Читать книгу "Дом, в котором я тебя потеряла - Наталья Росин"

В тот момент они все выдохнули. На лице мамы появилась мягкая улыбка и глаза засветились, как прежде. Она вся отдавалась новому материнству и творчеству. Отец перестал пить. Он теперь приходил домой спокойный и усталый, игрался с Алисой, и выглядел, как человек, искупивший свою вину. Вечерами Агата исподтишка разглядывала свою семью и понимала, что им дан новый шанс. Она упивалась этим счастьем и своим здоровьем. Но зуд внутри все же не прекращался.

Агата наблюдала за всем. Внутри нее сидел маленький зверек, прячущийся в укромных местах и подслушивающий чужие тайны. Ей нравилось это ощущение власти. Она знала обо всем, что происходило в доме, о каждом шорохе и каждой царапине. И Агата чувствовала себя хранительницей спокойствия этого дома. Она всегда была настороже.

Каждый вечер Агата бесшумно обходила весь дом. Видела, как рисует в комнате мама, как сопит маленькая Алиса в колыбели, как отец сидит в кабинете и работает. И только удостоверившись, что все в порядке, она уходила в свою комнату и сидела на кровати, качаясь взад и вперед. Заходила мама, укладывала ее спать, целовал в макушку отец, и она делала вид, что легла спать. А потом вновь садилась и качалась. Это успокаивало зуд.

Однажды ночью Агата встала с кровати и зашла в спальню родителей. Подошла к колыбели с мирно спящей сестренкой. Взяв ее на руки, Агата вышла с ней на балкон. Лунный свет ласкал нежную, фарфорово-белую кожу Алисы, переливаясь перламутром. Настоящая красота. Алиса, закряхтев, стала просыпаться. Она уже открыла рот, чтобы заплакать, но Агата сжала ладонью нижнюю часть ее личика. Зуд внутри становился все более невыносимым. “Сожми сильнее, сожми, сожми, сожми”, – бубнило что-то в ее голове.

И Агата потихоньку стала сжимать. Власть. Стоит только прибавить силы, и она сомнет эту маленькую головку. Агата с наслаждением улыбнулась. Как же ей хотелось это сделать. Причинить боль. Почувствовать наслаждение от этого. Ее рука затряслась от предвкушения. Готовая сделать задуманное, Агата впилась ногтями в щечки сестры. Не сильно, не до крови. Она думала, что Алиса завопит, но та просто смотрела на нее. Так, словно все понимала. Совсем взрослый взгляд. И Агате стало жутковато от мысли, что сестра сделала выбор не кричать. Она позволила причинить себе боль.

Агата одернула руку. “Нет, она ни в чем не виновата”, – подумала девочка. Она резко потеряла интерес к сестре. Положила ее обратно в колыбель и вернулась в свою комнату, обдумывая произошедшее. Но зуд мешал думать. Словно куча мух окружила ее голову, жужжа и кусая.

– Боже! – Вскрикнула Агата, сжимая голову.

Она стала бить себя кулаком по ноге. И только почувствовав боль, успокоилась. Зуд отступил. Но только до следующего раза. Внутренний зверек вырастал в большого зверя. И он требовал страха и боли.

Безумие накатывало внезапно. И в этом состояло все его коварство. Агата не всегда чувствовала его. Иногда, она спокойно жила неделями и месяцами, а оно обрушивалось неожиданно, в моменты, когда она совсем его не ждала. Для нее безумие обрело материальные формы. Она могла сидеть и делать домашнее задание, но чувствовать, как оно уже крадется, подбирается, дышит в затылок. А потом стискивает горло и не отпускало, пока она не втыкала себе ручку в бедро. Или пока не начинала бить игрушкой, царапать и щипать, толкать свою подросшую сестру с лестницы.

В минуты спокойствия Агата не чувствовала ненависти к Алисе. Даже несмотря на то, что та первое время жила в свободе. Агата с завистью смотрела, как сестра убегает гулять с подружками из сада, как они резвятся на заднем дворе, пока ее прячут ото всех, как дикого зверя. Ненависть Агата чувствовала к родителям, которые так распорядились ее искалеченной судьбой.

