Читать книгу "Тропа обреченных - Юрий Семенов"

— Какой участок избрали?

— Вы же его сейчас сами подсказали: на юго-западе, где заактивничали банды. Возьмем дугу между Гороховом и Берестечко.

— Львовское управление будет принимать участие?

— Обязательно. Они подстрахуют наш заслон.

— Когда начнем операцию? — поинтересовался Весник.

— Завтра. Не может быть, чтобы у нас все лопнуло с Угаром… — прорвалась тревога Василия Васильевича. — Подъеду-ка нынче в Торчин к Тарасову, поговорю там в больнице с бывшим охранником Угара Скворцом, надо расспросить Степана кое о чем. У вас все, Иван Николаевич?

— Не совсем. К двенадцати часам вас приглашает Илья Иванович, секретарь обкома.

— Что же вы сразу-то не сказали?! — встрепенулся Киричук. — Нельзя так шиворот-навыворот.

— Прежде всего в курс новостей счел желательным ввести, — рассудительно ответил Весник. — А вызывает он скорее всего потому, что «ястребков» ночью бандиты поубивали. О них он все допытывался. Нервничает…

Секретарь обкома партии Профатилов встретил Киричука огорченный.

— Что же это такое творится, товарищ подполковник Киричук! — впервые услышал дрогнувший голос Профатилова смутившийся Василий Васильевич. — В первый же день нашей встречи я советовал вам учесть урок прошлого, особо напомнил о том, что за «ястребками» осенью специально охотились бандиты. Говорил и просил нацелить на эту работу Рожкова. Сделали вы что-нибудь?

— Мы сразу провели совещание. Подметил я и об этом, Илья Иванович, — несколько удрученно подтвердил Киричук.

— «Подметил»… — проиронизировал Профатилов. — Вы сделали какую-то пометку тогда в блокноте и сказали очень понравившиеся мне слова: «Возьму на контроль». Я еще подумал, что дело у нас наладится. Контроль — залог исполнения. А вы, мне думается, и не заглядывали в свои записи.

Киричук виновато молчал. Он понимал: грош цена его оправданиям, когда люди гибнут.

— Сколько будет твориться бандитский произвол? Конкретно: Гнома и Кушака? — спросил секретарь обкома.

— По свежим данным, опергруппа Чурина и «ястребки» сели на хвост банде Гнома, конечного результата пока нет.

— Сели, значит, на хвост… — повторил Профатилов. — А мне бы хотелось слышать от вас о том, что вы за горло крепко взяли бандитов. Можно надеяться на это?

— Можно, Илья Иванович, все идет к тому. Мы наметили операцию — прочесывание на юге области, рядом с Львовщиной, там вроде скопище собирается, если судить по сообщениям с мест… Хочу заверить вас, Илья Иванович, главные результаты всех наших усилий подступают. Люди работают, не жалея себя. Мы оправдаем доверие партии.

Секретарь обкома в знак одобрения кивнул и закончил:

— Я не сказал, Василий Васильевич, что не верю вам. Надеюсь, впредь наши встречи будут содержательнее.

Ничему бы сегодня Василий Васильевич не поразился так, как если бы ему сказали о том, что перед встречей с Угаром, всего за три-четыре часа, он будет гулять и плясать на свадьбе. Но именно так и случилось. Готовясь к встрече, Киричук заехал в больницу к связному Скворцу, чтобы расспросить о коварном главаре, чуть было не лишившем своего подручного жизни. А тут новость: у Тарасова в отделе женится сотрудник, не пойти к которому на свадьбу начальник не мог, а этот увлек с собой не сумевшего отказать Киричука.

Василию Васильевичу доводилось бывать на русской, а живя в Средней Азии — на узбекской и казахской свадьбах, а вот на украинской, своей, так сказать, кровной, ни разу не пришлось. Тем более на западно-украинской. И, сказав сейчас об этом Тарасову, он услышал от него на ходу:

— Отличаются тутошние свадьбы от всех других, какие я знаю. Поздновато мы идем, самое интересное прошло днем. Жених с дюжиной дружков преодолевают множество преград, пока доберутся к невесте, к которой упорно не допускают двенадцать ее подружек. Все они в белом, с веночками на голове. И дружки выделяются в темных костюмах-тройках, у каждого тросточка с бантом. Мой лейтенант-жених еле собрал двенадцать дружков из соседних райотделов. Их всех одеть надо было, как полагается на свадьбе. Сложная проблема встала с черными костюмами-тройками. Где их взять? Однако и в грязь лицом жениху ударить нельзя, не безродный же он. Пришлось половину сотрудников обшивать. Обычай!.. Черт бы его побрал! Сказал своим холостякам, ни единой свадьбы чтобы не было, пока с бандитами не покончим.

— Чего же так-то, пусть женятся, костюмы есть, бантики к тросточкам подновите, — без охоты пошутил Киричук и поинтересовался: — Венчаться-то, надеюсь, не ходили?

— Ну что вы!.. После регистрации брака в сельсовете молодых с песнями и пляской повели к речке купать.

— Это еще зачем?

— Новорожденную семью обмывают, вроде крещения, что ли… А в общем-то озорство, конечно, повод потешиться повеселее. Я жениху наказал документы дома оставить, а перед купелью успеть пиджак дружкам сбросить. Ну а в остальном, наверное, все Почти что как на всех свадьбах в сельской местности. И оценку ей, между прочим, дают не по количеству гостей или выпитого.

— Любопытно! Какое же мерило? — заинтересовался Киричук, с удовлетворением отметив про себя основательную устойчивость Тарасова на этой земле, без чего, наверное, у того не было бы полнейшей уверенности в работе.

— Оценивают, представьте, по обильности и многообразию печева.

— Какое уж нынче печево, — снисходительно отмахнулся Киричук, входя в распахнутые ворота, где во дворе шла свадьба. За двумя рядами столов, накрытых белым, гомонили разноликие гости, большинство из которых прямо-таки светились кипенными расшитыми блузами и рубахами. Места всем хватало. На свадьбу тут приглашают персонально.

Появление двух человек в форме, посаженных на самые видные места за столом, подсказало всем, что это начальники жениха, и потому вызвало вместе с любопытством оживленное перешептывание.

Пока Тарасов произносил затянувшийся тост во благо молодых, Киричук не сводил глаз с симпатичного лысеющего жениха, с молоденькой, с живыми, темно поблескивающими глазенками и ямочками на щеках невесты, явно счастливой в этот час, любящей. Хорошая пара, заключил Василий Васильевич и про себя еще раз возразил Тарасову: пусть сотрудники женятся! Он снова перевел взгляд на жениха, порассуждал: «Он, поди, с до войны гимнастерку не снимает, ему бы уже кучу детей иметь, а он все воюет… Надо подсказать Тарасову, чтобы завтра не тревожил его». Потом подумал, глядя на невесту: «Милая, счастливая дивчина! Кончается твой покой за этим праздничным столом. Тревога, ожидание будут постоянно сопровождать тебя. И детей своих в основном ты сама станешь подымать на ноги. Знаешь ли ты, на какую самоотверженность идешь?..»

Будто бы почувствовав взгляд подполковника, невеста повела глаза в его сторону, легкая улыбка скользнула по ее лицу, словно бы говоря, что ничегошеньки такого она не знает, но и ничего не боится.

А Тарасов шептал ему на ухо: