Читать книгу "Чтобы царствовал один в мире Черный Властелин - Татьяна Рябинина"

— Мне пора, — Ира прервала на середине фразы его страшно смешной и ужасно неприличный анекдот.

— А может, искупаемся? Ты, наверно, ночью никогда не купалась?

— У меня нет купальника, — поколебавшись секунду, ответила она.

— А мы пойдем туда, где никого нет.

Это тоже был «стандарт» — как в футболе. Купаться ночью вдвоем — и чтобы потом без секса? Да невозможно! Вот только и в футболе со «стандартов» не всегда забивают.

Слава привел ее на крохотный пятачок дикого пляжа, затесавшийся между двумя санаторными, темный и безлюдный. Ира быстро разделась и вошла в воду. Слава не торопился, предвкушая, как доплывет до нее, прижмет к себе… Не успел он даже рубашку снять, как Ира выбралась на берег и быстро начала одеваться.

— Ты чего? — удивился он.

— Медузы. Мерзкие, скользкие. Можешь меня не провожать, сама дойду.

— Еще чего! — возмутился Слава, у которого оставался последний шанс: очень удобная полянка под дубом. — Мечтаешь, чтобы изнасиловали? Тут в частных домах вполне подходящий контингент живет.

Они молча поднялись по лестнице и вошли в лес — узкую полосу между морем и жилыми кварталами. У дуба, который чего только под собой не повидал, Слава остановился. Одно движение — и Ира оказалась между ним и корявым стволом. Она не сопротивлялась. Просто была живым олицетворением фразы: «Легче отдаться зануде, чем объяснить, почему этого не хочешь».

Он старался изо всех сил. Для него всегда было важно, чтобы партнерша испытала оргазм. Вовсе не потому, что думал о ней. Просто ее удовольствие было подтверждением того, что хорош он. Не просто хорош — прекрасен. Бог секса.

— Господи, ну долго ты еще? — спросила Ира таким тоном, словно сидела в кресле стоматолога. — Давай уже побыстрее.

Он с ужасом почувствовал, как все его рабочее великолепие превратилось в бесполезный шнурок. Оттолкнув его, Ира встала, поправила одежду и пошла по дорожке. Слава плелся сзади, умирая от стыда и бессильной злобы. У подъезда он взял ее за руку и спросил, глядя в глаза самым неотразимым из всех своих отработанных взглядов:

— Завтра увидимся?

В этот момент он ненавидел ее так, что готов был задушить прямо здесь, а потом долго пинать ногами. Но сделать это все равно бы не решился, поэтому месть предполагалась другая. Из-под себя выпрыгнуть, но добиться того, чтобы эта фригидная сука ерзала под ним, визжала от восторга и царапала ему спину. Чтобы потом рыдала в аэропорту или на вокзале, умоляя его приехать к ней в Москву. А он бы дал ей свой номер телефона, случайно ошибившись в одной цифре, и забыл о ней навсегда.

— Ты идиот?

Ира вырвала руку так, словно это он был медузой — мерзкой и скользкой. Развернулась и вошла в лифт. Двери издевательски клацнули, словно усмехнулись.

Это была даже не пощечина. Он почувствовал себя так, словно его кастрировали на центральной площади в присутствии всего населения Большого Сочи и всех отдыхающих.

В пляжном кафе добирали последнее знакомые из подпольной качалки.

— Все будет в лучшем виде, Славян, — сказал Вовчик, хлопнув его по плечу. — Таких сук надо учить, чтобы не борзели. Завтра с утреца и займемся.

Утром Ира вышла из дома без подруги. Очень кстати, свидетели были совсем ни к чему. Она даже дернуться не успела, когда несколько парней затащили ее за гаражи. Попыталась кричать — получила по физиономии.

— Ты, девочка, нашего друга обидела, — ласково объяснил Вовчик. — Нехорошо так себя вести. Неправильно.

Она стояла перед Славой на коленях, растрепанная, в порванном на груди платье. Слезы мешались с кровью из разбитой губы. Выражение надменной, презрительной скуки сменилось ужасом.

Возбуждение было таким сильным, как, пожалуй, еще никогда в жизни. Рука потянулась к молнии джинсов.

— Хотела побыстрее? — усмехнулся он. — Все будет очень быстро, не волнуйся.

— Давай, покажи ей, — подначивал Вовчик, и остальные поддерживали его.

Но в последний момент Слава остановился. Под ложечкой шевельнулся противный мятный холодок.

Что дальше?

Она видела их лица. Может, конечно, побоится идти в милицию — еще бы, такое позорище. Но что, если нет? Он же ничего о ней не знает. Может, у нее такие связи, что мама не горюй. А что на зоне делают с насильниками, ни для кого не секрет. Убить, утопить в море? Так ее подруга наверняка его запомнила. А он и так уже у милиции и прочих органов на карандаше.

Слава повернулся и пошел прочь.

— Эй, Славян, ты куда? — крикнул Вовчик. — Что с ней делать-то?

— Да что хотите, то и делайте, — махнул рукой он, даже не обернувшись.

Чем все закончилось, Слава так и не узнал. Никто из парней не сказал, а сам не спрашивал. Какое-то время он часто вспоминал о произошедшем. О том возбуждении и диком желании, которое испытал, видя унижение и страх девушки. Нет, будь ситуация иной, он бы не остановился. И все же рассудок брал верх: Слава понимал, что выпускать это чудовище опасно. Новых неприятностей с законом он не хотел. А поэтому просто запретил себе вспоминать. Нафиг-нафиг, лучше по доброму согласию. Ему хватало, когда женщины рыдали, уезжая, и надеялись на новую встречу. Это были его звездочки на фюзеляже.

— Извини, — сказала Аня, когда ближе к вечеру Слава все-таки выбрался из палатки, стараясь не делать резких движений. — Правда, не рассчитала. Не хотела так сильно. Мир?

Она протянула ему согнутый мизинец — как в детском саду.

— Ладно, — буркнул Слава. — И ты меня извини.

Он зацепил ее мизинец своим, и желание снова шевельнулось, продираясь сквозь тошноту и головокружение, — злое, яростное, темное.

— Как ты думаешь, завтра утром в состоянии будешь идти? — спросила Аня.

— Куда?

— Как куда? К границе, конечно. Я подумала… это было бы полным безумием — вернуться в столицу. Вася прав, это не кино, а мы не супергерои.

— Не знаю, — поморщился Слава. — Как завтра будет, не знаю. Наверно, смогу, но точно не уверен.

Он весь день потихоньку наблюдал за Аней, насколько позволял открытый полог палатки, и понял: она все-таки собирается в Эгран. Причем одна. Потихоньку утащила в кусты нож, а вернулась с пустыми руками. Когда Вася и водяной куда-то отошли, открыла сарайчик и отнесла что-то в те же кусты. Сидела и чертила что-то палкой на песке, а когда дракон подошел к ней, моментально затерла ногой. И защебетала что-то такое веселое. За обедом ловко спрятала в широкий рукав рубашки булочку. Да много чего еще.

Кому угодно будешь голову дурить, милая. Дракон, похоже, в тебя втюрился, всему поверит. Водяной — тому вообще пофигу, куда и зачем ты пойдешь. Ну а меня ты просто в расчет не берешь. А зря, зря…

— Значит, завтра? — спросил водяной. — Так, может, с вечера собраться, чтобы время не терять?