Но в моменты безумия Агата шла к Алисе. Потому что та позволяла причинять себе боль. Алиса слабая, а она, Агата, зачарованная принцесса, исключительная. “Она исключительна”, – вновь и вновь возникали в голове слова учительницы. И со временем Агата свыклась с мыслью, что она имеет право распоряжаться жизнью сестры. Ведь так заведено с давних времен – слабые живут на потеху сильным.

Все шло по нарастающей. Сначала Агата просто чувствовала дискомфорт и раздражение, потом она замыкалась в себе, затем ее речь становилась несвязной, а после она начинала путаться во времени. За день до прилива, Агата чувствовала оживление. Ей хотелось бегать, хохотать до исступления. Пока все внутри не заболит от смеха. А потом ночью все тело чесалось изнутри. Она могла раздирать себе кожу в местах, где чесалось, но зуд становился только сильнее.

Сначала она успокаивала его легкими щипками или царапинами. Но он просил большего. И в одну из таких ночей Агата поняла – нужно убить Алису. Она толкала ее с лестницы и вжимала ее лицо в зеркало, мечтая, чтобы та однажды просто умерла. Она уничтожит кого угодно лишь бы зверь наелся и утих. И она била Алису, только бы зуд прекратился.

После Агата сожалела об этой ночи. В первую очередь из-за того, что родители придумали новую забаву и заперли ее в крошечной комнате рядом с кабинетом отца. Ненавистной и пустой комнате, в которой даже негде спрятаться. Теперь отец приходил к ней все реже. И Агате часто приходилось слушать, как все смеются вечерами за телевизором. А ее не пускали, потому что боялись за Алису. И зависть только раззадоривала Агату.

Спасение она находила только в книгах. Вся пропахшая ее болезнью комната была завалена историями об оборотнях, призраках и вампирах. Другое Агата не любила читать. Ей нравились темные истории с трагичным финалом. А еще она чувствовала некое сходство с этими чужими царству людей монстрами. Ведь, по сути, она одна из них. Исключительная. “Исключенная из мира людей”, – поправляла себя Агата.

***

4 июля 2019 г.

– Теперь ты знаешь, почему я такая. – Произнесла Агата. Ее голос чуть охрип от такого непривычно долгого разговора. – И знаешь, что я не хотела на самом деле причинять тебе боль. Как и родителям.

Я в нетерпении дернула ее за рукав ночной сорочки.

– Так в чем ты виновата? Ты так и не рассказала.

Агата поправила волосы и недовольно взглянула на меня. Я отвлекла ее от мечтаний. Пока она рассказывала свою историю, ее глаза устремлялись вдаль, а по лицу гуляла тусклая улыбка. Наблюдая за ней, я поняла, что отчасти ей даже нравилось свое состояние. Как она там говорила? Исключительная? Мне стало не по себе. В мире Агаты, с ее приступами и вечным заключением, остальные не имели никакого значения. И я в том числе.

– Да, я виновата. – Кивнула она. – Это я устроила пожар. Точнее, дала ему разгореться. Я ненавидела этот дом. И ненавижу до сих пор. Он лживый и пропахший ненавистью.

Я дернула бровью. Мы с ней видели совсем разные реальности. И я начинала в них путаться.

– Не могу поверить в то, что ты могла устроить пожар. Тебе ведь всего было двенадцать. – Тихо произнесла я, но внутри понимала, что она способна на все, что угодно. – Ты можешь рассказать все по порядку?

– Могу.

Агата застыла, насупившись и пытаясь что-то вспомнить. Затем кивнула. Она приподнялась, покопалась в тумбочке около кровати и протянула мне листок бумаги. Только взяв его пальцами, я поняла, что он вырван из дневника матери. Тусклый свет еле освещал лист, но я цепким взглядом видела каждую букву.