Читать книгу "Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти - Диана Гэблдон"

Грей попытался вспомнить что-то из картин, вот только реальность мешалась с порождением сна. Пейзажи… Нечто с египетскими мотивами, хотя вряд ли художник когда-либо бывал южнее Бретани. Традиционные семейные портреты…

– Да! – Он резко сел и на этот раз все-таки ударился головой о потолочный брус, причем сильно – до звезд в глазах, до невольного возгласа боли.

– Дядя Джон, что случилось? – донесся удивленный голос Дотти с соседней кровати; судя по шелесту покрывала на полу, ее служанка тоже проснулась.

– Ничего, ничего. Спи дальше. Я всего лишь иду… в отхожее место. – Он спустил ноги с кровати.

– Ох.

С пола донеслось шуршание, шепот, оборвавшийся после строгого шиканья Дотти. Входную дверь Грей нашел на ощупь – из-за закрытых ставней в комнате было темно, как в душе грешника. По лестнице он спустился благодаря слабому отсвету фонаря из главной залы трактира.

Свежий прохладный воздух снаружи пах чем-то знакомым; Грей не помнил, как это называется, но оно прочно засело в памяти. После сладострастных снов он почти с облегчением предался воспоминаниям. Долгие поездки в Виргинии, грязные дороги, свежие листья, отдача выстрелившего ружья, текущая по руке оленья кровь… Разумеется, они тогда охотились с Уильямом.

Внезапно он ощутил, что вокруг дикая природа – странное, острое чувство, свойственное Америке: словно где-то рядом среди деревьев таится нечто, не враждебное, но и не дружелюбное.

Ему нравились годы, проведенные в Виргинии, вдали от европейских интриг и лондонского общества. Он особо ценил их за то, что они способствовали сближению с сыном.

Грей всматривался в густую траву, однако, наверное, было уже слишком поздно: светлячки появляются в основном ранним вечером. Он хотел показать их Дотти. Когда они с сыном поселились в Виргинии, Уильям был очарован светлячками: он ловил их, осторожно накрывал другой рукой и вскрикивал от восторга, глядя, как в темноте меж ладоней зажигается свет. Каждое их летнее появление он встречал с радостью.

Облегчившись и, как ни странно, успокоившись, Грей медленно сел на колоду для рубки дров, что стояла во дворе трактира. Возвращаться в душную комнату не хотелось.

Интересно, где Генри? Где он ночует сегодня? В каком-нибудь карцере? Впрочем, в Колониях карцеров, как таковых, нет. Здесь даже обычные дома уютны и просторны. Наверное, его племянника держали в казарме, сарае, каком-нибудь подполе, – и все же он, насколько известно, пережил зиму, невзирая на довольно серьезные ранения. У него наверняка были какие-то деньги, он мог заплатить, чтобы его разместили в лучшем месте. Может, ему хватило денег даже на лечение.

Через два дня они уже будут в Филадельфии. К тому же у него есть рекомендательные письма, которые дал Франклин. Опять Франклин! Черт бы побрал этого мужчину с его воздушными ваннами. Хотя Грей из любопытства однажды присоединился к нему и нашел этот процесс приятным, но сидеть в чем мать родила в изысканно обставленной комнате с растениями в горшках на подоконниках и картинами на…

Нет-нет, в той комнате на верхнем этаже поместья «Три стрелы», разумеется, не было картин.

Снова нахлынули, мучительно дразня, смутные видения. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул душистый воздух летней ночи и усилием воли отогнал их.

«Три стрелы». Кто же третья?.. Словно наяву он увидел слова из письма Хэла и от удивления открыл глаза. Он давно уже привык к туманным рассуждениям Хэла, но в тот раз ничего не понял. Однако их смысл, похоже, пустил корни в его подсознании – и все для того, чтобы проявиться посредством бредовых снов в разгаре ночи, посреди дикой природы. Зачем?

Грей осторожно потер макушку, которая болела от удара о балку. Пальцы машинально скользнули вниз, нащупав место, где жена Джейми Фрэзера после трепанации прикрыла дырку в его черепе сплющенным серебряным шестипенсовиком. Она умело натянула кожу на рану, там теперь даже волосы росли. Грей редко замечал его или думал о нем, кроме тех случаев, когда в холодную погоду металл леденел, иной раз вызывая головную боль и насморк.

Промелькнула мысль, что, когда он приехал в «Три стрелы», было холодно, очень холодно.

За трактиром раздался шум. Стук копыт по засохшей грязи, чьи-то перешептывания.

Какие могут быть дела в такой час? Разве что темные…

Незнакомцы приближались. Грей не мог уйти – заметят, и затаил дыхание.

В двух шагах от него куда-то неторопливо проехали трое всадников, один из них держал поводья навьюченного мула. Грей не двигался, и всадники свернули на дорогу в Филадельфию. К чему такая таинственность? Впрочем, неудивительно. Он еще в прошлом году после возращения в Северную Каролину заметил: вокруг царило нездоровое волнение, смутная тревога витала в воздухе. Люди стали подозрительными на новый лад: они не знали, кому верить. И не верили никому.

Мысль о доверии тут же вызвала в памяти образ Перси Уэйнрайта.

«Есть ли на земле тот, кому я верю еще меньше?» – подумал Грей.

И внезапно осознал, что есть. Перси предстал перед ним, как наяву: темноглазый, улыбающийся, он водил пальцем по бокалу с вином так, словно это был член Грея, а затем произнес: «Я женился на одной из сестер барона Амандина…»

– Одной из сестер, – прошептал Грей, вспомнив сон. Источаемый камнями «Трех стрел» холод казался таким реальным, что он поежился, невзирая на теплую ночь. Два теплых похотливых тела, как наяву, сжали его с двух сторон. А на стене, незаметный среди множества картин, висел портрет троих детей: две девочки и мальчик с собакой на фоне узнаваемой стены «Трех стрел».

Вторая сестра. Третья стрела, которую Хэл, с его безошибочным чутьем на странное, никогда не видел, но все равно распознал.

Бошаны – знатный древний род, они очень любили говорить о себе. Во время визита Грей слышал о деяниях кузенов, дядьев, теть, дальних родственников… и только о второй сестре ни слова.

Разумеется, она могла умереть в детстве, подобное случается нередко. Но почему тогда Перси сказал…

Заболела голова. Грей со вздохом поднялся и вошел в трактир. Однажды он поговорит с Перси – неизвестно, когда и где, но поговорит. Как ни странно, эта перспектива его больше не тревожила.

Глава 46. Леи

Брианна остановилась у домика, откуда можно было наблюдать за рыбой. Сезон нереста, когда косяки лосося плыли вверх по желобу специальной лестницы, чтобы преодолеть дамбу Питлохри, еще не настал, но сердце замирало, когда то здесь, то там внезапно вспыхивала серебром чешуя.

Глупо волноваться о том, что уже случилось. Брианна знала, что у родителей все хорошо, – ну, по крайней мере, они выбрались из форта Тикондерога: в коробке оставалось еще много писем. В любой момент можно прочитать эти письма и все выяснить. Вот потому-то она и чувствовала себя странно. Похоже, она не беспокоилась по-настоящему. Так, слегка волновалась. И в то же время Бри слишком хорошо знала, сколько подробностей опускается даже в самом подробном письме. Согласно книге Роджера, генерал Бергойн покинул Канаду в начале июня и пошел на юг, намереваясь соединиться с войсками генерала Хау, что разделило бы Колонии на две части. А шестого июля он остановился, чтобы напасть на Тикондерогу…