Читать книгу "Рыжая Соня и ловцы душ - Энтони Варенберг"

— На каком турнире?

— В кулачном бою. В Ианте такие бои стали традицией и очень популярны.

— И ты в них участвуешь?

— Всегда, и обычно побеждаю,— не без гордости заметил Гинмар.— Лучшие воины, дети самых знатных родов, сражаются между собой, показывая, чего они стоят как бойцы и мужчины, а не только обладатели не ими лично заслуженных титулов; но и простолюдин может выйти в круг и доказать свое превосходство. После долгих уговоров мне удалось убедить в этом Монторна...

— Кого?

— А, ты же не знаешь. Монторн — сын Эвил-да, новый король Ианты, который и ввел кулачные бои в традицию. Он прислушивается к моему мнению... иногда. У нас непростые отношения, но скорее все-таки дружеские. После смерти Эвилда в Ианте вспыхнул новый бунт. Никто не хотел присягать наследнику правителя, едва не уничтожившего город из-за развязанной им войны с колдунами.

— Кого же люди хотели видеть на троне, уж не тебя ли? — проницательно предположила Соня.

— Вот именно, представь себе. Нет, ты только додумай, те же люди, которые едва меня на куски не разорвали!.. Нет, не надо мне такого счастья. Кроме того, мне было жаль молодого Монторна. Он растерялся и не сумел бы удержать власть, но я обратился к народу Ианты и потребовал не гневить богов, попирая закон, а возвести на престол прямого и единственного наследника. Мое слово тогда имело огромный вес. В общем, все прошло удачно. Монторн благополучно правит Офиром и помнит, что я когда-то ему помог, но не забыл и о том, что я же представлял для него опасность... Это заставляет его порой впадать в беспричинную подозрительность, однако затем он сам же раскаивается в своем недоверии ко мне. У нас появилось немало общего с тех пор, как мы одновременно потеряли наших отцов и остались один на один с грозной силой стихий, я — Нижнего Мира, он — Верхнего... Но мы говорили о другом. О турнире. Куда более приятный предмет. Право, Соня, власть— самая печальная и трагическая тема, которую только можно затронуть... Так вот, победитель получает награду, сумма которой равна целому состоянию. Ну и вообще, достаточно почетно даже само участие...

— Но женщины вряд ли могут рассчитывать на то, что кого-то из них допустят участвовать в этом турнире?

Гинмар покачал головой.

— Соня, ты неисправима. Стоит лишь упомянуть о драке, как ты уже готова там оказаться. Ну что бы ты предприняла против того же Тизара? А там почти все такие. В этих боях оружие не допускается.

— А ты участвуешь не только из соображений чести, так ведь? Деньги тоже кое-что для тебя значат? — спросила она вместо этого.

— Кое-что?! Да я на них живу! — Подобного откровенного ответа Соня не ожидала.— Я не пользуюсь тем, что приносит Риатеос,— добавил он.

— Но, Гинмар,— мягко сказала девушка,— так все-таки нельзя. Ведь ты и Джиллу обрекаешь на... образ жизни, который ей непривычен. Это несправедливо.

— Несправедливо — когда тысячи людей умирают от голода, а кому-то достается все сразу,— горячо возразил ее собеседник.

Не Магистр — мальчик из трущоб сейчас говорил с нею, и Соня это поняла и не стала продолжать бесполезный спор.

— А Джилла имеет все необходимое,— сказал он,— Ее служанки при ней. Ни она, ни Талл ни в чем не нуждаются, этого я бы просто не допустил.

Мальчик из трущоб... Да, он был достаточно взрослым, чтобы слишком многое понимать и составить собственное представление о жизни, когда из него начали лепить наследника, и сумел сохранить болезненно-обостренное чувство справедливости, не утратить и не забыть ничего из пережитого. Чем больше у человека сердце, тем сильнее оно болит, как сказал Ёно Ран.

— И ты теперь обходишься без телохранителей?

— Почему это? Обычно рядом со мной Зарх, брат Лори. Он мой оруженосец,

— Что-то я его до сих пор не видела...

— Решает свои семейные проблемы,— усмехнулся Гинмар.

— Кто, Зарх? Ему же не больше шестнадцати зим от роду...

— Тем не менее столь юный возраст не стал помехой для того, чтобы обзавестись супругой еще моложе — ей-то всего четырнадцать!.. И они постоянно грызутся, как заправская семейная парочка; жить не могут друг без друга, но при этом у Зарха не сходят с лица царапины от ее ногтей, а его возлюбленная не знает, сколько слоев белил наложить, чтобы синяки были не так заметны. Красавица невероятно ревнива, и Зарх ей в этом ничуть не уступает, да и спеси хватает обоим. Они будут жить вместе долго и счастливо, если только не угробят друг друга.

— Странное же у людей представление о счастье,— задумчиво заметила Соня.

Но она ни на секунду не забывала, с какой целью прибыла в Риатеос: уж конечно не для того, чтобы вновь встретиться с прежними знакомыми или полюбоваться возрожденной Иантой, насколько бы приятным ни было и то и другое. Чем больше времени девушка здесь проводила, тем навязчивее становились размышления о Нижнем Мире и его обитателях — или обитателе. Кем или чем бы он ни был — соперник крайне опасный и достойный приложения сил. Ей мучительно хотелось опять спуститься в лабиринт — причем в одиночестве: Соне казалось, что только там она сможет точнее понять, что предстоит сделать. Чтобы победить врага, надо постичь самую суть его силы и слабости, уяснить, что он собой представляет. Из объяснений Гинмара по этому поводу выводы делать было затруднительно. А Ёно Ран вообще молчал. Итак, чем она располагала? Знанием о том, что где-то внизу обитает разумное, бесконечно злобное, вечно алчущее и могущественное порождение самой преисподней, бесплотное и загадочное. Смертное или вечное, оно подчиняется древним заклятиям и ищет любую возможность выйти из повиновения. А чему еще оно подчиняется? Знакомы ли ему страх или боль?.. Бывают ситуации, когда бессильны и меч, и нож — только интуиция и хитрость оказываются надежным оружием. Но пока Соне не удавалось нащупать ничего, никакой зацепки, способной прояснить дело.

Может быть, те записи, о которых как-то говорил Гинмар, ей помогут? Спросив формального разрешения просмотреть их — в Риатеосе для Сони были распахнуты все двери и она могла делать, что пожелает,— девушка день за днем упрямо изучала древние свитки в надежде отыскать разгадку, но безрезультатно. Нижний Мир, правда, нередко упоминался в них, однако традиция заклятий, очевидно, передавалась только изустно и никаких описаний того, что находилось по ту сторону Врат, не встречалось. Может быть, кто-то из предшественников Гинмара и был способен пролить свет на сущность демонов, однако если и так, письменных сведений об этом не сохранилось. По-настоящему интересным показалось Соне то, что у нее самой обнаружился предшественник, человек, пристально изучавший те же самые свитки. Но это был не Гинмар — тот их только читал, а вот другой — кто именно, она поняла не сразу — оставлял свои пометки и даже рисунки на некоторых текстах, а кое-где и комментарии. По всему выходило, что человек этот бился над похожей задачей, и столь же безуспешно, как сама Соня, пока, видимо, не отчаялся и не оставил сие сочтенное им бесполезным занятие, причем внезапно. Его последняя запись обрывалась на. полуслове: «Я должен проверить эту версию, ибо в ней больше всего здравого смысла...»