Читать книгу "Оттенки зла - Эндрю Уилсон"

– Вам нравится Филпотс? – спросила я, проглотив кусок хлеба.

Гренвилл поднял голову от тарелки:

– Иден-то? Да, конечно, он очень хороший писатель. У него есть также задатки хорошего актера, но ему мешает проблема с ногами. Плохо управляет ими. Я раньше встречался с ним в Лондоне, пока он не переселился в деревню.

– Мне трудно это представить, – проговорила я, чувствуя себя несколько неловко. – Он был нашим соседом в Торки.

– Ты слышишь, Вайолет? Надо же, какое совпадение. Да, он замечательный писатель и необыкновенно плодовитый. Удивляюсь, как он успевает столько сочинять.

– И к тому же он очень великодушный человек, – прибавила я с теплым чувством. – Когда мне было лет восемнадцать, я советовалась с ним по поводу писательской профессии. Он поощрял мои начинания и даже прочитал мой первый опус, хотя вряд ли получил от него удовольствие.

– Это был детективный роман? – спросила Вайолет, чье мрачное настроение немного рассеялось под влиянием вина.

– Нет, это был роман о женщине, которой надо было сделать выбор между двумя поклонниками; действие разворачивалось в Каире.

– Звучит интригующе, – заметил Гренвилл. – А роман как-нибудь назывался?

– «Снег в пустыне». Даже не знаю, почему я так назвала его. И хотя Филпотс одобрил книгу и даже отправил ее своему агенту, роман, разумеется, не опубликовали. В нем было слишком много недостатков, а главная проблема заключалась в том, что мне взбрело в голову сделать героиню немой, и за отсутствием диалогов чтение книги превращалось в тяжкое испытание.

Все рассмеялись, и обстановка за столом несколько разрядилась. В эти минуты, получая удовольствие от роли увеселителя публики, я даже забыла, с какой целью здесь оказалась. Но затем, когда Гренвилл с дочерью стали расспрашивать меня о начале писательского пути и о моей следующей книге, я уже думала, как мне выполнить то, ради чего пришла.

– Примечательно, что Филпотс поддержал вас в начале творческой карьеры, – заметил Гренвилл. – У него ведь была, как говорят, очень талантливая дочь. Как ее звали?

– Аделаида, – ответила я.

Взгляд Гренвилла при упоминании этого имени чуть затуманился.

– В детстве мы с ней ходили на уроки танцев, – продолжила я. – Она написала с отцом пьесу «Желтые пески», пользовавшуюся большим успехом. А теперь она вполне самостоятельный драматург, недавно опубликовала еще одну пьесу, действие которой разворачивается в Древнем Египте.

– Да, она необыкновенная женщина, – сказал Гренвилл. – И это замечательно, что отец с дочерью так близки друг другу. Совсем как мы с Вайолет.

Его дочь никак не откликнулась на это и, поднявшись, стала убирать пустые тарелки со стола.

– Вайолет – очень симпатичная девушка, правда ведь? – спросил меня Гренвилл, когда она вышла с подносом на кухню.

Вайолет вернулась с подносом, на котором был картофель, блюдо с рыбой, большая миска с салатом и несколько маленьких с красным и зеленым соусом.

– Ты не обслужишь нас, дорогая? – обратился Гренвилл к дочери.

Я все же побаивалась, что пища может быть отравлена, и спросила, не могу ли я взять себе еду сама.

– Боюсь есть слишком много, – объяснила я. – Здесь, на острове, желудок у меня что-то раскапризничался.

– Конечно, конечно, – сказал Гренвилл. – Туристы постоянно сталкиваются с этой проблемой. Но у меня есть очень эффективное средство против этой хвори – если хотите, я потом покажу его вам.

Я кивнула, хотя и не собиралась принимать в этом доме какие-либо «средства». За обедом Вайолет в основном молчала, а ее отец расспрашивал меня о жизни в Англии, о детстве, о родителях и о моем интересе к сверхъестественному. Я преувеличивала мое увлечение оккультизмом, а Гренвилл продолжал настаивать, что я обладаю необычными способностями. Я, в свою очередь, поинтересовалась его пристрастиями и убеждениями. Он сказал, что в детстве очень любил легенды о короле Артуре – в чем я была с ним солидарна – и уже тогда чувствовал, что ему доступны разные пласты реальности. Он скрывал эту свою особенность от родителей, ригористичных пуритан, но в Оксфорде посещал ритуалы, посвященные богине Исиде, и увлекся идеями «Золотой зари»[22]. Когда его мать, а затем и отец умерли, добавил Гренвилл, ему досталось богатое наследство, нажитое семейной торговлей лесоматериалами, так что у него не было необходимости приобретать какую-либо профессию. Он был волен заниматься тем, что подсказывали ему интеллект и природное любопытство; они же увлекли его в Париж, где он вращался в богемных кругах и экспериментировал с веществами, которые, как он считал, освобождают душу от оков повседневного бытия. Он сблизился с французом испанского происхождения Жераром Анкоссом, известным под псевдонимом Папюс[23].

– Так я стал своего рода учеником колдуна, – сказал Гренвилл, макая маленькую картофелину в острый красный соус, называвшийся, по его словам, «мохо». – Папюс действительно многому меня научил; я помогал ему с изданием книг и публикацией статей в журнале «л’Инисиасьон». Мы даже ездили вместе в Россию вызывать дух Александра Третьего. Он предсказал близкий конец Российской империи и оказался прав: царя Николая действительно свергли с престола.

Он сделал паузу, хлебнул вина и вытер губы, испачканные красным соусом.

– Мы с ним были очень близки, пока однажды не разошлись в интерпретации одного отрывка в некоем малоизвестном древнееврейском тексте. Были, конечно, и другие причины разрыва. Папюс считал, что мои магические способности начинают превосходить его собственные, и изгнал меня из своего ордена. Я же был сыт по горло и им самим, и его окружением, мне хотелось повидать мир, и я присоединился к группе, решившей подняться на вулкан Орисаба в Мексике. И именно там, когда я стоял на вершине мира, передо мной предстала вся моя будущая жизнь в виде отдельных картин. Я увидел даже лицо дорогой Жаклин, на которой впоследствии женился; увидел рождение дочери и смерть Жаклин при родах. А последним виде́нием был вулкан, который, как я узнал, назывался Тейде. Затем туман рассеялся, и я увидел вокруг унылую голую землю, но на каменистой почве безжизненного кратера рос маленький цветок, прекрасная фиалка. И спустя несколько лет, когда Жаклин умерла во время родов, мне стало ясно, что ребенку надо дать имя Вайолет, ибо это название цветка, который распускается на Тейде даже в самых неблагоприятных условиях[24].

Гренвилл был доволен произнесенной им речью и ожидал одобрения со стороны Вайолет, но та сидела, не поднимая глаз от тарелки. Я была убеждена: ей известно что-то, серьезно компрометирующее отца, однако поделиться этим со мной она не считает возможным. Надо было завоевать ее доверие, но как?