Читать книгу "Струны волшебства. Книга третья. Рапсодия минувших дней - Милена Завойчинская"

Запрятав эмоции поглубже, я послушно повторила за лордом Калаханом заклинание. Прислушалась к ощущениям, пытаясь понять, изменилось ли что-нибудь.

— Дарио, жду вас обоих к ужину в столовой, — глядя при этом на меня, сообщил он. — Вечером отправимся в храм на испытание богов.

— А лекарь? — спросила я.

Дар, поняв, что его неподвижность никого не обманывает, перевернулся на спину.

— Зайдет к вам сюда. Ему передадут, чтобы он сначала громко стучал, так как вы заняты друг другом и любовью.

И опять — ни насмешки, ни иронии, ни сарказма. Просто факты. С такими же интонациями он мог сказать, что лекарю нужно будет постучаться, так как пациент ест яблоко, громко хрустит и может не услышать.

— Калахан, — подал голос Дарио, найдя под одеялом мою руку и нежно ее сжав. — Спасибо.

— А я делаю это не ради тебя. И не ради тебя, — перевел он холодный взгляд на меня. — Вы оба мне безразличны.

Я кивнула своим мыслям. Да, он всё делает ради Альенды. Ради памяти о ней. Знаю.

— Надеюсь, вы сегодня насытитесь друг другом настолько, что завтра мы сможем посвятить день делам.

Сообщив это, лорд развернулся и ушел. Стукнула дверь, и в спальне повисла тишина.

— Ты взяла своё? — внезапно спросил Дарио.

— Да, — повернула я к нему голову.

Несколько мгновений, а может, целую вечность, мы смотрели друг другу в глаза. А потом Дар рвано выдохнул, повалил меня на спину и лег сверху, нависая на локтях.

— Кто ты? Ты Рэми и не Рэми. Не та, что была еще пару дней назад. Я говорил… Между вами пропасть в поведении и восприятии. Но в то же время ты — это ты.

— Я не нравлюсь тебе такой? — погладила его ладонью по щеке.

Бедром я ощущала нарастающее желание Дара и сама начинала испытывать ответное.

— Нравишься. Более чем просто нравишься.

С моих губ сорвался протяжный стон, когда он вошел в меня и замер, тяжело дыша. И снова: глаза в глаза, не соприкасаясь ничем, кроме естества.

— Хочешь чувствовать то же, что и я? — Мой хриплый шепот прозвучал томно. — Эмпаты способны не только принимать, но и транслировать.

— Хочу.

Меня выгнуло дугой от нахлынувшей волны эмоций, когда Дар снова открылся, сняв ментальный щит. Он всё еще не двигался, хотя мы были едины. А сумев восстановить дыхание, я передала всю гамму испытываемых мною чувств (его и моих) обратно, ему. И уже мужское тело содрогнулось, зрачки расширились, полностью затопив радужку.

И больше ни он, ни я не сдерживались. Как сказал лорд Калахан, мы были заняты друг другом и любовью.

Завтрак, обед и перекусы в течение дня нам приносили прямо в покои расторопные служанки. В спальню не входили, накрывали на стол в смежной гостиной, громко разговаривали, чтобы привлечь внимание и пригласить таким образом к столу, и исчезали. А в следующий визит забирали грязную посуду и оставляли новые блюда и напитки.

Не появлялся и целитель. Вероятно, магистр Латиас посчитал, что в его услугах не нуждаются настолько остро, чтобы нарушать… гм… любовные утехи.

Я же в какой-то из моментов отдыха решила, что могу и сама сделать многое для Дара. Слишком хорошо помнила тот ужас, который пришлось ему пережить в замке лорда Калахана, когда целитель пытался излечить шрамы и рубцы бывшего каторжника. Сомневаюсь, что в состоянии исправить все застаревшие внутренние повреждения. Всё же я не разбираюсь в строении человеческого тела и здоровье. Еще я в курсе, что сидхе совершенно точно не в силах отрастить пострадавшим новую конечность или утерянные органы. Но убрать своим волшебством внешние следы, разгладить кожу — это мне подвластно.

Решив так, я соскользнула с постели и дошла до своей забытой гитары, которую притулили у шкафа. Наверное, Дарио и поставил ее там, пока я была без сознания после снятия амулета личины.

Лучше бы, конечно, рояль. Но не хотелось выходить из покоев.

— Рэми? — Приподнявшись на локте, Дар с удивлением смотрел на меня.

— Ты ведь еще не слышал меня после смены обличья? — улыбнулась я.

Донесла гитару до стула, поставила и покрутилась в поисках какой-нибудь одежды. Нет, нагота меня не смущала, но как-то… странно, что ли. Или, не дайте боги, еще лорд Калахан заявится без предупреждения, решив, что хочет послушать концерт.

Я усмехнулась и тут увидела богатый парчовый женский халат. Вероятно, его еще вчера приготовили служанки, но я не заметила. Ладно, почему бы и нет. По вороту одеяние было оторочено мехом, а снизу подбито стеганой утепленной подкладкой.

Мама любила такие наряды. В огромных каменных замках, где гуляют сквозняки, а полы стылые настолько, что обжигают ступни холодом, теплые вещи с мехом — не роскошь, а необходимость.

Кстати, не удивлюсь, если по приказу лорда Калахана мне предоставили гардероб его бывшей любовницы, его сокровища, моей мамы. Может, и от ночной сорочки я зря отказалась столь категорично? Если это ее вещи, то…

Одевшись, я села, расправила парчовые полы халата и взяла в руки гитару. Что же я хочу?

Протяжно застонали под моими пальцами струны, пока я пыталась сформировать свое грядущее волшебство. Да, сейчас в моих силах исправить чужое увечье сразу. Без долгих-долгих концертов и вокализов. Пожалуй, мне не нужно сейчас даже петь и играть на музыкальном инструменте. Но почему нет?

Значит, шрамы… Все шрамы и рубцы. Особенно тот, что на лице. Я помню, что он нанесен магическим оружием и ни один из магов-целителей не взялся за него, опасаясь навредить рассудку пациента. Но я и не маг, и не целитель. Я сидхе, и даже реальность может изменяться по моей воле.

И неважно, что именно я буду петь или играть. Это раньше я думала, что нужно непременно отдавать приказ в стихотворной форме. Что требуется четкое указание. Но это заблуждение или случайность, когда срабатывает словесная формула. Как произошло с печатью молчания, которую я сорвала, сама того не понимая. Как совершил массовое убийство эльф Рикель.

Сейчас же я могу петь что угодно, хоть похабные матросские песенки, хоть детские хороводные. Важно лишь мое желание и то волшебство, что я буду творить.

Дарио слушал, рассматривая меня сквозь полуопущенные ресницы. Наслаждался моим голосом и видом. А я то пела всё, что приходило в голову, то просто перебирала струны, импровизируя.

Гораздо важнее было нечто, не видимое никому, кроме меня. Яркие ленты волшебства, окутавшие лежащего на кровати мужчину в плотный кокон, словно он гусеница, из которой скоро вылупится бабочка. И они же, тонкие, длинные, подвижные, разлетающиеся по комнате.

А спустя время, отложив гитару, я подошла к постели и взглянула на свое творение. Да, так — хорошо. Вот так — правильно.

Дарио ничего не заметил, а я не стала говорить. Зачем? Будет поблизости зеркало, сам увидит.