботитесь.

Уголок рта Антона Александровича вздрогнул:

— Простите?

Грибов подошёл ближе, закусывая зубами сигаретку. Закурил. Произнёс неторопливо, едва слышно. Потому что если бы повысил голос, то точно бы сорвался.

— Что вам от нас надо? Чего вы вообще ошиваетесь тут? Я же русским языком сказал, что не надо. Попросил? Дайте нам побыть наедине друг с другом. Посторонних не надо, слышите? Не хотим.

Крыгин, слушая, все ожесточеннее тер одну ладонь о другую. На плечах у него еще не растаял снег. Снежинки застряли и в волосах. Потом он сказал:

— Грубо, Артем, грубо прогонять человека, который вам помогает.

— Помогает? — вспыхнул Грибов и едва сдержался, чтобы не заорать. — Да чем вы, черт возьми, помогли? Задурили голову Наде, вот и все дела. Она ведь верит, что какие-то там вещи умеет делать. Колдует якобы по-настоящему. Это как? Это помощь?

— А вы не верите, Артём, я знаю, — сказал Крыгин, тоже закуривая свои, тонкие, женские. — Но ведь это не значит, что колдовства не существует, да?

— К чёрту колдовство. Вот оно к чему приводит. Надя должна ребёнка воспитывать, а не с картами или воском за столом сидеть.

— Этот ваш черт, если позволите, слишком бьет по ушам, — Крыгин поморщился. — Вы бы предпочли, чтобы ваша бывшая жена продолжала запивать любую проблему алкоголем и антидепрессантами и не вставала бы с дивана?

Грибов поверхнулся.

— Откуда вам?..

— Через год или полтора её бы нашли мертвой, захлебнувшейся в собственной блевотине, потому что доза, которую она принимает, показалась бы слишком слабой. — продолжал Крыгин, наращивая темп, выстреливая словами. — О, да, Артем! Сваливать на меня проблемы вашей бывшей — это гениально. Чертовски, как вы говорите, правильные мысли! А я вам вот что скажу, — он зашептал еще быстрее. — Ничего вы не понимаете. У Нади дар! Она ведьма по крови. Её место в посёлке! Обязательство. Перестала пить — это раз! Обратила внимание на дочь — это два. Вам разве плохо живется сейчас, а? Плохо? Вы же теперь души в ней не чаете. Признайтесь, размышляете о том, чтобы приехать на выходные, обнять, поужинать вместе. Есть такое, Это, если позволите, три! А случившееся с Наташей — нелепейшая случайность. Стечение обстоятельств. Ничего более.

— А почему сразу не проклятие? — огрызнулся Грибов, понимая, что проигрывает словесную перепалку. — Почему бы вам не развить тему про порчу, которую якобы накладывает какая-нибудь ведьма из соседнего поселка? Я это уже слышал от вас. Занятный же бред!

— Вы мне не поверили?

— Охотно поверил. Я еще в оборотней верю, в домовых, в вампиров с ожившими мертвецами. Мне легко навешать лапшу на уши. А знаете кому еще легче? Наде. Не знаю, зачем вы это сделали, но у вас отлично получилось.

Крыгин чуть отстранился.

— Знаете, что? Приезжайте на выходные, милости прошу в гости. Сами всё увидите, — произнёс он, стряхивая снег с плеч. — Если внезапно вспыхнувшей любви к бывшей не достаточно.

— Чтобы я вас тут больше не видел, — резко произнес Грибов, увидев, что Крыгин пытается еще что-то добавить. — Я завтра же перевезу Надю из дома обратно в город. Даже если вы правы. Вернее, тем более, если вы правы. Все эти вещи с Надей… — он запнулся, вспоминая почерневшие яйца в курятнике. — Вы что-то с нами делаете. Со всей моей семьей.

Крыгин молча докурил, притоптал окурок носком ботинка.

— А вы не дурак, Артём, — сказал он, хищно склонив голову набок. — Жалко вас. Всегда жалко людей, которые могли бы выкарабкаться.

— Разговор окончен, — прервал Грибов. — Я не хочу вас видеть в больнице. Не приближайтесь к палате моей дочери.

Крыгин продолжал разглядывать Грибова ещё какое-то время, потом кивнул, развернулся и направился к парковке. Неподалёку от старого, засыпанного снегом грузовика вдруг отделился тёмный сутулый силуэт в плаще. Грибов сразу его узнал. Подождав Крыгина, силуэт пристроился рядом, и до парковки они пошли уже вдвоём.

Холодок пробежал по затылку. Грибов провожал взглядом уходящих, то и дело затягиваясь. Его трясло.

Глава одиннадцатая

1.

Дорога домой казалась невыносимо долгой. Это свойство времени. Оно умеет растягиваться как резина, и при этом липкое, как паутина. Где-то обязательно сидит голодный паук, который схватит запутавшегося во времени случайного путника, впрыснет яд ему под кожу, закатает в кокон и будет терпеливо ждать, пока время не превратит мышцы и кожу человека в кашу, не разъест его кости, не сгноит внутренности. Человек и сам не заметит, что попал к пауку на обед. Потом будет слишком поздно. Всегда бывает слишком поздно.