Читать книгу "Только с дочерью - Бетти Махмуди"

Хэлен закатила глаза, а мистер Винкоп нервно кашлянул. Мне не верилось, что эти слова сорвались у меня с языка, не верилось, что я всерьез втянута в какую-то интригу.

Несколько минут все молчали. Однако, увидев мою непреклонность, мистер Винкоп со вздохом произнес:

– Мы обязаны предоставить вам информацию, но мой вам совет: не ввязывайтесь в это дело.

– Я должна использовать любой шанс, – возразила я. – Любую возможность.

Он дал мне номер телефона Триш, и я тут же ей позвонила.

– Я звоню из посольства, из кабинета вице-консула, – сообщила я.

Триш пришла в сильное волнение оттого, что слышит мой голос.

– А я только вчера вечером разговаривала с вашей матерью! Мы звоним ей каждый день. Она очень расстроена и все время плачет. Просит нас чем-нибудь помочь, и мы пообещали ей, что сделаем все возможное. Мы выжидали случая с вами связаться. Как нам увидеться?

Мы условились следующим образом. Завтра я предупрежу Махмуди, что немного задержусь после школы, так как мне надо сходить на рынок. Если он отнесется к этому спокойно, я позвоню Триш и подтвержу встречу. В 12.15 мы с Махтаб будем ждать у задних ворот парка Карош. Триш и Сюзанна подъедут на белом «паконе».

– Хорошо! – сказала Триш. – Договорились.

Ее энтузиазм меня одновременно и вдохновлял, и настораживал. Зачем она это делает? Ради денег или ради острых ощущений? Как бы то ни было, ее побуждения, очевидно, искренни, но вот достаточно ли она компетентна? С другой стороны, она излучала оптимизм, который был мне сейчас так необходим. Я с нетерпением ждала встречи, гадая, к чему она может привести.

Когда я повесила трубку, Хэлен нервно заламывала пальцы.

– Как насчет пиццы завтра на ужин? – спросила я.

– Да! – в один голос ответили Махмуди, Маммаль и Нассерин, не подозревая, что это уловка.

Я не сомкнула глаз всю ночь. Вопросы, роившиеся у меня в голове, не давали мне уснуть. Разумно ли я поступаю? Стоит ли мне последовать совету чиновников из посольства или надо хвататься за любую соломинку в своем стремлении к свободе? Не подвергаю ли я опасности Махтаб? Есть ли у меня на это право? А что, если нас схватят? Отправят ли меня назад к Махмуди или, что еще хуже, вышлют из страны, отняв у меня Махтаб и передав ее «истинному владельцу» – отцу? Эта кошмарная мысль была невыносима. Одна я ни за что не хотела возвращаться в Америку.

Я до предела измучилась, взвешивая все «за» и «против». В предрассветной мгле, когда Махмуди встал для отправления молитвы, я все еще лежала без сна, все еще пребывала в нерешительности. Когда он влез обратно под одеяло, то прижался ко мне, чтобы согреться: зимние утра были холодными. Притворяясь спящей, я мгновенно приняла решение. Я должна уехать от этого негодяя.

Спустя два часа, когда мы с Махтаб собирались в школу, Махмуди все еще нежился в постели.

– Сегодня я немного задержусь, – сказала я как бы между прочим. – Мне надо будет заглянуть в «Пол пиццу» за сыром.

– М-мм, – промычал Махмуди. Я восприняла это как согласие.

В полдень, когда занятия в подготовительном классе закончились, Махтаб, возбужденная не меньше меня, однако более умело скрывавшая свои чувства, была готова ехать. Поймав такси, мы примчались в парк Карош, где нашли телефон-автомат.

– Мы на месте, – сказала я Триш.

– Появимся через пять минут.

И действительно, ровно через пять минут подкатил белый «пакон» с двумя женщинами и несколькими плачущими ребятишками. Женщина, сидевшая спереди со стороны пассажира, выскочила, схватила меня за руку и поволокла к машине.

– Скорей, поехали, – приговаривала она. Я отдернула руку.

– В чем дело? Мы должны поговорить, – сказала я.

– Мы разыскиваем вас вот уже несколько недель, – ответила женщина. – А сейчас мы вас просто увезем.

Снова схватив меня за руку выше локтя, другой рукой она потянулась к Махтаб.

Та, громко вскрикнув, в страхе отпрянула.

– Вы должны немедленно поехать с нами, – приказала женщина. – Мы не оставляем вам выбора. Или вы едете, или мы прекращаем вам помогать.

– Послушайте, я ведь вас даже не знаю, – возразила я. – Расскажите, как вам стало обо мне известно. И каков ваш план действий?

Женщина заговорила быстро, пытаясь успокоить Махтаб. При этом она нервно озиралась по сторонам, опасаясь, как бы мы не привлекли внимания полиции или пасдара.

– Я Триш. Нам про вас рассказала Джуди. Мы переговариваемся с ней каждый день. С вашими близкими тоже. И мы знаем способ, как вывезти вас из страны.

– И как же?

– Сейчас мы отвезем вас на квартиру. Там вы будете скрываться некоторое время – месяц, несколько дней, несколько часов – видно будет. А затем мы поможем вам выехать.

Женщина, сидевшая за рулем, вышла из машины, чтобы выяснить причину задержки. Я узнала в ней больную диабетом, которая приходила к Махмуди. Триш представила ее как Сюзанну.

– Ну хорошо, – сказала я. – Расскажите, что вы намерены делать. Я согласна повиноваться.

– План уже разработан, – заверила меня Триш. – Но нам бы не хотелось вас в него посвящать.

Меня одолевали сильные сомнения, и я решила не садиться в машину с этими странными, перевозбужденными женщинами до тех пор, пока не получу разъяснений.

– Езжайте домой и дорабатывайте свой план, – сказала я. – Мы встретимся еще раз, и, когда все будет готово, я с вами поеду.

– Мы только и делали, что день и ночь караулили вас на улицах, желая помочь убраться отсюда, и вот этот час настал. Либо вы едете, либо забудьте о нас.

– Пожалуйста! Дайте мне двадцать четыре часа, а тем временем продумайте до конца все детали.

– Нет. Сейчас или никогда.

Мы спорили еще несколько минут, но я не отважилась очертя голову устремиться к свободе. А что, если эти женщины, спрятав нас с Махтаб в какой-то квартире, так и не сумеют осуществить свой план? Сколько времени пройдет, прежде чем будет объявлен розыск матери и ребенка в стране, где ненавидят американцев?

Наконец я сказала:

– Ну что ж, до свидания.

В ярости Триш открыла дверцу машины.

– Просто вы боитесь его бросить, – заявила она. – И никогда этого не сделаете. Только болтаете языком, чтобы другие вам поверили. А на самом деле вы не прочь остаться здесь.

Машина умчалась, влившись в уличный поток движения.

Мы с Махтаб остались одни, чувствуя себя совершенно оторванными от мира, несмотря на толпу пешеходов. Монолог Триш отдавался у меня в ушах. Почему же я упустила шанс получить свободу? Была ли в ее обвинениях доля правды? Не занималась ли я самообманом, внушая себе, что мы с Махтаб сумеем когда-нибудь отсюда выбраться?