Читать книгу "Большая книга ужасов 74 - Роман Волков"

Не успел Роман до конца успокоиться, как среди висящих вокруг «ринга» школьников началось движение. Раздвигая их, как занавес, в центр круга не спеша вышли Долгов и Полковницкий. Роман прикипел к обеим фигурам перепуганным взглядом, потому что ребята выглядели совершенно противоестественно. Они оба приобрели какой-то землисто-желтый цвет кожи, который больше подошел бы покойникам, а их тела постоянно меняли форму, то раздуваясь, то съеживаясь. «Бойцы» подпрыгивали на месте, словно примериваясь друг к другу, зависали в воздухе и плавно опускались вниз. Их потухшие глаза были сосредоточены в одной точке, только оставалось непонятным: куда же они смотрят?

От этой картины Волкогонова прошиб пот, и он до боли закусил губу, чтобы не закричать от страха.

В это время Полковницкий снова подпрыгнул — на этот раз поднявшись метра на полтора над полом — и резко раздулся, превратившись в отвратительного вида желеобразный ком. «Зрители» дружно выдохнули с легким подвыванием, словно одобряя стратегию бойца. А он резко устремился к полу, шлепнулся на него с влажным всхлипом и рванул к Долгову, который немного замешкался, меняя форму. Удар желейного шара оказался таким сильным, что соперника швырнуло к потолку. И когда Волкогонов уже подумал, что Шурик сейчас со всего размаху грохнется лицом на пол, тот завис, будто приклеился спиной, а его тело начала быстро поглощать желтовато-зеленая мертвенная масса, очень похожая на субстанцию, в которую превратился Полковницкий.

Живые марионетки стали раскачиваться сильнее и оглашать столовую нечленораздельными, хриплыми возгласами, ничем не напоминавшими человеческую речь. Их тела подергивались и извивались, тоже начав пульсировать, правда, не очень сильно. Эта пантомима вызвала у Романа новый приступ тошноты, и ему пришлось зажать рот рукой, изо всех сил вцепившись в челюсть пальцами. Боль немного отрезвила, и панический приступ отступил, но стало понятно, что долго ему не выдержать.

Не в силах заставить себя сделать хотя бы шаг, Волкогонов во все глаза смотрел на марионеток, и его душу начинало затапливать отчаяние. Холодное и липкое, оно поднималось все выше, сдавливая горло, не позволяя дышать и думать. На плечи навалилась неподъемная тяжесть. Через невидимые трубки, тянущиеся к потолку, нечто могущественное, безжалостное и холодное высасывает их мысли и надежды, чувства и мечты, их эмоции — то, что делает каждого человеком.

Отрешиться от страстей, переживаний и страхов. Не нужно принимать никаких решений, просто живи, будь, существуй. Эмоции питают вселенную. Это всего лишь энергия, которая делает твою жизнь невыносимой и от которой легко избавиться, подарив ее пространству. Выигрыш очевиден: ты сможешь жить без навязчивых мыслей, без треволнений, без беспокойств о друзьях и близких, без разочарований в любви и привязанности, ведь всегда есть шанс, что тебя отвергнут, что Юля выберет Шаткина, что… Да какого черта?!

Роман дернулся, как от удара током. Откуда такие идиотские мысли? И почему это Юля должна выбрать Шаткина? Только потому, что они оба химией увлекаются? Так противоположности притягиваются, и если не опускать руки…

И тут Волкогонов замер, потому что его внезапно озарило: это были не его мысли!!! Кто-то или что-то пыталось проникнуть в его мозг, навязать ему свою волю. Видимо, именно это и происходит с остальными. Но ему каким-то чудом удалось вырваться, а им нет. Почему? Что его отличает от остальных учеников и преподавателей школы?

