Читать книгу "Возвращение домой.Том 2 - Розамунда Пилчер"

Потом Джереми спросил, как поживают Уоррены в Порткеррисе и Хетер, подруга Джудит, и она была очень тронута его интересом к ним, поскольку он знал Уорренов только понаслышке.

— У них все прекрасно. Джо Уоррен, слава Богу, вернулся из Дюнкерка. Он приезжал домой на побывку, а потом опять уехал. Но где он служит, я толком не знаю. Как-то раз мы с Бидди ездили в Порткеррис и пили с ними чай, тогда-то все про них и узнали. Хетер делает головокружительную карьеру, она работает на министерство иностранных дел, неизвестно даже где, так у них там все засекречено. А о ее молодом человеке, Чарли Лэньоне, до сих пор ни слуху ки духу. Он тоже был в Дюнкерке, и Уорренам остается только надеяться на то, что он взят в плен. — От Чарли Лэньона ее мысли перешли к Гасу. — А Гас Каллендер, ты знаешь, что он спасся, ушел у немцев из-под самого носа в Сен-Валери?

— Отец говорил мне. Настоящее чудо.

— Надо было видеть лицо Лавди, когда она прибежала к нам с этой вестью. Она была так несчастна, так горевала о нем, и вдруг ее охватила какая-то сверхъестественная уверенность в том, что он жив (она мне сама рассказала), чуть ли не голос его услышала. Это на нее нашло на обратном пути из Лиджи, и она понеслась что есть мочи в Нанчерроу, и через пять минут после того, как она вошла в дом, зазвонил телефон, и это был Гас. Звонил из госпиталя в Саутгемптоне. Так что, может быть, это и впрямь была «телепатия».

— Когда два человека так сильно любят друг друга, я считаю, телепатия очень даже возможна. К тому же, Лавди — уроженка Корнуолла, у нее настоящие кельтские корни. Если уж кто-то и одарен ясновидением, так это она.

Они перестали говорить о Кэри-Льюисах, с которыми Джереми самому предстояло встретиться буквально через час. Вместо этого Джудит поведала ему трагические обстоятельства гибели Неда Сомервиля, коснулась и Боба с Бидди.

— Она уехала из Девона и теперь живет здесь, с нами. Ты об этом знал?

— Да, и надеялся, что смогу с ней познакомиться.

— Она с утра уехала в Пензанс — договорилась, чтобы ее подвезли на машине. Решила прическу сделать. Не знаю, когда она вернется. Но как замечательно все получилось! Я и говорю мистеру Бейнсу — как будто нарочно так было задумано.

— И насчет Филлис тоже?

— Насчет Филлис прежде всего. Она прелесть. И от дома просто без ума, тут она буквально расцвела. Мы выделили комнату для Анны, чтобы когда Сирил (это муж Филлис) получит отпуск, он мог тоже приехать и побыть с семьей, Я проведу тебя по всему дому, перед тем как тебе ехать. До сих пор не верится, что это — мой собственный дом. Да, я часто мечтала о том, что у меня будет свой дом… Очень скромные мечты всего лишь о каком-нибудь маленьком каменном коттедже с пальмой. О своем гнезде, где я могла бы обжиться, куда всегда можно было бы вернуться. И вот теперь это — мое. Целиком мое. Иногда я просыпаюсь по ночам с мыслью, что все это мне только снится.

— Итак, теперь ты будешь жить здесь…

— В конечном счете — да, всю жизнь. Но сейчас я должна сделать что-то для победы. Вступить в женскую вспомогательную службу ВМС или еще куда-нибудь…

Джереми улыбнулся, но не стал останавливаться на этой теме. Вместо этого он справился о ее родных в Сингапуре, и она сообщила ему последние новости из их жизни. Потом явилась Филлис с кофе на подносе. Она наклонилась и поставила его на табуретку между ними, и Джудит увидела, что она достала для них лучший столовый фарфор тети Лавинии, кроме того, на подносе стояла тарелка с песочным печеньем. Свежесмолотый кофе распространял соблазнительный аромат.

Тени былого, тени Ривервью…

— Здесь только две чашки, Филлис. Ты разве не будешь с нами?

— Нет, у меня дела на кухне, а у вас и так найдется, о чем поговорить. Я положила сахар, доктор Уэллс. Или, может быть, вы пьете без сахара?

—Нет-нет, с сахаром. Вы очень любезны. Большое спасибо.

С понимающей и чуть насмешливой улыбкой Филлис ушла. Надеясь, что Джереми ничего не заметил, Джудит разлила кофе и подала ему чашку. Потом сказала:

— Мы обо всех поговорили, кроме тебя. Твой корабль подорвали и… — Увидев, как изменилось выражение его лица, она быстро добавила: — Но, может, ты не хочешь говорить об этом…

— Не очень.

— Если не хочешь рассказывать — не надо.

— Особенно не о чем говорить.

— Твой корабль потонул?

— Да. Он тонул медленно. Я вцепился в этот проклятый спасательный плот и смотрел, как корабль идет ко дну. Сначала корма, а в конце концов и нос исчезли под водой. Потом возникла огромная воронка. А после — ничего, только море, покрытое мазутной пленкой и обломками.

— Сколько человек из экипажа погибло?

— Около половины. Погиб артиллерийский специалист и помощник капитана. Самого капитана подобрали, он все еще в госпитале.

— Твой отец сказал, что ты получил ожоги.

— Да, на плече, на спине и на левом предплечье. Не очень сильные. Обошлось без пересадки кожи. Заживает потихоньку.

— И что теперь?

— Это уж как решат в адмиралтействе.

— Другой корабль?

— Очень надеюсь.

— Опять Атлантика?

— Более чем вероятно. Конвоирование судов. Снова в бой.

— И мы в нем победим?

— У нас нет выбора. Мы должны отстоять торговые пути в Америку, чтобы в страну продолжали поступать продовольствие и оружие. Подводные лодки рыщут повсюду, точно голодные акулы. А конвои движется со скоростью самого медленного корабля, и мы по-прежнему теряем слишком много торговых судов.

— Неужели ты не боишься, Джереми? Не боишься возвращаться туда?

— Боюсь, конечно. Но привыкаешь делать вид, что тебе не страшно. И остальные точно так же. Армейский распорядок дня и дисциплина очень помогают избавляться от ненужных мыслей. Впредь, по крайней мере, я знаю, чего ожидать.

Все это было слишком безотрадно. Джудит вздохнула.

— Столько битв. Битва за Францию. А теперь вот битва за Британию… — Она не стала продолжать, она знала, что сейчас скажет Джереми.

— И Эдвард — в самом пекле.

— Да, я знаю.

— Ты не получала известий от него?

— Я знаю только то, что знают о нем родные.

— Разве он не пишет тебе?

— Нет, — покачала она головой.

— Что у вас произошло?

— Ничего.

— Неправда.

— Честно. — Джудит посмотрела на него. — Ничего. Она совсем не умела врать.

— Ты его любишь.

— Его все любят. Таким уж он, видно, уродился, что люди к нему тянутся.