Читать книгу "Город мертвецов - Альбина Нури"

– Не смейся. Это их земля. Они ненавидят нас, потому что мы пришли на их землю и живем тут, вот и хотят прогнать. Но, видно, не могут всех разом истребить. Этих, – она дернула подбородком в сторону двери, – они подослали. А я знаю, что это твари в людском обличье, и…

– Значит, так. – Витя легонько хлопнул ладонью по столу. – Хватит чушь пороть. Ева и Сева – наши дети. Я люблю своих детей и буду их растить. С тобой или без тебя. Зоя, ты моя жена. Надо – доктора тебе найду, помогать буду, по ночам к ним сам вставать. Но если за ум не возьмешься, пеняй на себя.

Зоя знала, что нрав у мужа крутой. Добрый-то он добрый, но, если что не по его, только держись.

– Поняла меня?

– Угу.

Он, видя ее смирение, видимо, устыдился своих жестких слов. Пересел ближе к жене, обнял за плечи:

– Я все понимаю. Ты устала, намучилась. Шутка ли, такое пережить. Ты привыкнешь к ним. Полюбишь. Все у нас будет хорошо, Зайка. Веришь?

Зоя сказала, что верит. И даже почти верила в ту минуту.

Только на самом деле ничего хорошего их не ждало.

Глава 21

ИННА. 1997 ГОД. АПРЕЛЬ

За дверью послышались голоса. В приемную вошла Тося – Тамара Олеговна Сяпкина. Так математичку и завуча по воспитательной работе прозвали изобретательные ученики, соединив первые буквы имени, отчества и фамилии. Это звучало так коротко, емко, так подходило кругленькой, маленькой, милой и беспомощной на вид Тамаре Олеговне, что Инна, обращаясь к ней, каждый раз боялась назвать коллегу Тосей.

Та бы точно не стерпела и затаила зло: несмотря на внешнюю доброжелательность и мягкость, характер Тося имела жесткий, даже суровый, обид не забывала.

Инна побаивалась Тосю, но уважала за честность и профессионализм, старалась сохранять с ней хорошие отношения.

– Инна Валерьевна не занята? – спросила Тося.

Надежда, что она на минутку забежала к секретарше за какой-то ерундой, рухнула.

Голос у Тоси был тоненький, пришепетывающий, почти детский. Но это не мешало ей управлять учениками: дисциплина на уроках была железная, дети пикнуть не смели. Материалом, надо отдать должное, Тося владела превосходно, доступно объясняла самые сложные темы.

– Одна, у себя, – ответила секретарша. – Позвоню.

Спустя полминуты Тося показалась в дверях кабинета:

– Инна Валерьевна, у нас проблема.

– Опять? – уныло спросила директриса.

– И не говорите, дорогая моя. – Тося без приглашения выдвинула стул из-за длинного стола для совещания и села, положив перед собой ключи от кабинета и очечник, с которым никогда не расставалась.

В Старых Полянах было две школы, но вторую закрыли три года назад из-за недобора учеников. Когда-то ожидалось, что детей станет больше после заселения нового микрорайона, но строить его не начали, и теперь уж точно не начнут. Предприятие со дня на день могло встать.

Для двух школ детей не хватало. А для одной было многовато. Классы были переполнены под завязку, в небольшом здании, рассчитанном на гораздо меньшее количество учащихся, то и дело вспыхивали конфликты, драки и скандалы, которые Тося именовала «инцидентами».

– Опять инцидент. – Завуч вздохнула: – Панкратова.

При упоминании этой фамилии у Инны сжалось сердце.

«Сучка», – непедагогично подумала она.

Эту семью знала вся школа. Мать воспитывала детей одна, отец умер два года назад. Ева и Сева выделялись из толпы первоклашек: очень симпатичные, темноволосые, зеленоглазые, дети были тихими и спокойными. Они ни с кем не общались – только между собой, и, похоже, общество остальных детей было им не нужно и не интересно. С другими людьми они почти не говорили, разве что отвечали на уроках, когда учительница спрашивала, и такая молчаливость тоже, конечно, бросалась в глаза.

Однако все эти странности не мешали детям отлично учиться: через месяц Панкратовы должны были окончить первый класс без единой четверки.

– У них вчера день рождения был, и мамаша им преподнесла «подарочки». – Тося открыла пустой очечник, заглянула туда и снова закрыла. Очки покоились на ее носу-пуговке. – У Севы синяк во всю щеку. У Евы шишка на голове. И руки у обоих тоже в синяках.

– Ужас какой! – содрогнулась Инна. – Как так можно с собственными детьми!

Она вскочила из-за стола и прошлась по кабинету. К Еве и Севе Инна питала слабость, да и невозможно было не симпатизировать несчастным малышам, которых терроризировала собственная мать.

Инна часто заглядывала в их класс, благо что отделение начальной школы располагалось неподалеку от ее кабинета. Она общалась с Панкратовыми, и дети отличали директрису среди всех: улыбались и разговаривали охотнее, чем с другими.

– Да и детки-то – золото! – подхватила Тося. – Мне кажется, Панкратова умом тронулась после мужниной смерти. Уж сколько прошло, а она все в себя не придет и на детях срывается.

Инна покачала головой: что делать с этими Панкратовыми?

– Прав ее лишить, так дети в детдом пойдут, там тоже не сахар, – проговорила она.

– А по-моему, только так, – категорично заявила Тося. – Пусть милиция разбирается, ПДН! А то она убьет их когда-нибудь, а кто виноват, скажут? Школа виновата! Мы с вами, дорогая Инна Валерьевна. Нет, тянуть нельзя.

Инна понимала, что она права. Но последнее предупреждение сделать нужно.

– Тамара Олеговна, я поговорю с их матерью, а потом мы примем решение.

– Разве я с ней не разговаривала? – возмутилась завуч. – Я вплотную работаю с родителями. Но тут все без толку.

– И все же я попробую сама. Еще раз.

Инна думала, что Панкратова не придет, но она явилась точно к пяти, как и просила секретарша, передавая нерадивой матери просьбу директора. Вошла в кабинет и выжидательно замерла возле двери, сжимая в руках простенькую черную сумку.

У Зои Панкратовой были такие же черные волосы, как у детей, но этим сходство исчерпывалось. Глаза у нее были карие, а лицо простоватое, хотя и миловидное. В молодости такие женщины пикантны, но если перестают следить за собой, то шарм бесследно исчезает. Причесана Панкратова была кое-как, возле рта залегли глубокие складки, кожа приобрела нездоровый землистый оттенок. Весь ее неухоженный, потрепанный вид вызывал брезгливую жалость. Хотя стоит ли жалеть женщину, избивающую собственных детей?

И все же не могла Инна отнестись к ней равнодушно, не хотела доводить дело до лишения материнских прав. Зоя потеряла мужа, а вместе с ним, видимо, опору в жизни. Подтолкнешь ее – она упадет и больше не поднимется. А если постараться помочь, то все, возможно, наладится.

Инна встала и пошла навстречу Панкратовой. Предложила присесть не к столу, а в кресло, сама устроилась в соседнем. Зоя смотрела настороженно, ожидая упреков и нотаций, на которые, верно, не скупилась Тося.