Роман еще раз вздохнул и поднял голову. Это было огромной ошибкой, потому что он увидел Сашку Долгова и уже не мог оторвать от него глаз. Фигура одноклассника была почти не видна сквозь слой желеобразной жижи, и только поверхность этого «кокона» непонятным образом двигалась. Но когда Саша всем телом дернулся, будто пытаясь вырваться из жуткой западни, нервы Волкогонова не выдержали, и он рухнул без сознания на пол.

Глава 15

Я понимаю, что я расту.

Я вижу, как вокруг что-то движется, что-то происходит. Я нахожусь наверху, приклеенный к камню.

И я хочу есть, чтобы расти и увеличиваться. Это делается очень просто. Я становлюсь камнем, а потом он становится мной.

Я могу стать воздухом, его много вокруг — но это невкусно и немножко больно. В воздухе нет знаний, нет вкуса. Воздух бесполезен — он ничто. В камне — есть вкус, камень старый, но тупой.

Самая лучшая польза — от людей. Но пока они чересчур сложные для меня, я могу лишь играть с ними и питаться тем, что есть у них в головах. Просто вытягивать. От этого я становлюсь больше и умнее.

Роман сидел за компьютером, мучаясь головной болью. Когда он грохнулся в обморок в столовой, видимо, приложился конкретно. Родителям он ничего не сказал: зачем понапрасну волновать? Тем более что описать ситуацию возможным не представлялось — мама бы тут же запаниковала, начала вызывать «Скорую» и все такое. Ну, как и всякая мама на ее месте. Отделавшись нечленораздельными ответами, он закрылся в своей комнате и засел за комп, чтоб попробовать накопать хоть какую-то информацию о случившемся. Особых иллюзий, что удастся нарыть что-нибудь внятное, Волкогонов не питал, но надежда была, хоть и призрачная. Это бы дало какую-то почву. Мысль о том, что он сходит с ума, нет-нет, да и возвращалась, наполняя сердце страхом и дурными предчувствиями.

За те пару часов, что он беспрестанно серфил по просторам всемирной Сети, ничего утешительного обнаружить не удалось. Шизофрения, истерия, болезнь Крейтцфельдта — Якоба, алкогольный психоз… Ну, слава богу, хотя бы последний вариант с уверенностью можно было сразу отмести. Господи, пусть за окном будет всего лишь противный осенний дождик, и можно резаться в «Баттл Филд» или «Доту» с друзьями, ни о чем не думая. Вообще ни о чем. Ну пожалуйста!

Но покой не приходил, и, бесцельно пялясь в монитор, Волкогонов на автомате зашел на страницу «ВКонтакте», чтобы отвлечься. На глаза попался пост Нади. Она теперь жила за тридевять земель, собиралась после окончания школы стать врачом и изредка писала ему вежливые послания. В сущности, они оба делали вид, что остались друзьями. И от внутреннего чувства вины — пусть Надя и не была его настоящей возлюбленной, она всегда была ему хорошим другом, — Роман продолжал отвечать на ее редкие письма.

И сейчас ему непреодолимо захотелось ей написать, разделить с кем-нибудь тот ужас, что пережил, почувствовать поддержку. Парень открыл окошко сообщений и стал строчить послание бывшей девушке. Он выливал в виртуальное пространство все, чему не было и не должно было быть места в реальности. Единственное, на что хватило самообладания, — не упоминать о Юле. А обо всем остальном писал без утайки. И про странную, угнетающую атмосферу, и про дождь, который не желал заканчиваться уже которую неделю, и про Виталю.

Отправив письмо, Волкогонов еще немного посидел за компьютером, в нетерпении постукивая ногой по полу. Но ответа не приходило. Начав снова нервничать, он резко встал, взял гитару и подключил к старой колонке от проигрывателя.

Музыка помогала забыться и даже на какое-то время почувствовать себя счастливым. Эх, надо все же отдать все кровно заработанные или накопленные деньги на репетиционную базу. Может, когда он будет блистать на сцене, Юля обратит на него внимание? Хотя, наверное, «экспериментал дум метал» она не слушает…