Читать книгу "Жила Лиса в избушке - Елена Посвятовская"

Пару раз в начале переписки отправлял ей книги в pdf, она горячо благодарила и даже прочитала в одной из них три страницы, удивляясь, что все понимает и ей даже нравится.

Он писал, что, кажется, влюбился, — она пожимала плечами: “То ли еще будет”. На “ты” перейти не захотел, когда она предложила: за месяц уже можно было. Начал огород городить: хрупкое “ты” не выдержит груза моего обожания. Несколько раз это сообщение перечитала. С придурью он, конечно, но красиво.

От Тони не укрылось, что первое очарование вдруг оставило его.

— Давайте еще кофе? — он поднимает глаза от меню.

Она знала этот чуть-чуть растерянный скользящий взгляд: старовата. Он словно любуется издалека, а сам морщины посчитал. Ну приврала она в своей анкете насчет возраста, а кто там не врет. И “еще кофе” означает, что передумал он насчет ужина, вернее, не понимает, как дальше. На малолеток за ее спиной уже два раза взглянул.

Она задвигалась, вдруг рассмеялась:

— Сейчас, пока к тебе шла, мальчик с девочкой навстречу, представляешь...

Рассказывала, как он идет и сверху этой своей девочке талдычит... Тоня открыла заметки в телефоне:

— Щас, погоди, — коснулась его руки мимолетно. — Так вот талдычит: “Воздушные жиклёры вместе с топливными регулируют оптимальную работу карбюратора...”, а девчонка висит на нем, голову задрала и так влюбленно ему: “Прикоооольно”.

Тоня рассказывает историю раз восьмой. Ее оживление выверено, а руки красиво летают.

— Как ты это запомнила? — изумляется он.

— Я специально для тебя! Бежала и как попугай твердила, здесь уже записала, и то не все, — хохочет она. — Жиклёр же, правильно, жиклёр?

Двое смеются в маленьком кафе — это так объединяет.

— Тонечка, пойдемте ужинать! Что мы здесь делаем?

* * *

Историю эту она слышала от Светки Подлесной три года назад на встрече выпускников. Главное, до того, как Светка с ней вылезла, Прохоров ухаживал за Тоней. Уже мурчал ей на ушко: “К тебе или ко мне?” А тут Подлесная со своей историей, она, правда, потом еще много чего рассказывала, но Тоня помнит, что именно на этой первой глаза Прохорова засияли в сторону болтливой Светки. Нет, Тоня тоже со всеми смеялась, но вот чтобы так резко переметнуться — она вообще не поняла. Через полгода они поженились, Прохоров с Подлесной. Слов мальчишки она, конечно, тогда не запомнила. Между прочим, Тоня сообразила, что их можно заменить любой чушью технической, научной, нашла в компьютере про жиклёр, не дура.

Эх, побольше бы таких историй, реально же спасают, но где их взять.

Он протянул руку к ее плащу, чтобы помочь одеться. Она встала и, повернувшись к нему спиной, почувствовала, как он там внутренне ахнул на ее размеры. Опять замолчали девицы на диванчике, ударило в лопатки недоброй тишиной. Еще и ростом он меньше, но поздно, милый, — ужинать.

* * *

— Все, я решила убрать свою анкету с сайта. Не могу больше, козел на козле, — мрачно высказалась маникюрша Людмила, подплевывая табачную крошку с губы.

Тоня молча улыбалась, кивала головой, соглашаясь. Они курили на крылечке салона, залитом последним низким солнцем, тихо вокруг, только звук ножниц за спиной, и яблоко сорвалось с ветки, стукнуло, покатилось в траве. Тоня счастливо прикрыла глаза: ну и пусть осень, ей теперь не страшно.

— Я с вас умираю, девушки, — администратор проносит мимо бисквит из булочной. — Утром мы анкеты убираем, потом весь день в телефонах шебуршимся между записью, что уж вам там пишут — не знаю, но к вечеру уже будете друг другу ногти красить, укладочку — и по новой. То я вас не знаю...

Девушки смеются, Людмила протягивает Тоне “орбит”: будешь? Тоня качает головой. Как же ей хочется рассказать о вчерашнем вечере. Но она с самого начала, как познакомилась со своим кардиологом, решила молчать, чтобы не сглазить. Она догадалась, что судьбе нужна жертва, нельзя все время просить и просить, и ничего взамен. Вот и платит молчанием целый месяц уже. За ее сдержанность отдадут ей его с потрохами, так загадала.

Вчера из ресторана поехали к нему. Как по нотам все: консьерж отвернулся, когда они вошли в подъезд, подсвеченный собор в окна, джаз еле-еле, по всей квартире запах арбуза и виски. Тоня элегантно поджала ноги на белом диване: она где-то читала, что, если вот так с ногами — это знак доверия мужчине, ну, и как призыв, что ли.

— Главное, у меня написано в анкете, что я умею и люблю вязать, — это они столкнулись с Людмилой у полок с химсоставами. — Каждый второй, каждый просит меня что-нибудь ему связать. Это что за идиотизм?

Руки в боки у Людмилы; Тоня пожимает плечами.

Нервные клетки дохли сотнями, виски пили как воду, дрожали и кривлялись светильники по стенам. Он был повсюду на ней, занял каждый ее зефирный сантиметр — загорелый, мускулистый, ни жиринки, ну и что, что ростом меньше. И она, чуть ли не первый раз за последнее время, не стеснялась своих белых полных бедер. Наоборот, ей казалось, что это так по-женски, так волнующе, не то что буратиньи ножки-палочки, косточки высушенные. Каким же другим, удивительным становится секс, когда включается сердце, а оно точно включилось еще в ресторане или даже раньше, в письмах. Нет, не секс — ей вдруг понадобилось здесь другое слово, не такое плоское, всегдашнее, надо подумать какое. Потом лежали оба с закрытыми глазами, умирали от счастья. Ей хотелось разлиться по нему всем своим бело-розовым цветом, вжаться; затекла щекой во впадинку у ключицы.

— Льнешь? — улыбнулся он.

— Льну, — подтвердила.

Даже диалоги непривычны, отрывисты, словно в умном “другом” кино, где все неспроста.

Вот как расскажешь об этом Людмиле, если ее первый вопрос всегда — “А кто он по гороскопу?” — и лоб хмурит сосредоточенно? Хотя это важно, конечно, вздыхает Тоня.

— Как ты так шторину прожег? — потому что взглядом уткнулась.

— Не говори, — ответил он, не открывая глаз. — Что теперь хозяйке скажу, не знаю. Пепельница на подоконнике стояла, сигарета там, чек кинул, и все... сквозняк же, дверь балконная открыта все лето.

Тоня, приподнявшись на локте, рассматривала дыру. Рассуждала, что у него в японских шторах легко одно полотнище заменить, они же все из разных тканей, тут делать нечего, а потом, в стоимость аренды всегда заложены поломки всякие.

— Думаешь? — он открыл один глаз.

На самом же деле она уже всё решила со шториной этой: снимет ее незаметно, остальные пять штор-ширмочек расправит по оконному пространству, он даже не заметит. Дома у нее кусок ткани, по цвету идеально, даже улыбалась уже, представляя его изумление: когда успела?

Он точно переживает из-за дыры: подошел к окну, приподнял штору двумя пальцами.

— Совсем страшно, да? — Сморщил нос, разглядывая. — Слушай, мне вставать в шесть. Вызову тебе такси, ладно?