Читать книгу "Покровитель - Наталья Шагаева"

Не успеваю нажать на звонок, как передо мной распахивается дверь. Он словно почувствовал мое появление. Несколько секунд замешательства. Мы рассматриваем друг друга. Чувствую себя жалкой, потому что мы вновь не виделись около недели, и я опять скучала по этому демону. Аронов в черном стильном приталенном костюме, белоснежной рубашке с небрежно расстегнутым воротом. Волосы немного взъерошены, словно он постоянно проводил по ним руками, и очень усталый вид, но с блестящими, будто зеркальными глазами, в которых отражаюсь я.

Виталий открывает дверь шире, молчаливо пропуская меня, и запирает за мной дверь. Он помогает мне снять пальто и шарфик, вешая одежду в шкаф. В этом мужике уживается много противоречивых диссонирующих качеств: галантность, забота, властность, грубость, жесткость, умение чувствовать женщину. И, наверное, такой мужчина умеет преданно и очень красиво, в своей манере, любить. Умеет, но не хочет или категорически пытается этого избежать. Почему? Зачем в его возрасте просто секс? Разве ему не пора иметь семью, детей?! Разочарован в любви? Печальный опыт?

— Проходи, — указывает в сторону гостиной, пропуская меня вперед. Голос хриплый, даже немного осипший, словно Виталий болен. И это невероятно сексуально, кажется, можно возбудиться только слушая его голос, и не важно, что он там говорит.

Прохожу в гостиную, сажусь в одно из кожаных кресел, перекидывая ногу на ногу. На стеклянном столике почти пустая бутылка виски и пепельница с несколькими окурками. Я не знала, что он курит, никогда не чувствовала от Аронова запаха табака.

— С Новым годом, — тихо поздравляю я, смотря как Виталий снимает пиджак, кидая его на диван, и расстёгивает ещё несколько пуговиц на рубашке, оголяя грудь.

— И тебя Леночка, прекрасно выглядишь, это платье тебе очень идёт, — спокойно, мягко и очень-очень хрипло произносит он. Это первые нормальные слова, сложенные в предложение за последний месяц. В последнее время он решил исключить из наших отношений беседы.

— Спасибо, — пытаюсь спрятать улыбку, но ничего не выходит.

— Чего ты сейчас хочешь? — спрашивает он, облокачиваясь на стойку бара. Приподнимаю брови, не понимая, о чем Виталий.

— Ну не знаю… там клубнику со сливками, омаров, какого-нибудь шоколада, десерт, дорогого вина, цветов, — перечисляет он, рассматривая меня, скользя взглядом от ног до лица. В нем что-то поменялось, только я пока не могу понять, что именно. Откуда после отчуждения появилась эта забота и мягкость? И глаза у него очень усталые.

— М-м-м, а если я все это хочу, где ты это достанешь в новогоднюю ночь? — игриво усмехаюсь я, оглядываю его квартиру и понимаю, что в ней нет ни одного новогоднего украшения. Праздника совсем не чувствуется. Хотя Виталий Андреевич явно где-то праздновал и недавно вернулся.

— Пф-ф, — усмехается Аронов, закатывая глаза словно я оскорбила его. — Максимум через полчаса тебе все доставят, — он вынимает из кармана телефон и кого-то набирает.

— Стой, я пошутила! Я правда ничего не хочу! — Аронов останавливается, оставляя телефон на барной стойке.

— Тогда шампанского? — достает из бара бутылку, показывая мне. Киваю и наблюдаю как он ловко открывает шампанское, практически без хлопка. Наполняет мой бокал и двигается в мою сторону. Протягивает напиток, и я вновь ловлю смесь будоражащих мужских запахов: виски, табак, парфюм и немного мускуса от его тела. Я пьянею от его близости, пугаясь до дрожи только от того, что смотрю на его грудь. С недавнего времени меня стали заводить его шрамы, я как фетишистка постоянно их ласкаю, кайфуя от ощущения неровности на коже. Шрамы определенно украшают мужчин. А Аронова они делают невероятно сексуальным. Боже, как глубоко я увязла в этом мужчине.

Принимаю бокал и отпиваю глоток холодного, довольно вкусного шампанского. Виталий садится в кресло напротив, берет бутылку и пьет прямо из горла, открывает пачку, достает зубами сигарету, чиркает массивной металлической зажигалкой и впускает в себя отравляющий дым, а потом прикрывает глаза, откидывается на спинку кресла и медленно выпускает дым в потолок. Еще одна глубокая затяжка, и я слежу за его губами, которые втягивают дым. Это зрелище будоражит, заставляя меня ёрзать в кресле. Мы какое-то время молчим, он курит, в расслабленной позе смотря в потолок, широко расставив ноги, а я пью шампанское и смотрю на него. И нам довольно комфортно молчать вдвоем. Мне становится спокойнее, хотя я не понимаю, чем вызвана амнистия. Месяц он использовал меня в качестве вещи, только трахая, а сегодня все изменилось.

— Расскажи что-нибудь, поговори со мной, — вдруг просит он, продолжая смотреть в потолок.

— Что именно? — не понимаю я.

— Все, что угодно. Что тебя волнует? Или о сыне, или о том, как вы провели этот праздник, не принципиально. Просто хочу тебя послушать, — Виталий поднимает голову, садится ровно, тушит окурок в пепельнице и вновь прикладывается к бутылке. Аронов открыт, как никогда, я бы даже сказала — уязвим. Пьет из горлышка, курит, что ему не свойственно, и глаза стеклянные, но красивые, блестящие, почти зеркальные. И тут до меня доходит — он пьян! Не могу отметить степень его опьянения. Говорит он ровно, двигается уверенно, но… Виталий потерял холодность, контроль, раскрылся, а это значит, что выпил он достаточно много.

— Что с тобой? Какие-то проблемы? — искренне интересуюсь я.

— Я не спал почти трое суток, и смертельно устал. Мне кажется, я морально гниющий труп! Хватит задавать вопросы! — немного резко отзывается он. — Просто поговори со мной, мне хочется расслабиться.

Он не хочет секса для расслабления, он хочет поговорить, и это очень странно, но безумно приятно. Я ему нужна! Нужна в минуту, когда Аронову плохо! Но я рано радуюсь. Мое глупое сердце вновь все неправильно понимает, но пока оно об этом не знает, а я, находясь в какой-то эйфории, рассказываю Виталию о том, как мы праздновали Новый год!

ГЛАВА 24

Елена

— Я перевел на твою карту энную сумму, купи себе, что хочешь, в качестве подарка на праздник, — перебивает Виталий, вновь прикладываясь к бутылке. Интересно, сколько он выпил?

— Спасибо, но не нужно. Мне всего достаточно, — о каких подарках может идти речь, если он и так мне дал столько всего, что и всей жизни будет мало для того, чтобы рассчитаться.

— Бл*дь! Лена, не зли меня! Я бы сам купил подарок. Но тебе не понравились те серьги, которые я выбрал, и поэтому это выглядит вот так! — просто «обожаю» его агрессивную повелительную заботу.

— Мне очень понравились сережки. Но это слишком дорогой подарок, — пытаюсь объяснить я, но Виталий перебивает.

— Да помню я про «подарки любимым женщинам». Бред! — выдыхает он. А мне обидно, что любовь и искренность — это в его понимании бред. Очень больно… Не знаю, почему… Разум понимает, что между нами никогда ничего не будет, кроме секса, а душе и сердцу наплевать. Они разрываются и рвутся к этому холодному циничному мужику. — Чтобы через несколько дней предоставила мне то, что я тебе подарил! — заявляет Аронов, делает еще глоток из бутылки и встает из кресла. Сердце замирает, когда он подходит ко мне, хватает за руку и ведёт наверх в спальню.