Читать книгу "Сад изящных слов - Макото Синкай"

— А у вас? Что-то случилось? — спросила Айдзава.

То ли ей стало жутковато оттого, что я всё молчал, то ли неловко. У меня-то? Разве у меня что-то случилось?

— Я...

Что же привело меня сюда? Дайте подумать.

— Когда-то давно...

Когда-то давно я нанёс травму своему ученику.

Я только-только стал учителем. Впервые получил назначение в старшую школу, и сразу же по выходе на работу директор приказал мне:

— Ито-сэнсэй, возьмите на себя неблагодарную роль.

В общем, мне полагалось ругать учеников и держать их в постоянном напряжении. А смягчали бы обстановку классные руководители. В то время я наивно надеялся, что смогу выстроить со своими подопечными дружеские отношения, поэтому слова директора меня сильно разочаровали, я даже пытался возражать. Ведь я три года терпел непригодную для меня работу продавца и наконец-то стал тем, кем мечтал, — учителем. У меня были свои идеалы.

Но эти идеалы незамедлительно рухнули, стоило мне только принять руководство секцией гандбола. Во время товарищеского матча с другой школой один из моих игроков врезался в ворота и получил сотрясение мозга. Жизни парня ничто не угрожало, но из-за последующих осложнений он стал хуже видеть левым глазом. Это была катастрофа. Я совершенно не представлял, как мне загладить свою вину. Несчастный случай произошёл во время игры, меня не могли привлечь к ответственности, и никто — ни сам пострадавший, ни его родители — меня ни в чём не упрекал. И всё же я тяжело переживал, что не заставил ребят собраться. Травмы и несчастные случаи — результат расхлябанности. А главная обязанность учителя физкультуры — не допускать травм учеников.

И пока я занимаю эту должность, им не видать покоя. Я буду орать на них по каждому, даже самому идиотскому, поводу. Я стану тем учителем, который не даёт спуску ученикам и которого они боятся. Так я решил в свой первый год преподавания.

— Что «когда-то давно»?

— Да так, ничего. И не кури больше. Сигареты увеличивают риск рака лёгких, портят кожу и опустошают кошелёк.

— Кто бы говорил! Сами тут дымите как паровоз! — с неподдельным возмущением ответила Айдзава, разгоняя рукой выпущенный мной дым.

Это было так по-детски и смешно, что я рассмеялся.

— Тоже мне, учитель!

— Ха-ха-ха! Извини. Я так ничего и не заказал. Пойду куплю кофе. Тебе что-нибудь взять? Я угощаю.

Она посмотрела на меня с подозрением. Я не придал этому значения, но, вставая с места, подумал: «Раз Юкари ушла навсегда, я должен что-нибудь изменить». И пока у меня ещё есть возможность что-то сделать для той, кого я никогда больше не увижу, эти изменения наверняка как-то затронут Сёко Айдзаву.

— Вы это серьёзно? Тогда... Фраппучино[61] с шоколадной крошкой! — прокричала она мне вслед.

Я махнул рукой в ответ и направился к кассе.

Всё печалюсь о том, вряд ли рыцарь отважный Будет так же любить безнадёжно, как я, Об ответе и думать не смея, И всё же, печалясь, я — рыцарь негодный: Люблю всё сильней и сильней[62].

«Манъёсю» («Собрание мириад листьев»).

Книга 2, песня 117

Песня принца Тонэри, сложенная для некоей девицы из рода Тонэри. Автор в растерянности, ведь ему, человеку, наделённому немалой властью, не подчиняется его собственное любящее сердце.

Глава 7

Об обожаемом человеке; о подводке бровей дождливым утром; о моменте, когда я приняла наказание.

Сёко Айдзава

«Может, я столкнусь тут с кем-нибудь? Может, меня кто-нибудь отсюда заберёт?» — безнадёжно размечталась я, сидя без дела в кафе, и нате вам — столкнулась с Ито-сэнсэем. Подсел ко мне какой-то здоровенный мужик и тут же выдернул у меня изо рта сигарету. Я на миг в панику: «Ай, ой, что, кто это?!» Но потом сказала себе: спокойно, надо разобраться, — присмотрелась к этому дядьке в вязаной шапке, и оказалось, это Ито-сэнсэй. Когда я училась в десятом, он был нашим классным руководителем, а не узнала я его потому, что в школе этот физрук-фанатик вечно ходит в спортивном костюме. Сейчас, в дутом пуховике с поднятым и наглухо застёгнутым воротником, он ещё больше походил на бандита из подворотни.

Ученики его порядком побаивались и старались лишний раз ему не попадаться, но сегодня он почему-то не стал наезжать из-за сигареты (потребовал, конечно, бросить курить, но как-то вяло и без нажима), да к тому же угостил меня карамельным фраппучино (вообще-то я просила с шоколадной крошкой, но он ослышался). Притащил гигантский стакан размера «венти» — даже больше, чем «гранде»[63], типа: «На вот, взял побольше, я добрый».

— Большое спасибо.

Он уставился на меня и смотрел, как я тяну напиток через соломинку. А я вся как на иголках. Жуть, да и только. Что ему надо?

— Ну как, Сёко Айдзава, вкусно?

— Ничего так... — тихо ответила я, прикидывая, почему он назвал меня полным именем.

— Что-что?

— Вкусно, конечно вкусно!

— Ага! После зимних каникул приходи на профориентацию.

— Что?

— Кофе пила? Не за так же.

— Что за подстава! Так нечестно!

— Будет тебе наука. Нет ничего дороже бесплатного.

— Да ну вас! Вы сами меня угостили!

Не обращая внимания на мои жалобы, он назначил дату и время для консультации, прихватил свой латте и исчез за дверью. Я разозлилась. Просто жутко разозлилась. Но...

Но в то же время почувствовала слабую, неловкую радость, как будто меня, пусть и грубо, потрепали по голове. Я училась в двенадцатом классе, шёл декабрь, а я до сих пор не решила, что буду делать после школы. В последний год, несмотря на увещевания, я всегда сдавала анкету о том, каким вижу своё будущее, пустой, но для учителей всё равно оставалась неприкасаемой: «Окончи школу, а большего не требуем». Правда, я не очень хорошо понимала, почему ко мне так относятся.

Я допила свой мегафраппучино. Город уже начинал светиться ярче, чем небо. Я не могла сидеть в кафе вечно и потому нацепила медицинскую маску, воткнула в уши наушники, повязала на шею шарф, натянула чёрную вязаную шапку и медленно вышла на улицу. Я бы, честно говоря, и солнечные очки надела, но это выглядело бы слишком подозрительно, так что я просто уставилась под ноги и потихоньку зашагала по дороге вниз под гору. Зачем я только стараюсь — подвожу брови, удлиняю ресницы, румяню щёки и крашу губы, — если, выходя в город, я всю эту красоту прячу? Я не знала, куда мне идти, просто брела наугад, а вокруг загорались яркие огни. Я словно блуждала в бесконечном кошмарном сне и искала выход, который, я уверена, где-то обязательно существует.